головой лошади». Но в Диеннаре Алтана все принимали за совсем юного мальчишку. А ему, между тем, скоро должно было исполниться пятнадцать.
— Чародел, нужна твоя помощь, — Герра многозначительно посмотрел на него. — Одевайся и поспешим. Нужно торопиться.
Герра всегда торопился. Даже ходил быстро, едва ли не бегом. Из-за этого подчинённые за глаза называли его Бурундуком.
— После перевязки требуется полежать немного, чтобы материя обмякла, — заметил лекарь.
— По дороге обмякнет, — отрезал Герра.
Алтан кивнул.
— Хорошо, капитан. Я скоро выйду.
Герра, ничего не ответив, удалился. Лекарь поворчал для порядка, но Алтану ничего не сказал. Оставил ещё пару склянок и ушёл. Ученик, торопливо собрав приспособления и материалы в чёрный сундучок, выскочил следом. Алтан, почесав перевязанный бок, повернулся к служанке.
Вы свободны. Я сам оденусь.
С этим решением он поторопился. Сухие повязки терли раны, поднимать руки было больно. Движения выходили неуклюжими. Алтан устал от одевания, и к Герре вышел почти без сил.
— Нда-а-а-а, — протянул капитан и потащил его на кухни. Алтана угостили наваристым куриным супом, сливочным сыром и чашкой лёгкого красного вина. Еда придала чароделу сил, и он с куда большей охотой последовал за капитаном.
Алтан не удивился, когда они спустились в подвалы. По сумеречным коридорам скользили их тени. Двери камер были закрыты, их замки давно проржавели. В скрытых противостояниях пленные не ценились.
Впереди, в дальнем коридоре, промелькнули два силуэта. Капитан внезапно остановился.
— Дальше, до поворота, иди один.
Алтан кивнул. Добравшись до указанной цели, он замер, огляделся и, заметив, что одна из дверей чуть приоткрыта, проскользнул туда. В тёмной камере у маленького светлого окошка сидела королева. В темноте, чуть поодаль от неё, замер стражник. Обычно львица бродила по дворцу в одиночестве, но в подвалы, видимо, одна спускаться не решилась.
Алтан неуклюже поклонился.
— Ваше…
— Ш-ш-ш, — она поднесла палец к губам. — Молчи, мальчик, и подойди ко мне.
Алтан проскользил по сырому полу и замер. Королева взмахом головы указала на окошко. Чародел осторожно, укрывшись за откосом, заглянул в него. Их тайная каморка находилась этажом выше той, что располагалась за окошком. Внизу, в центре небольшой, квадратной комнаты, стояли двое. Между ними, спиной к Алтану, на железном стуле сидел человек. Его руки были связаны за спинкой, на голове, кажется, красовался мешок или волосы торчали во все стороны. В свете единственного факела Алтан большего разглядеть не мог.
— Делайте со мной, что хотите, — с вызовом воскликнул связанный. — Я ничего вам не скажу. Потому что ничего не знаю.
— Слишком ты самоуверен для своего положения, — заметил один из мужчин. — Но я тебе сразу скажу — мы не палачи.
— Оно и видно, — огрызнулся пленный.
— Поэтому, — мужчина пожал плечами. — Тебе не повезло.
— Мальчик, — шепотом произнесла королева и посмотрела на Алтана. — Ты знаешь, что делать?
Чародел в знак согласия прикрыл начавшие светлеть глаза.
— Приступай.
Алтан любил силу, которая питала его. Она была легка и неощутима, когда он не обращался к ней. И становилась тяжёлой и густой, когда он творил магию.
Человек внизу закричал. Мужчины от неожиданности отступили. Оба начали озираться, но почему-то совершенно не замечали окна. Возможно, они думали, что это воздухоотвод.
Алтан прищурился. Воздействие на другого человека требовало внимания и осторожности. Маг мог случайно убить пленника. Собственное хладнокровие поразило юного чародела.
Когда он стал таким бездушным? Насколько глубоко древняя сила проникла в его разум? Насколько изменила его?
Человек внизу вопил все громче, пока Алтан размышлял о себе. Последний штрих — и пленный заговорил. Быстро, сбивчиво, громко.
— Коинт ушёл в Западные земли. Его мотивы неизвестны. С ним ушёл Водолей, Скорпион, чародел и Бык. Ни один из посланных через Аноро отрядов не вернулся. Знать Ракиты обеспокоена. Король затаился или пропал? Сумасшедший не может править.
Пленный сорвался на пронзительный визг. Мужчины попятились, королева отвела взгляд. Внезапно обрушившаяся на них тишина писком отдалась в ушах. Алтан отвернулся от окна.
— Он мёртв, — сухо доложил чародел.
Королева склонила голову.
— Воин, подожди меня снаружи.
Стражник безмолвно повиновался. Львица пристально посмотрела на служителя Рыб.
— Скажи мне, мальчик. Как проверить, владеет ли человек магией? Чтобы сам человек этого не заметил.
Алтан смрогнул. Глаза жгло. Заныли раны, и накатившая слабость заставила его припасть к стене, освежающе холодной.
— Если человек уже познал суть заклинаний, поймать его можно только за сотворением оного.
— Печально, — королева вздохнула. — Тогда вот тебе новое задание, чародел. С сегодняшнего дня в моём дворце поселится в качестве придворной донны юная Глория Нильянто. Я знаю, ты знаком с ней. И у меня имеются все основания полагать, что она ведьма. Слушай меня, мальчик. Следи за ней. Наблюдай. Докладывай мне обо всем. О магии, о её отношении к отцу, о каждом её шаге. Ты понял меня, чародел?
Алтан поклонился.
— Слушаюсь, Ваше Величество.
— И запомни, — она поднялась, оправила платье. — Если мне станет известно, что ты утаил от меня мгновение её жизни, я тотчас прикажу её казнить.
Королева удалилась. Алтан повернулся к окну и, морщась от боли, глубоко вздохнул.
Магия не приводила ни к чему хорошему. Жаль, он не знал этого тогда, когда согласился покинуть родную степь.
Глава 8
Скорпион
Патриция до лихорадочного озноба хотела спать. Каждое движение отдавался в теле ноющей болью. А они так долго блуждали по коридорам, шагая за слабым магическим светляком, что даже Коинт стал смаргивать, а король, как рассказывал Ралле, мог не спать по трое суток. По пути им попалась одна — единственная развилка и, конечно, по закону Близнецов, именно она закончилась тупиком — глухой, монолитной стеной. Они поплелись назад, свернули в соседний коридор и прошли ещё не одну сотню шагов, прежде чем Коинт дал добро на отдых. Патриция буквально рухнула на пол и привалилась здоровым плечом к стене. Ей казалось, что стоит закрыть глаза, и она не то что уснет, а тотчас потеряет сознание.
Магический огонёк едва теплился под потолком. В коридоре царили холод, сырость и храп короля. Патриция закрыла глаза и ощутила такое наслаждение, как если бы засыпала в своей кровати, во дворце отца. Но блаженство покоя длилось недолго — что-то потянуло её из полудремы, какое-то неудобство в ногах. Патриция вздрогнула, недовольно поморщилась и открыла глаза. То, что она увидела, мигом привело её в чувства. Нечто серое и бесформенное наползало на её ноги, окутывало их, словно одеяло, и тянулось выше по телу. Патриция не могла пошевелиться — только остолбенело наблюдала, как жаркая, непроницаемая