– Это ваша «Мазда»? – спросил Денис, глядя на Виктора.
Тот кивнул.
– Прошу вас сесть в свою машину и уехать отсюда, – отчеканил Денис холодно. – Я вижу, ваш пикник уже закончен.
– Нет еще, – чуть хрипловато, но вполне спокойно ответил Виктор. – У нас еще остался сок и пряники. Вот доедим и тронемся, но не раньше. Не хотите ли к нашему, так сказать, шалашу?
– Что? – возмущенно просвистел Денис и сделал к нему шаг, однако Иван внезапно сказал:
– Почему бы и нет? – и сел на край плащ-палатки, взял пряник, глянул снизу на Любу: – А стакан для сока чистый найдется?
Люба опустилась рядом с ним на коленки – ну вот так вот взяли да и подкосились ноги, что-то было в этом обыкновенном человеке, что внушало… ну, если не страх, то трепет, а может, короля сыграла свита, может, она просто себе что-то навоображала, а он на нее и не смотрел так, как ей показалось… она только знала, что если бы она была собакой или кошкой, то от такого взгляда у нее бы вся шерсть на загривке вздыбилась. Во всяком случае, стало понятно, что этот человек мог добиться того, чего он добился, он умел себе подчинять… очень может быть, что на всем свете одна только Эля и смогла ему противиться.
Иван сейчас оказался рядом с Элей, и смотрелись они вместе, конечно, ужасно: ее сияющая юность и нежная красота подчеркивали его годы, его усталость, его тяжелую мудрость, опостылевший опыт и цинизм, который он, впрочем, тщательно скрывал. Она казалась крошечным мышонком рядом со старым, утомленным жизнью котом, который лапой со сточенными когтями мальца доводит до умопомрачения, но сам-то знает, что, вздумай тот убежать, у старого кота прыти не хватит его догнать, это раз, а во-вторых, зубов уже нет… так что зачем ему этот резвенький комочек плоти, совершенно непонятно! И при этом кот понимает, что, окажись он на крыше около печной трубы и встреться с соседским Васькой, который посмеет претендовать на местечко близ теплой трубы, от Васьки этого только клочья полетят!
Люба поспешно собрала со «стола» куриные кости в пластиковую тарелку, поставила в сторонку. Черныш мигом покинул Элю и припал к костям. Многие собаки их не едят, ну а этот… только хруст стоял! Люба обтерла руки салфеткой и нашла чистый стакан. Налила соку, протянула Ивану, показала на пряники:
– Кушайте, прошу вас. А вы что же стоите? – Это Денису адресовалось. – Присаживайтесь. У нас, как видите, запросто. На столе сидим…
Так, что-то она разошлась! А Дениса бросило в такую краску… Чувствовалось, что он еле сдерживается, и неведомо, долго ли еще сможет себя в руках держать.
Люба смотрела на него снизу, но как бы свысока. То ли рябина пресловутая продолжала ее будоражить, то ли еще что происходило, но она совершенно ничего не боялась. Мгновение страха, испытанного перед Иваном, в смеси с алкоголем до такой степени обострило ее разум, и жизненное чутье, и проницательность, что ей даже смешно стало… все было так просто, так на самом деле просто и объяснимо! Единственное, что сейчас беспокило ее, это необходимость молчать до поры до времени. Не обрушишь же вот так, с бухты-барахты, на людей свои открытия! Не скажешь же: ребята, я вас насквозь вижу! Кроме того, надо быть поосторожней с Денисом. Кто знает, как он отреагирует на то, что Люба теперь все про него знает и понимает! Еще начнет в отместку языком болтать, а ей это вовсе ни к чему!
На всякий случай, чтобы заставить себя молчать, она налила сок в стаканчик и теперь пила меленькими глоточками, уговаривая себя не спешить.
– Сядь, Денис, – мягко сказал Иван, но Денис воспринял это как приказ и неуклюже повалился на «стол», задев при этом Черныша. Тот наступил лапой на куриную косточку и грозно гавкнул на Дениса. Именно это послужило почему-то сигналом к тому, что Денис даже не вышел, а просто-таки вывалился из себя.
– Добрались, значит, до нее? – глухо спросил он, обвиняюще глядя на Любу. – А что ж на обочине сидите? На ресторан денег не хватило? И чего же домой ее к себе не повезли? Что, не в масть вам такая деревенщина?
Люба готова была к словесной схватке, даже мечтала о ней, но от такой откровенной чуши даже растерялась. Ее опередил Виктор:
– Рестораны закрыты на спецобслуживание, это раз. Во-вторых, мы с Любой – любители пикников, ну и будущую сноху решили пригласить посидеть с нами. А в-третьих, непосредственно отсюда, подзаправившись перед дальней дорогой, мы все намеревались отправиться в Нижний. Так что… так что намеки ваши неуместны, уважаемый.
Вот это ответил так ответил! Даже Люба не могла бы сказать лучше. Не зря она так любила этого человека столько лет, и пусть он теперь связан с другой, все равно – он достоин если не любви, то уважения.
– Как это – все намеревались отправиться?! – оторопело переспросил Денис. – А… надолго?
– Навсегда, – отрезал Виктор.
Он принял на себя солирующую партию, вел ее достойно, и Люба мешать ему пока не собиралась. Она только косилась на Ивана, который тоже молчал себе да молчал, только жевал один мятный пряник за другим. Это напомнило Любе, как истово она поглощала пирожки, и чуть слышный смешок сорвался с ее губ, потонув в стакане с соком и разбрызгав этот сок ей на лицо и свитер.
Иван проворно схватил со стола салфетку и протянул ей.
– Осторожней, – сказал он очень серьезно, и Любе почему-то показалось, что он говорит вовсе не о соке.
– Спасибо. – Она взяла салфетку и принялась вытираться, а он смотрел, как она это делает.
Что-то вдруг произошло, и Люба это ощутила как прикосновение или как звук. Она больше не боялась его. Ничуточки. Черт, это ее задорило, злило, веселило… пить надо меньше, вот что! Или все-таки дело не в питии?
– Как это навсегда? – спросил между тем Денис. – Но твои документы дома!
– Мои документы, – чуть слышно прошелестела Эля, – теперь всегда со мной. Когда я поняла, на что ты способен, я подумала, что однажды в них может появиться штамп о том, что я уже вышла замуж за Ивана Леонтьевича Кравцова.
– Эвона, – смешно сказал Иван, но вдаваться в подробности не стал, только головой покачал.
– Погоди, а родители? Ты что, могла бы их бросить? – возмутился Денис, откровенно пропустив мимо ушей обвинение Эли. – Они тебя вырастили, они тебя любят…
– Ваши уважаемые родители, дай им бог здоровья, многое сделали для Эли, но они ей всего лишь дядюшка и тетушка. Родители же ее будущего мужа вполне могли бы стать и ее родителями, – необычайно витиевато и обстоятельно изрек Виктор.
– Родители! – хмыкнул Денис. – Во-первых, ваш сын и знать ее не хочет. Во-вторых, вы в разводе, насколько мне известно.
Иван резко опустил стакан и глянул на Любу. Недопитый сок выплеснулся ему на свитер, и теперь настала ее очередь хватать со стола салфетку и протягивать ему.