Читать интересную книгу Время вспомнить все - Андрей Воронин

«Точно, они не вместе. Если бы было по-другому, сидели бы рядом на заднем сиденье», – решил Хоботов.

Черная «Волга» сорвалась с места и исчезла за поворотом.

Глава 14

Леонид Хоботов подавил в себе желание поехать следом. Он ощутил, что несколько охладел к Болотовой.

Теперь его куда больше привлекали те двое, которые остались за столиком у самого окна.

«Она сама ко мне придет. Она же на мне и славу, и деньги зарабатывает, без меня она никто».

К столику почти беззвучно подъехала двухэтажная каталка, на которой стояли горячие блюда.

– Борис, ты извини, конечно, у нас все расстроилось. Наш друг и дама покинули компанию, остались мы вдвоем. Нам только две порции.

– Ничего страшного, не волнуйтесь, вот за тем столиком только что заказали такое же блюдо, как и вы. Думаю, они будут только рады, что заказ исполнен так быстро.

– Что ж, хоть кому-то этим расставанием мы доставили радость, – грустно усмехнулся Забродов, наливая в рюмки водку.

Пить вместе уже не хотелось ни ему, ни Штурмину.

Лев Штурмин хоть и уважал Забродова, но всегда чувствовал его превосходство, а потому становился молчалив. Вот если бы рядом сидел кто-то еще, тогда другое дело, а Забродов, сам не желая этого, подавлял его.

– Ты, Лев, правильно сделал, что согласился. В командировки тебе все равно придется ездить, от этого никуда не убежишь, но реже. Жена довольна будет.

– Если бы не жена, то честно тебе скажу, на твое место не пошел бы.

– Зря. Когда пробудешь на полигоне с месяц, войдешь во вкус, почувствуешь – это твое. Тебе понравится.

– Если бы, – Штурмин, не отрываясь, смотрел на полную рюмку водки и вращал ее в пальцах, – Мужик ты опытный, именно это и нужно.

– Не умею я жить, как ты, Илларион. Хотел бы, да не получается. Вот если бы после какой-нибудь бездари пошел инструктором, то – с легкой душой. А тебя все вспоминать станут, со мной сравнивать, а я до тебя не дотягиваю.

– Прибедняешься, Лев. Меня же все чудаком считают.

– Нет, что ты, Илларион!

– Я же знаю, за моей спиной иногда пальцем у виска покрутят, забывают, что у каждого своя жизнь, свои методы. Ты, небось, тоже недоумеваешь, мол, зачем мне книжки, которые дома уже ставить некуда, зачем мне знакомства с антикварами?

– Честно сказать, всегда этому удивлялся.

– Ну, так вот. Лев, придешь на мое место, и станут тебя со мной сравнивать. У тебя-то никаких порочащих увлечений нет, за твоей спиной никто пальцем у виска крутить не станет.

– В нашей конторе порочащих увлечений ни у кого нет, на службу бы не брали.

– Это точно.

– Я же вижу, Илларион, не хочется тебе сейчас со мной сидеть, вид у тебя, словно на поминках.

– Брось, Лев, – не очень-то убежденно произнес Забродов и постарался улыбнуться.

Но Штурмин сам, будучи правдивым, чувствовал фальшь и у других.

– Тебе одному побыть хочется, так ведь?

– Да, – согласился Забродов.

– И мне хочется. Зачем друг друга мучить? Выпьем по рюмке, доедим и двинемся отсюда, каждый в свою сторону.

– Наверное, ты прав, – согласился Забродов.

Они чокнулись, но выпили не до дна, лишь по маленькому глотку.

Забродов сидел и думал:

"В самом деле, Штурмину стоит побыть одному.

Принял он решение, можно сказать, сгоряча, под давлением. Теперь должен свыкнуться с ним, взвесить все «за» и «против», понять, что его жизнь меняется к лучшему. И мешать ему в этом не стоит".

Затем он исподтишка глянул на Штурмина и приметил, тот не спешит есть.

"Ага, скорее всего, жена отпустила его до самого позднего вечера, и теперь ему не хочется, как дураку, прийти засветло. А куда он пойдет? Пригласить к себе?

Так это вновь сидеть и молчать, смотреть друг на друга. Он может и здесь посидеть. Выпивка есть, закуски тоже хватает".

– Знаешь, Лева, если появятся какие-нибудь вопросы, приходи, расскажу, помогу. Если надо, приеду сам, проконсультирую. А теперь.., приятного тебе аппетита, – он хлопнул по плечу Штурмина.

– Спасибо, Илларион.

В отличие от Мещерякова, у Штурмина не было комплексов. Он не полез за деньгами, когда Забродов рассчитывался с официантом, знал, что у Иллариона семьи нет, в быту он аскетичен, деньгами не дорожит.

А вставь слово, мол, заплачу, обидится.

– Счастливо, – Забродов, уже подходя к двери, взбросил руку, сжав ее в кулак.

