— Я буду желать тебя всю мою жизнь, — сказал мне супруг, когда уже смог унять первый свой любовный пыл. И я догадалась, что вопросы о разводах, стали теперь неуместны, а других у меня пока не было, так растеклись, раскатились и рассыпались все мысли в моей бедной голове. Поэтому я лежала совсем тихо и только смотрела широко открытыми глазами в потолок.
— Мне жаль покидать спальню так быстро, но надо ехать в хранилище за твоим браслетом, — Грин уже начал приподниматься, когда заметил слезу, выскользнувшую из уголка моего глаза, и прочертившую влажную кривую по виску. — Надеюсь, это выражение радости, что стала замужней женщиной и ровней всем гражданам этого мира. Вставай, Катерина. Браслет — это больше, чем обручальное кольцо в твоем мире. Он гарант безопасности к тому же. Оденешь его, и ни одна собака не посмеет тявкнуть в твою сторону. А если кто и рискнет, то будет иметь дело со мной. И тебе даже не придется жаловаться на кого-то, я сам, на любом расстоянии, пойму что случилось и когда случилось.
А мой мозг отметил новую угрозу, теперь моему личному пространству. Ведь, получалось, что попадала, таким образом, под строгий контроль мужа. Хотя, о чем это я задумалась? О какой свободе могла идти речь в этом мире? Не знала, как обстояли дела с мужчинами, возможно, что не так жестко, а женщиной я бы здесь не хотела родиться.
— А мне обязательно надо ехать с тобой? Не смотри на меня так, имею в виду, что могла бы пока накрыть праздничный стол. Как раз к твоему возвращению и поспела бы.
— Можешь остаться, если хочешь. Но я собирался еще купить тебе какой-нибудь подарок.
— Не надо мне ничего. Ты и так многое сделал для меня сегодня, Грин. Так понимаю, жениться мужчине вашего мира на «залетной» женщине — это поступок из разряда нереальных. Так?
Он проигнорировал вопрос. Просто прошел в ванную комнату, а ко мне вернулся уже полностью одетым и даже в браслетах. А я, взглянув на них, припомнила, что сначала он занимался со мной любовью прямо в них. Так был распален страстью, что не потрудился потратить и пары минут, чтобы снять и убрать. И только потом он на некоторое время, когда сделал перерыв, выходил из спальни и вернулся уже без браслетов на запястьях. Из этого легко было сделать вывод: Грин хранил свое оружие не в спальне. А вот ключ у него потом тоже болтался на цепи за пластиной.
— А знаешь что, жена! Поехали, все же, вместе. На обратном пути еще заскочим к отцу и сообщим ему о моей женитьбе.
— О, о! Вот этого мероприятия мне точно хотелось бы избежать.
— Что так? Боишься? Не стоит. Мой родитель мне всю голову просверлил наставлениями о семье и браке. Думаю, что теперь он обрадуется, раз я внял его поучениям.
— У меня есть сомнения. Вот если бы ты взял себе жену из ваших леди, то другое дело.
— Согласись, что здесь уже ничего не изменить, и придется ему принять ту женщину, которую я себе выбрал. Давай, шустрее собирайся. А на обратном пути еще заедем и купим тебе одежду для дома.
— А надо? В доме Отто у меня ее столько осталось!
— Так! — Грин резко остановился на пороге квартиры, так и не успев его переступить. — А вот этого я, что бы, больше не слышал.
— Ты о чем?
— Никаких Отто! Поняла?! Он был в твоей жизни и закончился! И белье с платьями я тоже куплю тебе сам. Не хватало еще, чтобы моя жена надевала вещи, подаренные ей другим мужчиной! — я видела, что он и, правда, сильно гневался. Поэтому, от греха подальше, быстрее потупила глаза и больше не произнесла ни звука.
И вот мы прибыли в хранилище. Оно находилось в том же здании, где регистрировали наш брак, и добирались мы до него снова на «такси». Я представляла себе, отчего-то, что обязательно направились бы в подвал. Наверное, из-за слова «хранилище», которое ассоциировалось у меня с узкой лестницей в подпол и комнатой с низким потолком. Но ожидания не оправдались, ничего общего не было с моими представлениями: и этаж был какой-то высокий, и помещение больше напоминало автоматизированное хранилище ценностей.
