— Сёма, — предложил Колька. — Давай в дом, а то жарко уж очень.
— Да, — кивнул Семён. — Давай, Коль.
И уже Колька, подражая Эркину, посадил Семёна и поднял его на себе, понёс в дом. Эсфирь придержала дверь.
В доме было после сада полутемно и прохладно. Эсфирь как-то незаметно успела проветрить горницу и перестелить Семёну. Колька уложил брата, укрыл одеялом. Они были вдвоём, и Семён зашептал:
— Коль, с деньгами-то… неудобно.
— Они не возьмут, — так же тихо ответил Колька. — И не думай.
— Неудобно, — повторил Семён. — Ты поговори всё-таки. Помочь помочью, а всё-таки… ну, не сейчас, потом… или фруктами там, ягодами… хоть как-то…
— Потом, — неохотно согласился Колька. — Отдохнёшь?
— Да, задёрни меня, посплю.
И, когда Колька, задёрнув занавеску, ушёл, Семён вздохнул. Болела голова — видно всё-таки перегрелся — и кружилась, как после контузии. Но это всё пустяки. Да, каждый день не получится, конечно, Колька же работает, не Маме Фире его таскать, но раз в неделю — он знает — будет у него… прогулка.
Эсфирь с Женей разлили остывшее варенье по банкам. И четыре из них — как Эсфирь не настаивала, чтобы Женя взяла половину — составили в корзинку, переложив газетой, чтобы не побились. А корзину завтра занесёт…
— Да ладно вам…
— Нет уж, нет уж…
— Из-за корзинки гонять…
— На покос пойдём, тогда и занесу, — решил Эркин. — Колька, неделю обойдёшься?
— А то нет, — фыркнул Колька.
Женя, сразу сообразив, горячо поддержала Эркина, и Эсфирь отступила.
Попрощались, ещё раз полюбовались постройкой и ушли.
Корзинку с вареньем нёс Эркин: Андрею варенье доверять рискованно, к тому же у него ящик с инструментом. Али са шла рядом с Женей, держась за её руку. Её до сих пор и не отругали, и не простили, так что совсем непонятно. Но неприятно. Всё было так хорошо, а почему-то стало плохо.
— Андрей, — заговорил вдруг Эркин, — а что такое… сябры? Ну, этот, Куприяныч, нас так назвал.
— Ну-ну, — Андрей задумчиво пожевал губу. — Ну, я думаю, вроде… Там, — он кивком головы указал куда-то в сторону, — там говорили: кореша. Это друзья, нет, больше, чем друзья, говорили: жрут вместе, значит, во всём доверяются, ещё… земляки, земели…
— Земляк? Это я знаю, — кивнул Эркин. — Я понял, Андрей, — улыбнулся, — догадался.
Они говорили тихо, шедшие впереди Женя с Алисой не оборачивались, И Андрей спросил, ещё больше понизив голос, по-английски:
— А у вас там, ну, ты понял, как этот называлось?
— Никак, — так же тихо по-английски ответил Эркин. — У нас этого не было.
— Что, совсем не дружили? — удивился Андрей. — Быть же такого не может.
Эркин невесело улыбнулся.
— Показывать было нельзя. Никому. И… и вдруг завтра тебя или его продадут. И… ладно, потом, хорошо? — перешёл он на русский.
Андрей кивнул.
— Хорошо, конечно, Эркин.
В самом деле, что он за дурак, затеял такой разговор. Не кол времени и не к месту.
Они уже подходили к дому. Бегали и играли дети, на лавочках сидели болтающие старухи, из открытых окон разговоры и обрывки песен, на лоджиях курят и перекликаются мужчины. Субботний вечер, гуляй сколько душе угодно, завтра — выходной. Здороваясь со знакомыми, разговаривая о погоде и о всяких незначащих пустяках вчетвером вошли в подъезд, поднялись по лестнице, прошли по коридору и, наконец, вошли в квартиру. Полутёмную и приятно прохладную после дневной жары. Это Женя оставила утром шторы задёрнутыми, вот комнаты и не нагрелись. И хоть ещё не поздно совсем, но всех сразу потянуло ко сну.
Но сначала надо положить на место инструменты и варенье, а Андрей сразу решил, не откладывая. Подточить и направить затупленное. Эркин убрал банки с вареньем, Женя в ванной мыла Алису, и он пошёл в кладовку к Андрею.
— Помочь?
— Спасибо, сам, — Андрей оглядел стамеску, отложил её и взялся за рубанок. — Ага, ну, это мигом, слушай, а давай на лоджию сделаем.
— Шезлонг?
— Ну да. Или лежаки. Будем лежать и загорать.
Эркин не очень уверенно кивнул.
— Давай.
— Цветы у нас там уже есть. Как в саду будем, — с воодушевлением продолжал Андрей.
В кладовку вошла Женя и с ходу включилась в разговор.
— А зачем на лоджии загорать? Давайте лучше завтра на озеро сходим. Там и позагораем, и выкупаемся.
