— Что-то случилось? С Отто?! — отчего-то напрягся и выглядел встревоженным.
— Что с ним будет? — передернул Грин плечами. — Сидит себе, дожидается разбирательства. Там все идет по плану, отец. Это у меня новости. Вот приехал рассказать тебе, что женился.
— Как это?! — Сергей выглядел так, будто не верил словам сына. — И на ком?
— Вот на ней, — кивнул в мою сторону и слегка подтолкнул меня вперед.
— Ты с ума сошел? — его отец все еще не принял эти слова всерьез. — Нет, правда? Это плохая шутка, Грин!
— Думаешь, я настолько легкомысленный, что шучу и на эту тему? — нахмурился в ответ и сын. — Да! Она стала мне женой. Сегодня. Три часа назад. Покажи ему свой браслет, Катерина, чтобы рассеять все сомнения. Убедился? Как видишь, все очень серьезно.
— Да ты с ума сошел! Ты понимаешь, что наделал?! — отец в сердцах стащил с себя перчатки и фартук и с силой швырнул их под ноги. — Ты рушишь нашу семью! Для тебя есть что-нибудь святое, Грин?!
— Это так ты радуешься за меня? Нет, кто велел мне жениться в ближайшем будущем?
— Не прикидывайся дураком! Ты мог взять любую другую женщину, а ты…
— Не нужна мне другая! Я эту хотел! И она сразу должна была принадлежать мне! А брат вмешался и все рассудил на свой лад!
— Именно, брат! Твой родной брат!!! Что ты наделал, глупец!
— Так понимаю, поздравлений мне здесь ждать нечего. Пошли отсюда, Катерина, — и он схватил меня за руку, разворачивая на выход. — Прощай, отец.
— Погоди, Грин! Остановись! Давай все обсудим.
— Нечего здесь обсуждать. Она мне жена и так ею и останется. А кто не согласен, будет иметь дело со мной.
— Ты так все решил, да? И кровное родство ни во что не ставишь?
— Все, отец, прощай. Ничего не хочу больше слышать.
Когда снова сели в машину, я начала всматриваться в профиль мужа. Он старался не показать виду, насколько расстроен таким отцовским приемом, но, все же, у него это получилось не очень. Хоть и не хмурился, а лицевые мускулы свидетельствовали о его напряжении. Да и глаз тоже, внутри зрачка затаилось что-то темное и злое.
— Куда теперь? — спросила я его робко.
— А давай пообедаем в гоночном клубе, — попытался он посмотреть на меня с задором. — Это на окраине города. Там тебе будет и природа, и отличная ресторанная кухня. За это отвечаю. И я там почетный посетитель.
— Это как?
— Я — постоянный член этого клуба, победитель многих серьезных соревнований и завсегдатай местного ресторана в одном лице.
— Ты увлекаешься гонками?
— Да. Раньше гонял почти все свое свободное от службы время. Мне нравился риск, бешеные скорости, блеск в глазах фанатов и их обожание моей персоны.
— Ты любишь собой рисковать?
— Да чем?! — глянул на меня с усмешкой и обвел быстро рукой свое поврежденное лицо.
— А жизнью? Ты и ее ни во что не ставишь?
— Раньше точно нет. А теперь…теперь я призадумаюсь. Теперь у меня есть ты.
До клуба мы домчались за полчаса. И там действительно было много природы. А еще я наблюдала извилистую и протяженную трассу для гонок на приземистых и ультра скоростных машинах. Но это было уже потом, когда пересекли красивые лужайки с экзотическими цветами и кустами и поднялись на трибуны для зрителей. У Грина здесь было что-то вроде личной ложи. Туда он меня и привел, и разместил с удобствами. А именно, мне было приятно сидеть в широком кресле и обозревать с высоты все вокруг. Но еще он заказал нам вина и фруктов, а через час распорядился накрыть стол к обеду в местном ресторане.
— Он здесь довольно выгодно расположен, — муж стал рассказывать мне про ресторан. — Его зал нависает над прудом с золотыми рыбами, а по берегу видны деревья, напоминающие ваши плакучие ивы.
— Ты так хорошо осведомлен о наших деревьях? Это все из-за твоих частых перемещений или…
— Отец постоянно грузит подобной чепухой. Так порой мозг выносит, что невольно обращаешь на эти вещи внимание. А еще я помню, что ты скучаешь по зеленому цвету листвы и травы. И вот здесь, порадовать тебя не смогу: те ивы серебристые.