Там Грин приложил ладонь к некому устройству и после этого уверенно прошел к металлическому прилавку без единого служащего за ним. При более детальном рассмотрении пришла к выводу, что это был некий транспортер, и напомнил мне отдаленно получение багажа в аэропорту. Только был много миниатюрнее и работал абсолютно бесшумно, ну, и выглядел более цивильно. И перед нами была только его малая часть, так как почти весь находился где-то за стеной, из которой выходил и в которую же убирался, делая перед нами дугу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы постояли перед ним с минуту или чуть больше, когда на металлической ленте выехала и остановилась около Грина серебристая коробка. Он взял ее в руки, открыл и достал браслет, похожий на свой, но раз в пять миниатюрнее. Вот так выглядел мой свадебный браслет, оказывается. И муж тут же взял меня за руку, чтобы защелкнуть символ его власти надо мной, а также свидетельство его защиты и моего доступа к его имуществу и капиталам.
— Захочешь войти в какое-то помещение с кодом на двери, приложи его этой стороной. — Показал мне нужное место, — надо тебе будет расплатиться за покупки или услуги, просто коснись кассового табло вот этим квадратом. Для связи со мной надо нажать здесь. Если чего-то испугаешься, то…в общем я и сам об этом тут же узнаю и тогда или немедленно прибуду, или свяжусь с тобой через встроенное в нем переговорное устройство. Все просто, как видишь. Верно?
— Да. Но надо привыкнуть. И у меня еще есть вопрос. А я могу так же, как вы тут все, переместиться? Твоего исчезновения и появления из ниоткуда еще не видела, а вот Отто…
— Понял, — поморщился он. — Нет. Это тебе ни к чему. Такие перемещения не для женского хрупкого организма.
— Они связаны с большими перегрузками? — смотрела на него во все глаза. — А как это? Расскажи, Грин?! Мне очень интересно. Что ты чувствуешь, когда так стремительно перемещаешься в пространстве?
— Будто распадаюсь на миллион осколков, а потом собираюсь в единое целое вновь. Как тебе мое объяснение? Хотела бы рассыпаться в пыль?
— Что же тогда говорить про перемещение не только в пространстве, а еще и во времени?
— О! Это вообще, та еще песня! Но пошли уже на выход. Здесь нельзя долго находиться.
— И все же! Какие твои ощущения при перемещении в другую эпоху? Скажи?! Пожалуйста! Очень тебя прошу.
— Представь, что умерла, а потом снова рождаешься. Ясно, что ощущения тесно связаны с повышенным давлением и с сильной болью. Не понятно? Но точнее, к сожалению, слов не подобрать.
— А эта перегрузка, она длительная? Сердце может не выдержать?
— Почему спрашиваешь? Волнуешься за меня? Не беспокойся, у меня отличное здоровье.
— И все же! Тебе часто приходится проходить через все это?
— Что имеешь в виду? Если перемещения в пространстве, то да, часто. Иногда чуть не каждый день. Поэтому уже давно привык к таким нагрузкам. А если про перемещения во времени…
— Да, это еще интереснее!
— Хм! Интересно? Наверное…
— Так, что же? Часто?
— Нет. По заданиям было всего раз пять. Но сам иногда нарушал инструкции и шлялся по разным эпохам. Люблю острые ощущения, знаешь ли. И таких путешествий у меня было несколько десятков. Но об этом не рекомендую особенно распространяться. Это было разгильдяйством с моей стороны, и заслужил бы серьезный разнос от начальства, если бы оказался пойман с поличным. А теперь, когда связал свою жизнь с тобой, то вряд ли захочу так рисковать снова.
— Да? Хочешь по доброй воле отказаться от таких ярких впечатлений?
— Теперь ты — мои впечатления.
— И все же! Как интересно, однако устроены твои браслеты! Мне даже не верится, что в них столько функций. А показать мне, как они устроены, можешь?
— Это лишнее. Женщине это ни к чему. Садись в машину. Отправляемся к моему отцу.
Как оказалось, нас не ждали. Грин не предупредил родителя о своем приезде, и тот копался в своем саду, когда мы прибыли. Вышел к нам в переднике и в перчатках, а в руке держал небольшую тяпку для рыхления земли.