Эркин сразу закивал, но Андрей медлил. А Женя продолжала:
— Я уже вам плавки купила.
— Что?! — в один голом спросили Эркин и Андрей.
— Плавки, — повторила Женя. — Ну, трусы такие. Я вчера купила, и себе с Алиской купальники. Андрюша, я тебе на диван положила. Ты сходи, померь, они эластичные, тянутся хорошо, но ты померь. Эркин, и ты обязательно померь. Это сюрприз вам. Алиска не проболталась, нет?
— Нет, — вклинился в её скороговорку Андрей. — Не проболталась, спасибо, Жен, я только…
— Конечно, пойдём, — остановил его Эркин. — Ты что, Андрей? Здесь-то неопасно.
Помедлив, Андрей кивнул.
— Ладно, брат. Пошли мерить.
В спальне Эркин взял лежавшие на его половине кровати трусы и критически их оглядел. Женя, что, размер перепутала? Это ж на Алису, а то и на её куклу.
— Ну же, Эркин, — вошла в спальню Женя. — Раздевайся.
— Они мне малы, — убеждённо сказал Эркин, кладя трусы на покрывало и расстёгивая рубашку. — Алиса спит?
— Да, я уложила её. Тихая такая, видно, устала.
Эркин быстро разделся, кинув грязное бельё прямо на пол — потом в ванную отнесёт — и взял плавки.
— Женя…
— Это супер-эластик. Надевай! — скомандовала Женя.
И Эркин, как всегда, не стал спорить.
К его крайнему удивлению, плавки действительно натянулись, нигде не лопнув и даже ни разу не затрещав.
— Ну вот, — оглядела его Женя. — Тебе очень идёт.
Эркин встал в зеркальный коридор, чтобы видеть себя со всех сторон, и вдруг фыркнул.
— Женя, а без них приличнее!
Женя возмущённо ахнула и, тут же сообразив, засмеялась.
— Ну, Эркин, ты…
— Провокатор, я знаю, — Он круто повернулся и обнял её, подхватив на руки. — Сейчас ты меня придушишь на месте…
— Сей секунд, — ответила Женя, обхватывая его за шею.
Эркин счастливо засмеялся, прижимая её к себе.
— Ой, а дверь? — вспомнила Женя.
Эркин положил её на кровать и пошёл к двери.
Услышав стук защёлки, Алиса решительно откинула одеяло и вылезла из кровати. Пока мама и Эрик спят, она пойдёт к Андрюхе и помирится с ним. А то это не жизнь. Эрик даже поцеловать её на ночь не пришёл. А мама… она так старалась слушаться, а мама будто и не заметила этого.
Разумеется, Андрей примерил плавки. Ярко-синие, с белой полоской-пояском. И теперь, открыв шкаф, разглядывал себя в зеркале. А что… в самом деле, не так уж и страшно. И хорошо, что он в одной майке сколько дней работал, вон уже загореть, не загорел, но сегодня у Кольки совсем без рубашки был и не сгорел, только покраснел малость. Но помазаться на ночь не помешает.
За его спиной стукнула дверь, Андрей обернулся и, увидев Алису, нахмурился.
— Тебе чего?
Путаясь в длинной — до полу — рубашке, Алиса подошла к нему.
— Андрюха, ты очень на меня сердишься, да? Вот, — она разжала кулачок, показав ему карамельку. — Я мириться пришла.
И Андрей не выдержал, рассмеялся.
— Ладно, племяшка. Мировая.
Они сели на диван, Андрей взял конфету и, сжав правую руку в кулак, выставил согнутый крючком мизинец. Алиса готовно уцепилась за него своим правым мизинцем, и они торжественно сказали «мировую».
— Мирись, мирись, мирись. И больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться.
— Ну вот, — удовлетворённо вздохнула Алиса. — Теперь всё в порядке.
— Точно, племяшка. А теперь спать иди.
— Ага, — Алиса спрыгнула с дивана и пошла к двери. — Спокойной ночи, Андрюха.
— И тебе спокойной ночи, — улыбнулся Андрей. — И снов конфетных.
Проходя к себе, Алиса постучала в дверь спальни и сказала:
— Мама, Эрик, я с Андрюхой помирилась, вот, — и пошла к себе.
Лёжа рядом с Эркином и перебирая его жёсткие, приятно упругие волосы, женя как-то лениво и явно бездумно кивнула.
— Хорошо-хорошо…
Эркин лежал, распластавшись, раскинув руки и ноги, и из-под полуопущенных ресниц любовался Женей. Света они не зажигали, но шторы он отдёрнул, когда мерил плавки, и света хватало: прямо перед окном стояла круглая большая луна. Женя, наклонившись, поцеловала его в переносицу, в затрепетавшие под её губами веки.
— Как хорошо, Эркин.
— Да, — выдохнул Эркин. — Да, спасибо, женя. Ты… ты самая… — медленно улыбнулся и повторил: — самая.
— Какая? — лукаво спросила Женя. — Красивая, умная? Какая?
— Лучшая. Во всём.
Женя тихо засмеялась и снова поцеловала его.