Слишком поздно она дала себе отчет в том, что истонцев, в общем-то, успешно теснят обратно к роще. Подоспевшие пешие, которых послал в разведку Броганек, ситуацию не улучшили. Всадники сгрудились было вокруг рыцаря с молотом, но тот быстро разогнал их, вращая над головой свое грозное оружие, а пехотинцы-эйтории тем временем бросались вперед, огромными своими секирами разделывая на части людей и лошадей. Из десятка всадников довольно быстро осталось только четверо, развернувшие лошадей и храбро давшие деру. Пехотинцы тоже отходили к деревьям; рыцарь ринулся в погоню за всадниками, и тут конь вынес его на Лорбаэн.
В сетчатом забрале она видела молодое удивленное лицо. Он определенно был в замешательстве, и тут сработал рефлекс, когда-то привитый ей отцом: бей, пока есть такая возможность. Она ударила - наверное, это был даже неплохой удар. Но принесенный, казалось, порывом ветра молот выбил меч из ее рук. Не задумываясь, она ударила пятками бока лошади и бросилась наутек.
Стук копыт позади не отставал. Поддавшись панике, она пустила лошадь галопом, но что-то мешало скакать сломя голову через кусты и овраги, все дальше и дальше, бежать и убежать.
-Да стой же ты!
Она с трудом сообразила, что рыцарь уже успел забрать у нее поводья, и удары пяток только нервируют и лошадь, и самого рыцаря. Разом успокоившись и покорившись судьбе, в которую верила, Лорбаэн посмотрела ему в глаза.
К его удивлению примешивалась досада.
-Кто ты, девочка? Что общего у тебя с дессалиями из Истона?
Его тон требовал немедленного и правдивого ответа. Он, очевидно, не привык просить и ждать.
Само собой всплыло в памяти все, что она слышала и читала о рыцарях. Люди делились для них на обиженных, обидчиков и эйториев. Она решила молчать, предоставив рыцарю решать за нее. Она уже не боялась.
-Ты в плену, - решил рыцарь. Из каких соображений он упустил из виду, что маленькая беззащитная пленница атаковала его с мечом в руках, было неясно. - Я освобождаю тебя. Ты поедешь со мной в Скейр.
Бешеный стук сердца утих, замедлился, восстановилось дыхание. Солнце неярко просачивалось сверху сквозь путаницу ветвей, паутина теней ложилась на землю, играла оттенками желтого сухая прошлогодняя трава. Здесь, куда занесла их бешеная скачка, было тихо и спокойно. Здесь не было больше никого, не было одиночества толпы людей. Здесь была Лорбаэн, и у нее была власть. Власть решать дальше самой.
Многое, видать, изменилось в ней за последнее время. Она теперь знала, как поступать, чтобы вышло так, как она хочет. Знала, что над ней ни у кого больше власти нет.
-Я теперь свободна? - спросила девочка, глядя с вершины холма на бледно-голубое небо в обрамлении спокойных, ни о чем не волнующихся деревьев.
Рыцарь кивнул, еще не понимая, куда она клонит. Кивок сопровождался металлическим звоном шлема о нагрудную пластину.
Еще Старшим называется! Здесь, в деревьях и траве, на влажноватой после недавней сырости земле, под весенним небом и ласковым солнцем, этот человек в доспехах, на могучем коне-тяжеловозе, с окровавленным молотом - был чужим. Лишним. Ненужным. И вдобавок глупым - он не понимал всего этого. Пусть уйдет и поумнеет. Может, тогда его признают хотя бы Младшим, оценят способность учиться, которой сейчас он не проявляет.
-Оставь меня, эйторий. Я не хочу идти в Скейр.
Он ... обалдел - вот верное слово. Впервые, возможно, его представление о справедливости не совпало с мнением того, над кем он эту справедливость учинил. Молодость его служила подтверждением такой неопытности.
Щурясь и улыбаясь лучам солнца, Лорбаэн исподлобья взглянула вверх на рыцаря.
-Разве ты меня не слышал? Уходи. Я прошу.
Руки его сами собой тронули поводья. Медленно переступая, конь понес его прочь. Внезапно он обернулся.
-Меня знают как Виластиса-с-Молотом. Назови это имя любому эйторию, если настигнет тебя беда.
Она знала, что он на самом деле понятливый. Когда-нибудь, если горячая кровь молодости не промоет ему могилу посреди долгой дороги, он станет не только Младшим, но и Старшим. У него есть друзья, есть, наверное, и хорошие учителя. Все, что он не узнает сам, ему подскажут.
-Лорби!
На холм карабкалась маленькая чумазая фигурка. Спускавшийся вниз рыцарь проводил ее долгим взглядом, выражение лица его нельзя было разглядеть из-за шлема. Но в итоге, пришпорив коня, он продолжил путь и пропал из виду.
-Лорби. Сестра, я нашел тебя!
Время и лишения, равнины и холмы поистрепали ее младшего братишку, но одновременно и сделали его старше. Тот, кто стоял перед ней в грязных рваных штанах, истоптанных сапогах и дырявой куртке, со всевозможным лесным мусором в отросших волосах, впалыми щеками и въевшейся в кожу бурой пылью дорог - уже не был ребенком, пытающимся казаться мужчиной. Теперь мужчину строил из себя подросток, сжимающий в руках короткий меч с пятнами засохшей крови, которую не удосужился счистить. Ему повезло выжить в пламени войны, избежать удара клинка и голодной смерти, убить каким-то чудом одного или двух врагов. И при этом он не потерялся и не утратил себя, пошел за Лорбаэн и нашел ее, пришел спасать, как когда-то обещал.
Он был теперь совсем самостоятельным. В смертельном поединке так всегда: смерть одного - цена опыта другого. Опыт становится наградой за пролитие чужой крови. Но Рав при этом сражался и защищал свою жизнь.
Она спешилась, но отстранилась, когда Рав попытался ее обнять. Впрочем, она все равно улыбалась, и он не стал настаивать.
-Ты есть хочешь? - обеспокоился Равераэх; порывшись в заплечном мешке, он извлек оттуда ломоть хлеба и половину утиной тушки, печеной на костре. Хлеб был немного черствым, утка - отвратительной, подгоревшей с одной стороны и сырой с другой. Поварские таланты явно передались Раву от отца-ардена. Лорбаэн с трудом сжевала пару кусочков, но заставила себя проглотить еду.
-У меня и запить есть, - похвастался Рав, добыв из мешка флягу, от которой несло спиртным даже через плотно закрученную крышку.
Глотнув обжигающей жидкости - напиток был ей незнаком, да и слишком для нее крепким, - она подумала, что Равераэху рановато еще пить спиртное. И убивать рановато, по лесам диким зверем прятаться, голодать - не похоже, глядя на его впалые щеки, чтобы он ел досыта. Многое ему рано. Да и ей, по совести - тоже.
-Что с тобой было, Лорби?
Вот этого она как раз рассказывать не хотела.
-Я пошла с завоевателями. Им нужен был толмач, - вот вкратце та байка, которую она с неожиданной легкостью наплела брату. Упомянула, что ей не дали выбора, и он согласно кивнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});