— Уже кое-что! Хоть не бордовые, — я улыбнулась и поймала себя на мысли, что сделала это в первый раз за долгое время. — У нас тоже бывают деревья с серебристыми листочками. Поэтому получится очень похоже на наш пруд, там, дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не думаю, — закрутил он головой. — Ведь, трава вокруг деревьев все же бордовая, а вода в пруду прозрачно-желтая.
— Ну вот, и помечтать не получилось, — отвернулась от него, чтобы взглянуть на приготовления к первому заезду.
А тут группа зрителей, что кучковалась в первых рядах внизу трибуны, обратила внимание на нашу ложу. Некоторые из них повернулись и что-то крикнули, потом уже и остальные к ним присоединились, и тогда я различила, что они выкрикивали имя моего спутника.
— Это твои друзья? — с интересом стала рассматривать мужчин и женщин, приветственно размахивающих руками.
— Скорее, знакомые. У меня нет друзей. Есть приятели и фанаты, были любовницы, официальные и нет. Теперь вот есть жена, — мне показалось, что произносить это слово ему было приятно, но могла и ошибаться, и Грин называл меня так уже несколько раз просто так. — Рассказываю тебе сейчас об этом, чтобы не было никаких неожиданностей. Ведь донесут же, как без этого. А женщины — народ особенный, вы тут же заявляете о своих правах на нашего брата. Стоит только приблизить какую-нибудь из вас к себе, и готово: ревность в вас зашкаливает.
— А вы, мужчины, нет? — с сомнением посмотрела на него. А еще подумала, что, чтобы ревновать, положено любить. Но я ощущала в себе только растерянность от стремительной смены в последнее время моих жизненных декораций и действующих лиц в спектакле под названием «Будни залетной актрисы из начала двадцать первого века».
— Пока не знаю. Раньше за собой такого не замечал точно. А сейчас…пожалуй рисковать, все же, не стану и сделаю все, чтобы ты не смогла дать мне повода для ревности.
— Это как? Запрешь меня в четырех стенах?
— Зачем? Постараюсь сделать так, чтобы сама ни на кого больше не смотрела, и даже думать бы не думала.
— У нас, то есть у некоторых наших мужчин, есть одна очень интересная поговорка. Сказать, какая? «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».
— Интересно. Попробую осмыслить. А сейчас, извини, жена, но мне лучше спуститься к моим фанатам, иначе эта толпа нагрянет сюда и устроит здесь хаос.
Я тоже заметила, что та шумная компания, что никак не переставала махать нам руками и выкрикивать имя Грина, значительно разрослась и неминуемо стала подниматься по трибуне вверх в нашем направлении.
— Грин! Грин! Грин! — отчетливо слышалось снизу.
Я перегнулась через перила и стала следить за спускающимся к ним мужем. В его походке было что-то от дикого животного, от представителя кошачьих точно. Он также раскованно и плавно, а в тоже время пружинисто и энергично, скакал по ступеням навстречу еще более оживившейся толпе. И встретиться с ней ему было, по всему, запросто. Он выглядел уверенным в себе и нисколько не беспокоился, что в этой живой массе поклонников могли бы пострадать его уши от выкриков и бока от возможных толчков в шумном хаосе.
— Я бы ни за что, не пошла к ним по собственной воле, — подумала при этом. — На худой конец, мне понадобился бы хоть один телохранитель.
Грин отделался от них не скоро. Когда возвратился, уже надо было подниматься и идти в ресторан обедать. Поэтому заезд машин я наблюдала в одиночестве и некому было пояснит мне, что к чему. Но все равно, зрелище пришлось мне по душе и заняло меня неплохо.
— Извини. Ты так здесь и просидела одна.
— Я не в обиде. Правда. Не смотри на меня так. Мне честно все понравилось. А у тебя как дела? Не намяли, случайно, поклонники бока, а поклонницы не зацеловали до оскомины?
— Не думал, что мне когда-нибудь не понравится, что моя женщина меня ни к кому не приревнует. Ну, да ладно! Мы вместе только второй день, а женаты всего несколько часов. Еще все будет в нашей жизни.