что всегдашники напряженно, не проронив ни слова, смотрели на них, словно желали извечным противникам успеха.
Райен громко застонал.
– А дальше что? Влюбленное Зло? – фыркнул он. – Жили они никогдолго и злосчастно?
Его подопечные-всегдашники, вырванные из транса, тут же начали свистеть и улюлюкать.
– Бу-у! Бу-у-у-у-у!
Но теперь настала очередь Тимона, последнего никогдашника в круге. Но он не показал своего будущего – он пристально посмотрел на учеников Школы Добра. Он вытаращил свой единственный глаз, который все сильнее наливался кровью, напряг мышцы и громко, мощно выдохнул, обдав всегдашников синим призрачным пламенем. Пламя охватило их, достав до самой души, – оно вытащило наружу разложившиеся, израненные лица, уродливые тела, все их высокомерие и лицемерие.
Лишь Кима осталась такой же, как раньше. У нее отвисла челюсть, когда она увидела, как все ее одноклассники в пламени Тимона превратились в чудовищ.
Всегдашники, крича и визжа, потянулись к дверям, но глаз Тимона вспыхнул синим, и двери театра захлопнулись и заперлись. Его огонь горел все ярче и ярче, он добрался до каждой души, как бы они ни пытались спрятаться под лавки или забиться в углы. Озаренные пламенем, в их глазах ползали опарыши и черви, кожа слезала клочьями, а под ней оставался лишь обгоревший пепел. Вот каким ужасным стало Добро – обреченное стадо, извивавшееся, свалившееся в одну кучу, пойманное в особом круге ада, которого они только и были достойны…
Огонь исчез.
Тимон обессиленно рухнул на колени.
Всегдашники медленно подняли головы и руки и стали оглядывать друг друга – они были прежними, юными и сияющими, пламя не тронуло их снаружи.
Но судя по тому, как они переглядывались, позабыть об увиденном им уже не удастся.
Повисла звенящая тишина.
Джеймс Крюк и Капитан Пиратов переглянулись, их лица были непроницаемы.
Райен, багровея, вскочил на ноги.
– Что ж, групповой иллюминации вряд ли будет достаточно, чтобы выиграть у нашего представления. Капитан Пиратов, прав ли я…
– Мы еще не закончили, – перебил его другой голос.
Райен посмотрел вниз, на Фалу, который по-прежнему сидел спокойно.
– Выступили девять участников, – сказал мальчик. – У нас есть еще и десятый.
– Кто? – прохрипел Райен, словно уже зная ответ.
Фала встал.
– Я.
На сцену он так и не поднялся.
Лицо Фалы вдруг начало меняться. Его нос стал короче и прямее, волосы – длинными, растрепанными и золотистыми, лицо – загорелым, и вот уже на Райена, Директора школы, смотрит его точная копия. Прежде чем Райен успел хоть что-то сказать, лицо Фалы треснуло посередине, и его туловище, и ноги, левая и правая стороны разделились и превратились в полноценные тела – и теперь новых Райенов стало уже двое. Они продолжали и продолжали делиться; всегдашники застыли, увидев, как никогдашник не просто превратился в директора Школы Добра – но сразу в трех директоров, потом в пятерых, в десятерых, а потом они все снова соединились вместе, словно карты в колоде, теперь волосы стали кудрявыми, руки и ноги – длиннее, кожа – бледной-розовой, и он уже был не Райеном, а… Крюком.
Джеймс, по-прежнему стоявший у стены, наклонил голову.
– Вот черт.
К тому времени, как он успел это произнести, лицо Фалы уже было наполовину Джеймсом, а наполовину Райеном, Директор школы и декан, объединенные одним телом. Две части его лица поменялись местами – из Джеймса и Райена стали Райеном и Джеймсом, туда-сюда, все быстрее, быстрее и быстрее, размываясь и размазываясь, а затем из этого хаоса возникло новое лицо, с глазами цвета неба, алебастровой кожей и белоснежными волосами, торчащими, как колючки.
Даже ученики Школы Зла были совершенно сбиты с толку, увидев возвращение Директора школы, которого они так боялись, – а потом его ноги оторвались от земли, и он взлетел, взмыл в воздух над всегдашниками и никогдашниками, сбросил шляпу с Капитана Пиратов, а потом поднялся к балкону и приземлился прямо перед Райеном.
Добрый Директор не двинулся и ничего не сказал. Его лицо стало таким же бледным, как и у злого близнеца, он сидел в кресле, словно был к нему прикован, – даже когда его брат коснулся его груди и извлек оттуда горсть золотого света.
Он осторожно сплел из света цветок, орхидею, и протянул ее словно подарок.
Пораженный Райен взял волшебный цветок в свои ладони.
– Рафал, – выдохнул он. – Это ты…
Цветок в руках Райена тут же засох и рассыпался.
Добрый брат ахнул и снова поднял голову, но его злой близнец уже приземлился обратно на сцену. Его лицо снова изменилось – русые, стриженные под горшок волосы, длинный крючковатый нос.
– Нет, – ответил мальчик. Его голос был острым и прозрачным, как хрусталь. – Только Фала, Фала, Фала.
По щеке Райена скатилась слеза.
В театре стояла мертвая тишина.
Все ученики повернулись и посмотрели на Директора Школы.
Директора Школы, который спутал одного из учеников со своим братом-близнецом.
Никогдашники громко заорали, празднуя победу. Они высыпали на сцену и подняли мальчика на плечи, даже не дожидаясь решения судьи.
– ФАЛА! ФАЛА! ФАЛА!
Всегдашники даже не пытались протестовать или спорить. Ученики Школы Добра сидели на своих местах, такие же молчаливые и мрачные, как никогдашники, когда входили в театр. Никогдашники понесли Фалу на руках по всему залу, приплясывая и скандируя его имя.
Декан Крюк смотрел на все это с любопытством – а потом заметил, что Райен убежал с балкона.
Джеймс последовал за ним.
Кима, сидевшая на скамейке Школы Добра, пораженно покачала головой.
– Вот что бывает, вот что получается, когда Добро ведет себя как Зло.
Аладдин смущенно взглянул на нее.
– Я просто делал то же, что и все остальные. Ну, знаешь… следовал за теми, кто за Добро…
Кима посмотрела прямо на него.
– Но мы больше не добрые. Ты разве не видишь?
– Может быть, перо действительно ошиблось насчет меня, – признался Аладдин. – Может быть, я в самом деле злой?
– Чем дольше мы пробудем в этой школе, тем злее станем, – опустив голову, мрачно сказал Гефест, сидевший по другую сторону от него. – Мы сбились с пути. У нас больше нет причин здесь находиться.
– Может быть, тогда вам нужен новый смысл жизни, – послышался голос позади них.
Они обернулись.
Капитан Пиратов ответил на их взгляды веселой ухмылкой.
Глава 19
По темному лесу среди деревьев шли две тени.
Рафал, прыгая с дерево на дерево, следовал за ними.
– Райен, стой! – закричал Крюк.
Райен развернулся. Его глаза были дикими, как у ночного зверя, по коже плясали пятна лунного света.
– Это ты виноват. Вечер Талантов – твоя идея. Прийти в мою