class="p1">Я вышел из машины, шагом направился к дому Нины. Водитель так втопил педаль, что шины засвистели о дорогу.
Когда я увидел на тротуаре, у входа, большой пыльный внедорожник, то перешел на бег. Помчался, так быстро, как мог. Странно, но все было тихо. Дом выглядел совершенно спокойным. Люди, вокруг мирно прогуливались. Некоторые недоуменно посматривали на меня, бегущего по улице. Ифрита я использовать не хотел, чтобы не привлечь еще больше внимания.
Причина внешнего спокойствия этого места стала ясна, когда я приблизился к внедорожнику. Я подбежал к нему, взошел на крыльцо и почувствовал, как прохожу невидимую границу.
До нее дул ветерок, звучал детский смех и собачий лай. За ней же, я немедленно услышал жуткий грохот, раздающийся из дома. Смарт тут же зазвонил в кармане. Я выхватил его.
Звонок от Нины.
— Алло?
— Рома! Наконец-то! — девушка говорила полушепотом, но была в истерике, — в наш дом проникли, они бродят по первому этажу, все громят!
— Где ты? Где Катя? — вполголоса проговорил я.
— На втором этаже, в кабинете отца…
— Вы вместе? — перебил ее я.
— Да! — она затихла на мгновение, — о боже, они поднимаются!
— Будь на там, — серьезно сказал я, — я иду за вами.
Я отступил, бросил взгляд на дом. Вплотную прижатый с двух сторон соседскими особняками, он был отделен от остального мира вакуумным куполом. Тут было значительно теплее, чем снаружи, и еще безветренно. Воздух не перемещался наружу, а значит, и звук не выходил. Умно. Среди них есть воздуховик.
Я вернулся на крыльцо, рассмотрел деревянную дверь. Ее приставили к входу так, чтобы имитировать закрытость. Но по сорванным петлям было видно, что дверь выломана. Оставалось только окно второго этажа.
Тогда я спрыгнул со ступеней, вышел на проезжую. Часть, разбежался, одновременно вынул из часов пистолет и складной меч. Дал сигнал ифриту скорости в обуви. Потом прыгнул. Взмыл до окон второго этажа. Ифрит в плаще вытянул полу, скрутил ее в щупальце и вгрызся им в кирпичную кладку. Дернул меня к дому.
Я сгруппировался, пробил окно спиной, приземлился на ноги, вкатился в коридор, быстро вскочил. Стекла посыпались с одежды.
— А! Сука! — крикнул тот самый Щетинистый, которого я отделал в Павлине. Он был не один. Стоя у распахнутой двери, выволакивал Нину из комнаты. Катю, держал другой рукой, неаккуратно прижал ребенка к себе. У ног бандита, испуганная, лежала Нинина мама, — не подходи, ни то сверну им шеи! — заорал он.
Я не мешкал, стрелять в него из ифритного пистолета страха было опасно. Магия могла задеть остальных. Поэтому я не думал, просто действовал. Тело само среагировало быстро, как мысль. Я метнул в его складной меч. Правда, в сложенном состоянии. На раскрытие просто не было времени.
Металлическая, отделанная деревом рукоять пролетела по комнате, щелкнула щетинистому в нос. Хрустнуло. Он всхлипнул, схватился за лицо.
Катя выпала из его лап, шлепнулась на Нинину Маму. Нина же упала обратно в кабинет.
Я помчался к щетинистому, сделал рывок ифритом скорости, в конце прыгнул. Пролетел над Эллой Александровной, снес Щетинистого. Вместе мы полетели кубарем.
Я оказался сверху, тут же, от души дал ему в рожу, оглянулся на женщин.
— Назад! В комнату! — Крикнул я
Поднявшаяся Нина схватила Катю. Элла Александровна с трудом принялась вползать в кабинет. Когда закрылась дверь, сбоку хлопнуло. Меня отбросило в стену. Я ударился, штукатурка пошла трещинами, посыпалась на меня.
Я поднял взгляд. Там был еще один Щетинистый. Почти такой же, как первый, похожим образом одет, в свитер с горлом, армейские брюки и короткую военную куртку. Отличался он лишь уродливым шрамом на подбородке. И он был кинетиком.
— Явился-таки, — ощерил он желтые зубы.
— Он не мог не явиться, — вышел третий щетинистый. Этот, на удивление был гладко выбрит. Щеки на скуластом лице синели после бритвы. И он прихрамывал на левую ногу.
— Ну привет, дружище, — я понял, что именно это тот самый мужик, встал, — сменил имидж? — ухмыльнулся, — правильно. Щетина тебе не идет.
— Это вот этот тебя разделал? — проговорил Шрамированный, этот щегол?
— Я валяюсь с тебя, Назар, — тот, кому я съездил по лицу, встал, взялся за нос, хрустнул им, поморщился, сплюнул кровь, — бьет, как баба, только врасплох застал.
Я пристально взглянул на него, ухмыльнулся, а потом совершил мгновенный рывок. Быстрые рефлексы позволили сгруппироваться, выбросить ногу. Я ударил Разбитому Носу ботинком в грудь. Тот отлетел, упал на Шрамированного. Вместе, они проломили верхний поручень лестничной площадки, оба грохнулись на первый этаж.
Назар удивленно выпучил глаза, когда я в мгновение ока оказался рядом с ним. Я мимолетно взглянул ему в глаза, и ударил. Быстро, как молния кулак помчался к его лицу. Тот успел. Я видел, как время словно бы замедлилось на секунду. Испуганные глаза Назара уставились на костяшки моих пальцев. Серые брови поползли вверх. В следующее мгновение он просто грохнулся вперед, чтобы избежать удара. Упал на пол.
Я метнул взгляд на Назара, тот на меня. Тогда я приказал сработать ифриту в плаще. Пола вытянулась, разделилась на три отдельных острых щупальца. Словно из пушки все три по очереди атаковали.
Назар успел откатиться. За его спиной вонзились в пол острые игры ифритной ткани. Я безэмоционально наблюдал за этим.
Внезапно снизу грохнуло. Вакуумный шар прилетел, пробил пол в полуметре от меня, под косым углом пронесся у виска, врезался в потолок. Сверху тут же посыпалась штукатурка.
Я глянул вниз. Там были эти двое. Надо же, на меня напали тройняшки. Я думал меня уже ничем не удивить, но в ни в одной Параллели такого со мной еще не случалось.
— Кобзда тебе, молокосос! — Крикнул Шрамированный и побежал вверх по лестнице.
В тот же момент, его братец Разбитый Нос, быстро собрал в руках магию, и прыгнул. Выпустил под себя мощный поток воздуха. Взлетел на второй этаж и с ходу запустил в меня новым вакуумным шаром. Я ушел в сторону, шар вынес окно, помчался дальше.
Тут же подоспел Шрам, неуклюже вскочил Назар, принялся собирать на кулаках молниевые рукавицы. Кинетик же, быстро блеснул полупрозрачной магией на пальцах, и указал на меня. Осколки стекла с невероятной скоростью стали свистеть в воздухе, бить в меня. Они легко врезались в грудь. Больно жалили, словно дикие пчелы. Лицо я закрыл ифритным плащом.
Я не