Такой же жест сделал и Штурмин, причем быстро, механически. Это была не рисовка на публику. И Забродов, и Штурмин могли бы общаться жестами, находясь в километре друг от друга, рассматривая собеседника в бинокль. Они бы могли долго беседовать одними жестами, мимикой, как глухонемые. Иногда Штурмин удивлялся этому. Такому общению никто не учил, оно приходило с опытом само, и почти все, прошедшие спецназ ГРУ, участвовавшие в боевых операциях, владели этим искусством.

Пройдя мимо окна, Забродов еще раз напомнил о себе, стукнув в толстое витринное стекло костяшками пальцев и широко улыбнувшись Штурмину. Тот поднял рюмку и подмигнул Иллариону, мол, за твое здоровье.

На том и расстались.

" Забродов не стал заходить домой, ему захотелось пройтись, прогуляться по улицам, дать хоть какую-то нагрузку ногам, потому как сегодня зарядки его лишила Болотова. А секс, хоть и отнимает много энергии, но он не зарядка, не работа, а удовольствие, как считал Забродов. И он пружинистой походкой двинулся по улице, минуя один квартал за другим.

Штурмин, отхлебнув маленький глоток водки, вновь поставил рюмку на стол. Пить одному не хотелось.

«Не алкоголик же я какой-нибудь! Хотя Варвара и уверена, что я пьяница. Но говорит она так потому, что никогда настоящих пьяниц не видела. Ей со мной повезло, всегда домой сам приходил, никогда ей меня в постель укладывать не приходилось. Сам раздевался, сам умывался. И утром никогда на головную боль не жаловался. Единственная слабость, так это после пьянки с утра на минералку тянет, целый литр выпить надо, чтобы в норму придти. А интересно, вода из айсберга лучше помогает, чем минералка?»

Лев Штурмин посмотрел на пустые места возле себя, где совсем недавно сидели его друзья. О Забродове и Мещерякове он вспомнил с теплотой, а вот Наталью, хоть она ему и понравилась, сразу после ее ухода невзлюбил.

"Забродову везет. Красивых баб с собой водит, и до сих пор не женился. Мало того, что красивые, так еще и умные. Про чистую воду, про айсберги знают… А вот толку с такой бабы, кроме разговоров, наверное, никакого. Она точно, ни черта готовить не умеет, в отличие от моей Варвары, разве что яичницу. А моя Варвара из ничего ужин приготовить может. Бывало, придешь, друзей с собой приведешь, кажется, дома ни черта нет, а она через пятнадцать минут, глядь, полный стол накрыла! И откуда что берется, из дому же не выходила!

Она у меня волшебница, добрая волшебница. Интересно получается… – рассуждал Штурмин, сидя за столом, – когда жены нет, думаю о ней с теплотой, слова хорошие придумываю, а приду домой – язык словно к небу прилип, или того хуже, не удержусь, какую-нибудь гадость да скажу".

Официант убрал пустую посуду, но на столе еще оставалось много закуски. Да и водки в графине было почти до половины. Штурмин, поняв, что теперь рисоваться ему не перед кем, расстегнул верхнюю пуговицу и поудобнее устроился на мягком диване.

"Музыку включили бы, что ли, – подумал он, но не стал напрягать официанта. – Все, делать больше нечего. Согласие я дал, не станешь же слово назад забирать.

Побуду Забродовым. Правда, из меня такого инструктора, как он, не получится. Он – ас, а я кто? Начнут сравнивать – и не в мою пользу. – И тут же он нашел положительное в таком раскладе. – Значит, появится стимул к росту".

И он уже увидел себя в мыслях на полигоне ГРУ перед строем новичков, которых предстоит научить уму-разуму, сделать из них настоящих бойцов, вложить в них все то, что известно ему самому.

Штурмин сидел с рюмкой водки в руке, от которой отпил глоток, его мысли были далеко. Они то кружились вокруг полигона, то вдруг оказывались в Таджикистане или в Югославии, в общем, там, где он побывал в последние год или два. Единственное, что его радовало, – он до сих пор жив, его не зарезали и не убили, не сбросили в пропасть, а бог дал ему возможность вернуться в Москву. Он сидел и улыбался.

– Извини, браток, можно присесть? А то за другими столиками компании.., несимпатичные.

Штурмин вернулся на землю и огляделся. И в самом деле, кафе уже заполнили люди и только его стол, рассчитанный на шесть персон, был занят с одного утла. Перед ним стоял широкоплечий бородатый мужчина в твидовом пиджаке поверх свитера. Длинные волосы, борода, огромные руки лежали на синей льняной скатерти. Мужчина опирался о край стола.

– Я ненадолго. Кофе выпить, съесть чего-нибудь…

– Кому ты помешаешь? Садись, – легко Штурмин назвал незнакомца на «ты».

По комплекции они были схожи, по годам ровесники, но короткая стрижка и длинные седоватые волосы кардинально меняли первое впечатление от них. А в остальном сходство было разительное. Если бы Лев Штурмин отпустил длинную шевелюру и недели две не брился, он бы наверняка был похож на Хоботова как родной брат.