С венцом на голове. Ее изобразили в три четверти. И взгляд, даже направленный в сторону, заставлял трепетать. Жесткие, тонкие губы и тяжелый подбородок лишь усугубляли общее впечатление. Эта женщина была опасна. И странно, что император и тот, другой мужчина, доверились ей. Иначе как возможно было осуществить то, что сделала она?
— Ее дневники сохранились лучше, чем воспоминания Ксении. Они зашифрованы. Известно, что Мелпомин воспитывали в старых традициях Нимфеи. Она рано показала огромный талант к дипломатии и ораторскому искусству. К тому же с детства играла в домашнем театре, где ее впервые и увидел будущий муж. Судя по истории, Мелпомин не прониклась к нему чувствами, но хорошо понимала, какие перспективы открывает подобный союз. И она позволила молодому наследнику ухаживать за собой, а затем столь же милостиво согласилась стать его женой. Она мечтала о независимости для Нимфеи. О возрождении своего народа. И она ненавидела Пафос всей душой, но умела скрывать это. Она подарила императору наследника, поддерживала его во всем и даже простила ему предательство интересов родины. В качестве извинений император построил в ее честь Храм…
— Храм в честь женщины? Но разве они не для богов?
— Для богов, но у Пафоса, как и у Нимфеи существовала традиция: любой Храм на этапе строительства можно было посвятить живому человеку, выражая этим уважение и почет. Тот, кому посвящался Храм, пожизненно получал половину податей, что жертвовались посетителями. А его имя навечно оставалось выгравированным на стене Храма. Подобное право не наследовалось, так как являлось слишком личным.
— То есть императрица получила постоянный доход?
Саша попыталась представить, какие деньги могут жертвовать посетители Храму. В те времена, когда Храм являлся местом религии. Какой, кстати, религии? И так ли она похожа на культ древних греков?
— Она не только получила доход, но и попросила, чтобы верховным жрецом Храма стал нимфеец. И император согласился.
— Он настолько ей доверял?
Сейчас картина готовящегося заговора казалась очевидной, но ведь для императора все выглядело иначе.
— Он делился с ней своими планами и мыслями, советовался, приглашал ее на заседания Сената, где и познакомил с тем, кого Мелпомин также пробудила.
Еще несколько шагов и новый портрет, совсем небольшой, но удивительно живой и точный. Уже немолодой мужчина, с широким, грубоватым лицом, со светлыми, живыми и очень умными глазами. Широкоплечий. Коренастый. Он казался невысоким, даже когда сидел. А еще от него веяло чем-то неуловимо знакомым.
— Нестор Маркис. Исследователь, практик, ученый по меркам того времени. Весьма талантливый и разносторонне развитый человек, сумевший быстро возвыситься при дворе и ставший почти правой рукой императора. Он занимался усовершенствованием того оружия, что создали нимфейцы.
— О, Боже…
Глава 31
…— Маркис долго не признавал свои чувства и сопротивлялся им. По воспоминаниям его друга, Нестор метался между долгом и чувствами. Он искренне полюбил императрицу, восхищался ее умом и силой духа, а также видел куда больше, чем император, но… Молчал.
— Он тоже вел дневник?
— Его верный слуга, оказавшись в тюрьме после смерти господина, занялся описанием тех событий. Его трактовка оказалась столь хороша, что ее не уничтожили. Не опубликовали, но сохранили в императорской библиотеке. А спустя несколько веков включили в учебники истории, как самый непредвзятый взгляд на эпоху Раздора.
— Эпоха Раздора?
Они снова шли в темноте, к которой Саша успела уже привыкнуть. Сродниться с языками пламени и тенями на стенах. С влажностью и прохладой, окружающей со всех сторон.
— Императрица Мелпомин не только уничтожила Сенат, посеяв вражду и соперничество между его членами, но и разрушила основы религии того времени. Избавившись от мужа и советников, она провозгласила себя регентом при малолетнем сыне. А затем велела закрыть все Храмы старых Богов, а жрецов изгнать. Народ Пафоса воспротивился, но армия подчинялась правителю. К тому же, Мелпомин завладела разработками Нестора, и в руках ее доверенных людей появилось новое оружие…
По спине пробежал холодок, а кожа, в который уже раз, покрылась мурашками от представления тех событий.
— А во что верили в Пафосе?
Пламя выхватило на стене еще одно изображение. Старое. Старее, чем последние портреты. В красно-черно-белой гамме. Алый мужчина-воин с мечом и в доспехах. Тьма, клубящаяся у его ног, и силуэт, угадывающийся в ней. Свет, окутывающий его сверху, и снова эфемерный силуэт в нем. Слева и справа от воина фигуры еще двух мужчин — один поменьше и хрупче в тунике и сандалиях, устремляющий взгляд вверх, и второй — низкий и коренастый с молотом в руках.
— Главным богом считался Воин, покровитель мужчин, здоровья и процветания. Ему всегда помогал Кузнец или Мастер, истинные имена Богов не сохранились до наших дней, но суть ясна по рисункам. Также существовал Бог Мертвых, насылающий духов и болезни. Он считался главным противником Воина. А его покровитель — Бог-Отец. Он не вмешивается в жизнь людей, но лишь наблюдает, и после смерти судит по справедливости. Еще есть Посланник — он не имеет своей воли, но лишь исполняет приказы Отца или Бога Мертвых. Сопровождает души в загробный мир или является людям, чтобы донести волю Богов. Также он покровительствовал дорогам и путешественникам.
Арес, Аид, Зевс, Гефест и Гермес. Сильно урезанный пантеон греческих богов. И ни одной богини, хотя в Греции их имелось немало.
— А кому поклонялись женщины?
— Богине Любви и Матери. Их изображений как таковых не сохранилось, а храмы им были малы и строились на окраине. Думаю, не стоит объяснять почему.
Они с Филис встретились взглядами. Ну да, что уж тут объяснять? Если роль женщины низведена до наложницы и продолжательницы рода, то и храмы ей ни к чему. Хватит