Читать интересную книгу Аналогичный мир - 4 (СИ) - Татьяна Зубачева

Они молча слушали, А Колька яростно — видно, накипело — и тихо, чтоб не услышали хлопочущая в доме и саду Эсфирь и бегавший за ней Колобок, выкладывал:

Дембельские мои на дом ушли. Расплатились, а земля-то не моя, в аренде, да за огород аренда, да клин под картошкой, чтоб зимой не загнуться на голой крупе, да ещё покос я снял. Сено-то покупное зимой, знаешь, как кусается. А Маньку кормить надо, а то хрен молока нюхнёшь. Маму Фиру с домом-то хорошо нагрели. Меня-то не было, я служил ещё, а она с Колобком на руках, и Семён в госпитале ждёт, когда его домой заберут. Ну, и подписала всё. Родня деньги-то ей дала. Да в рост, да на бумаге одно, а по жизни больше. Или живи, дескать, у нас, да о хозяйству помогай, это батрачкой, значит, дармовой. Я ж, считай, только на аренду эту, чтоб её… — в его речи всё чаще проскакивала горькая ругань — только и работаю. А без овоща и картошки своей загнёмся. А сёме лекарства нужны. Процедур-то здесь никаких. Хорошо ещё, врач от ветеранского Комитета раз в квартал, ну, бесплатный осмотр, ну, и лекарств оставит. А их на месяц хватает, прикупай за живые деньги. Ладно, — он махнул рукой, выругался длинной сложной конструкцией и достал сигареты.

Андрей достал спички, но Колька упрямо, пряча лицо, щёлкал своей самодельной зажигалкой. Андрей тоже вынул сигарету, взял у Кольки зажигалку, прикурил и дал затянуться Эркину.

— Слушай, — наконец заговорил он, — а если Семёну лежак здесь сделать? Или кресло складное, ну, вроде шезлонга. Расставил, да хоть прямо здесь, вынес и посадил. А на ночь убрал. Чем плохо?

— Хорошо, — вздохнул Колька. — А где такое взять? И почём оно?

— Почём, не знаю, а видеть, видел, даже чинить приходилось. Ну и… читал. Так что… покумекаю. Рейки нужны, полудюймовка сойдёт, сам напилю, болты там, гайки… не проблема, — Андрей говорил задумчиво. — Так что, попытка не пытка, — и улыбнулся. — А про почём заткнись, я и врезать могу.

Помолчав, Колька кивнул.

— Спасибо.

— Спасибо будет, когда сделаю, — ухмыльнулся Андрей.

С крольчатником договорились на субботу. Уложатся за день — хорошо, а нет — воскресенье прихватят.

И сегодня Андрей с утра ушёл в библиотеку, а оттуда на рынок. Поискать чертежи и купить материал. Завтра пятница, с утра они вдвоём и займутся. застелют газетами пол в большой комнате, чтоб не повредить паркет, там будет и светло, и просторно. Жене эта идея кресла для Семёна тоже понравилась.

— Конечно, Андрюша. Всё правильно.

Что такое шезлонг, Эркин представлял. В Паласах были, и работать случалось. Со складным лежаком тоже дело имел. Так что… отчего же и нет…

…Суббота выдалась солнечной и жаркой. Эркин, Андрей и Колька строили крольчатник, Эсфирь и Женя варили варенье из поздней клубники, Алиса и Колобок бегали по двору и саду, а под яблоней в новом кресле полулежал Семён. Гудели пчёлы и стучали молотки, детский визг и взрывы мужского хохота, неразборчивая женская скороговорка…

Семён уже успокоился и лежал, разглядывая зелёную листву над головой, маленькие только-только завязавшиеся, зеленее листвы яблоки. Рядом на табуретке стакан с питьём из варенья, накрытый от ос и пчёл блюдечком, под рукой книга, но он просто смотрит. И слушает. Он же думал, что ничего этого у него уже не будет. Никогда. И вот… солнце, зелень, тёплый свежий ветер на лице. Он жив, оказывается, в самом деле жив.

Таз с вареньем стоял на трёх кирпичах, между которыми горел огонь. В тазу булькала, пузырилась и упоительно пахла красная густая жижа с комками ягод.

— Клубника в этом году хорошая, солнца много, — Эсфирь снимает на тарелку пенки. — А малину ты ещё не варила?

Нет, — Женя обтирает края таза мокрой тряпочкой. — Баба Фима, она в нашем доме живёт, сказала, что малина позже будет.

— Малина лесная хороша, — вздыхает Эсфирь.

Вздыхает и Женя. Понятно, что Колька за малиной не пойдёт, не мужское это дело, а Эсфирь некогда, ну, Колобка бы она ещё и взяла с собой, а Семёна-то на весь день не бросишь одного. Но думать о неприятном не хочется: такой славный день дегодня.

— А кроликов каких будете держать? Мясных или пуховых?

— Мясных, наверное. Я прясть не умею, а чесать да в пряжу отдавать… морока лишняя.

— Да, и за пряжу платить придётся, невыгодно, — понимающе кивает Женя. — Но всё равно хорошо. И мясо, и шкурка.

— Да, и прокормить их можно недорого. Хлопот, конечно, прибавится.

