— Тогда запасайтесь салфетками. Блины едят руками.
— Где вы были раньше со своим народным меню кочевников? — шутливо нахмурился Франко. — Я не страдал бы с вилкой для салата и ножом для супа.
— Плов ещё, — вспомнила я. — Манты. О, и пирожки. Значит, договорились. Кухню я властно подминаю под себя. Через месяц оглянуться не успеете, как будете за две комнаты до столовой по запаху отличать щи от борща. А в оранжерее случайно не растёт гречка? Какая ж кухня “кочевников” без гречки?
Моё веселье и лёгкую иронию он безошибочно угадал по голосу. Нервное напряжение отпустило обоих. Первые блины мы пробовали под ликбез, чем оладушки отличаются от местных лепёшек. Давно во мне хозяюшка не просыпалась. Я даже гордиться начала, что в детстве бабушка старательно вдалбливала мне в голову женские премудрости.
— София, блины восхитительны.
Франко не мог от них оторваться. За пару минут сообразил, как они складываются вчетверо, и макал жареное лакомство то в масло, то в густые сливки. А мне от похвалы хотелось мурлыкать голосом кота Матроскина: “Я ещё крестиком вышивать умею и на машинке тоже могу”.
— Спасибо, лин Гвидичи.
— Однако я понял, что вам скучно, — внезапно перевёл он тему. — Раз уж кухней занялись. Нет, я не против, дом полностью в вашем распоряжении. Но женщине нужно дело по душе. Лина Хельда Делири бизнесом занимается. Жена Фредерико посольской школой управляет. Чего бы вам хотелось?
Маленькая Клара Цеткин внутри меня переглянулась с Розой Люксембург и уважительно присвистнула. К лину Гвидичи вернулся дар копаться в мыслях? Или как он угадал, что долго я в патриархальном раю не выдержу? Захочется иметь свои деньги, которые нужно на чём-то заработать.
— Шаманить, — честно ответила я. — Делать то, что я привыкла делать дома. Снова работать для клиентов, брать учеников. Целую школу, наверное, не потяну, но хотя бы парочке магов передать свои знания.
Франко задумался. Вытер губы салфеткой, положил её на стол, а потом выдал:
— Начните с меня.
Эпилог
Я откинулась на спинку стула, пытаясь разглядеть по скудной мимике слепого мага “с чего бы вдруг”. В Бессалии и на территории Клана Смерти мне только ленивый не рассказал, насколько крут старший Гвидичи. Он единственный открывал межмировые порталы, а я буду его учить, как искать потерявшихся собак? Или куда покойный дедушка спрятал от наследников пачку долларов? Не его уровень. Совершенно.
— Занятия для шаманов-новичков просты и покажутся вам скучными. Первое, чем нужно овладеть — умение входить в центрацию. В особое рабочее состояние. Подозреваю, у вас с ним всё в порядке.
Франко хлебнул чая из своей кружки и ответил с прежней степенью невозмутимости:
— Подход иномирцев к плетению заклинаний всегда был мне интересен. А вы даже не из Элезии. К тому же я ревнив. Категорически не хочу отпускать уникальные знания на сторону, пока сам не приобщился. Фредерико взахлёб рассказывал, что вы творили в трансе. Никто из наших магов так не работает.
Предложение зазвучало разумнее. И я зацепилась за слово “ревность”. Если Фредерико был красноречив, а младший Гвидичи по-другому не умеет, то его старший брат мог пожалеть, что не присутствовал на ритуалах.
— Хорошо, — сдалась я. — Давайте попробуем. Первое условие: я не открываю поле без запроса. Никаких полигонов с тренировочными манекенами у шаманов нет. Если нужно что-то попробовать — упражняются на себе. Благо, всегда есть, чем заняться. Я не знаю родовой системы, где не было бы проблем…
Франко так сильно скривился, что я осеклась на полуслове.
— Нет, папу, маму и других родственников я трогать не буду. Хватило путешествия в бездну с Фредерико. И раз уж зашла речь, я должен вам признаться. Давно должен был, но история не из тех, что можно запросто поведать за чашкой чая. А тянуть больше нельзя. Лучше вам услышать её от меня, а не из третьих рук.
Я кивнула, забыв, что он не видит. Спина выпрямилась вдоль оси, макушка потянулась к солнцу. Да, тело уже рвалось в работу. Был у Франко запрос, я его заранее чувствовала. А значит, на автомате входила в то самое рабочее состояние.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слушаю вас.