— Ой, — засмеялась Женя. — Всё равно всего не переделаешь. Мы в Джексонвилле когда жили, с печкой, вода во дворе в колонке, уборной нет, выгребная яма во дворе… крутилась, минутки свободной не было. А здесь в доме со всеми удобствами, и всё равно хлопот полно.

— Да, — согласилась Эсфирь. — Домашнюю работу всю не переделаешь. Чего-нибудь, да не успеешь. То одно, то другое.

Сняв пенки, Эсфирь встала и подошла к Семёну.

— Как ты, Сёма? Не жарко тебе?

— Нет, — улыбнулся Семён, не отводя от листвы глаз. — Хорошо.

— Давай я тебе подушку поправлю.

— Ага, спасибо.

Эсфирь переложила подушку. Вот так ему будет удобнее.

Колька опустил молоток и посмотрел на них. Сад маленький, со двора просматривается. А ведь он не поверил сначала Андрею. Ну, не совсем поверил.

Сделать за два дня, и не просто топчан или лежак, а чтоб и Семёну удобно, и чтоб складывался, и для переноски приспособлено, и… и ещё много всего. И сам Андрей ведь не гуляет, а работает, полдня отдай и не греши. И… ну, прямо как свой братишка, как, скажи, из Новоморска пацан. Когда сегодня утром, рано ещё совсем было, они с Мамой Фирой только-только полили самое, что без воды терпеть не может, Колобок только проснулся, а уже соседский кабыздох загавкал и в дверь постучали.

— Эй, есть кто живой? С добрым утром вас!

И началось, и завертелось.

Стали собирать кресло. Вернее, оно уже было собрано, но разложить, сложить, вынести, место в саду найти, чтоб не на солнце, а то упаси боже — заволновалась Мама Фира — солнечный удар можно заработать, снова разложить. Мама Фира суетилась с подушками, перинами. Семён, как обычно, поздоровался с гостями, но, услышав о кресле, замолчал вмёртвую, сцепил зубы и к стене отвернулся, только губы дрожали.

Когда установили кресло, уложили перину и подушки, они втроём — Колька, Эркин и Андрей — пошли к Семёну. Не Маме же Фире его поднять и тащить. Колька помог Семёну сесть, откинул одеяло. Семён охватил его за шею, Колька взял его было за спину и под ноги, но тут вмешался Эркин:

— Нет, так неудобно, давай я.

Колька мог, конечно, заспорить, поднимал же он так Семёна, чтоб Мама Фира могла перестелить, не раз и не два такое было, но уступил, сообразив, что двери-то узкие, и через кухню нести — так то ли сшибить что, то ли Семёна к чему-то приложить… один хрен. А Эркин ловко повернул Семёна так, что тот оказался сидящим на краю, свесив ноги, и встал вплотную спиной к нему.

— Ничего не болит?

— Нет, — глухо ответил Семён.

Эркин плавно присел, оказавшись даже чуть ниже Семёна, забросил его руки себе на грудь.

— На шею не дави только, — деловито попросил он.

И, заведя руки назад, продел под коленями Семёна и, напружинив мышцы, свёл их вперёд, при жав Семёна к себе. И медленно встал.

— Дверь открой.

Колька распахнул перед ним дверь в кухню.

Эркин шёл медленно и очень плавно. Странно: на плечах живое тело, он чувствует, а дальше просто тяжесть, как… как мёртвая, как мешок. Семён часто, со всхлипами, дышал, наваливаясь грудью на плечи и шею Эркина, стараясь удержаться, не сползти вниз. Эркин вышел на крыльцо, спустился по ступенькам и ровным размеренным шагом, знакомым Андрею ещё по той, алабамской, жизни, понёс Семёна в сад. Дойдя до уже подготовленного кресла, Он повернулся к нему спиной и опустился на корточки, усадив Семёна на перину. Семён разжал руки и упал бы, если бы Колька не подхватил. Эркин выпрямился и отошёл, перевёл дыхание. Нет, Семён не настолько уж и тяжёл, просто… просто вспомнилось. И он отогнал эти воспоминания.

Колька и Эсфирь уложили Семёна, укрыли простынёй. Семён лежал, зажмурившись, и плакал. Беззвучно, дрожа лицом. Эсфирь аккуратно подоткнула ему под ноги простыню.

— Я тебе сейчас попить принесу. И книгу твою, хорошо, Сёма?

Он не ответил.

— Эркин, — позвала Женя, — разведи нам огонь, мы сейчас варенье варить будем, — и тихо Эсфири: — Фира, оставь его сейчас, пусть полежит.

— Я знаю, — так же тихо ответила Эсфирь.

Клубника у неё подготовлена: ещё с вечера перебрана и засыпана сахаром. Женя этого способа не знала. И вообще ей случалось варить джем, но не варенье. Так что ей сейчас ни до чего. Она так и сказала Алисе. Чтоб та играла с Колобком и не мешала.

Обидеться Алиса не успела, да и обижаться оказалось не на что. Мама разрешила бегать в одних трусиках, тётя Фира показала куст, с которого можно рвать и сразу есть ягоды, у Эрика и Андрюхи с дядей Колей повсюду валяются стружки, в саду бабочки и всякие жуки, а Колобок маленький и потому не задаётся. Правда, их гоняют и шпыняют, но это тоже как игра. Вот только дядя Семён лежит один и молчит. А… а если так… Если до этого Алиса ела ягоды, то теперь она их собирала в ладошку.