— Хорошо. — Старший Гвидичи, наоборот, втянул голову в плечи и подался вперёд. Словно его ударили в живот, и он пытался защититься. — Глаза я потерял год назад, но настоящая беда случилась на двадцать лет раньше. Мы с Фредерико жили на окраинах бессалийской столицы. Отец усердно тренировал меня блокировать свой дар. Считал его проклятием. “Ты не должен управлять мыслями и поступками людей, Франко. Такое подвластно только богам. Ты ошибка. Случайность”. Выродок. Да, он не стеснялся так меня называть. Уважаемый боевой маг всё бросил и спрятался в бедном квартале, чтобы высшее общество никогда не узнало о том, какой уродец у него растёт.
Он замолчал, чтобы допить чай. Я не подгоняла и внешне никак не реагировала. Вся погрузилась в то, что раскрывалось внутри поля. Боль Франко переливалась через край. Я ещё не разрешала ей течь сквозь меня, наблюдала со стороны. Чёрная смола с запахом воды из подземной реки Стикс. Умерли родители. И оставили что-то очень страшное внутри своего сына. Конечно, до памяти Дарги ему было не добраться. Сверху лежали толстенные пласты нового, прижизненного опыта.
— Плиний пришёл к нам, притворившись директором королевского зверинца, — продолжал Франко. — Хотел взять меня на работу. Отец пришёл в ужас, начал ругаться.
Боль превратилась в чёрную лужу и добралась до меня. До дрожи хотелось поставить дополнительную защиту, но из темноты вышла принцесса и покачала головой. Нет. Пока угрозы нет.
— Это в прошлом, — прошептала я стандартную успокоительную фразу. — Вы выжили.
Франко от неё затрясло. Рядом с лужей открылась бездна, из неё тянуло страхом. Но слабые люди не становятся великими. Слепой маг выдерживал невыносимую боль. Доставал её из себя, обнажал рану. Я от восхищения едва дышала. Другие на его месте уходили в глухую защиту, нападали на меня, потом сбегали. Франко терпел. Сколько таких, как он на миллион жителей? Единицы, клянусь вам. Невероятное мужество и стойкость.
Рассказ получался рваным. После смерти родителей от рук Плиния слепой маг окончательно поверил, что он чудовище. Стёр брату память, отдал его в Клан Смерти и двадцать лет служил захватчику. С недомолвками и оговорками выкладывал мне, за что получил прозвище Цепной пёс. Плиний приказал убить несговорчивого бессалийского чиновника, а потом похвастался своим элезийцам, что спустил Франко с поводка.
— Я не считал их, — голос старшего Гвидичи охрип. — Убивал одним способом, вторым, третьим. В азарт вошёл. Гордился, что с каждым разом дар открывается больше и подчиняется лучше. Отец Хельды Делири на моей совести. Три великих инквизитора. Дочь Плиния… Я сдал её Кеннету. Вручил главе наёмников пузырёк с драконьей кровью и объяснил, как легко можно попасть в укрепленное логово, где её прятали. Меня заслуженно называли безумцем. Но по-настоящему я сошёл с ума, когда захотел наладить отношения с братом. Прибыл в бессалийский трактир Хельды, притворившись Марко Ведари. И увидел Амелию.
Чёрная лужа боли никак не отреагировала. Я стояла в ней уже по колено. Ждала, что вскипит или бросится к моему горлу, но по ней всего лишь рябь прошла.
— Да, ту самую Амелию, — поморщился Франко. — Жену Фредерико. После развратных и насквозь гнилых ведьм она казалась мне идеалом чистоты. Я верил, что влюбился и не заметил, куда меня несёт в противостоянии с братом. Сколько границ я переступаю одну за другой, одну за другой. Как падают последние барьеры. Самое грязное, что было — я согласился жить втроём. Раз не получается отбить её у Фредерико, то можно разделить. Тогда брат и схватился за плошку с кислотой. Это кислота, — слепой маг провёл дрожащими пальцами по повязке. — От глаз ничего не осталось. Я должен был умереть. Уже упал в бездну, но там родители рассказали сыновьям правду. Заступились за меня. “Он ни в чём не виноват. Его обманули”. Виноват. Убивал я сам. Вот этими руками.