— А ты сам был когда-нибудь рабом? — привстал Конан.
— Был… — ответил Култар так тихо, что понять его можно было только по губам.
— Значит, был? А теперь сам хочешь рабов купить!
— Что же делать? Такова жизнь. Ты — или раб, или рабовладелец!
— А вот, я — и не раб и не рабовладелец.
— В конце концов, станешь или тем, или другим. Такова жизнь и не нам ее менять…
— Не нам? А кому? — Конана вдруг заинтересовал разговор.
— Ну… богам, наверное…
— Богам до нас и дела нет! Они даруют нам жизнь и волю. А дальше мы — сами по себе!
— Это ты так думаешь… другие думают совсем иначе.
— Что мне другие? Я знаю, что все именно так! Много раз проверял на себе!
Стемнело. Замок теперь выглядел просто огромным сгустком тьмы. Где-то невдалеке прокричала ночная птица.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал Култар, — пусть боги нас бросили. Но все равно мы — ничего изменить не сможем!
— Почему?
— Ну… что мы можем сделать вдвоем? Ровным счетом ничего.
— А если не вдвоем? Если нас будет много?
— Не знаю… — Култар растерялся, — я не знаю, что надо делать…
— Вот в этом и беда, — наставительно сказал Конан, — многие шахи, короли, маги, волшебники пытались что-то изменить, а получалось только хуже!
— Наверное… оно само должно как-то меняться… со временем.
— Возможно, — Конан вздохнул и закрыл глаза, — ты хорошо лошадей стреножил? Не убегут?
— А почему они должны убегать?
— Может, кто напугает…
— Кто? — Култар силился рассмотреть в темноте громаду замка, ничего не видел, и от этого было только хуже.
Конан не ответил. Он спал. И даже не положил у правой руки обнаженный меч, значит, считал ночевку совершенно безопасной. Култар расстелил одеяло, подумал, вынул меч и положил под руку. Затем оглядел густую тьму безлунной ночи и лег.
Утром, седлая лошадей, Конан спросил:
— Ты ночью не просыпался?
— Нет, а что?
— Так, ничего, — киммериец одним прыжком вскочил в седло, — я просыпался. Мне показалось, что в окнах замка мелькал свет.
Култар слегка побледнел.
— Так значит, все рассказы — правда? — он седлал гнедую кобылу, изредка поглядывая на замок.
— Я не думаю, что приведению нужен свет, — усмехнулся Конан, — в любом случае разберемся на месте.
Скоро подъехали к стене. Вблизи замок производил еще более мрачное впечатление. Окна-бойницы смотрели на посетителей пустым, мертвым взглядом. Стены успели кое-где порасти темным лишайником. Казалось, что замок заброшен уже многие столетия. Ворога были закрыты, но недостроенные стены позволяли без особых хлопот проникнуть внутрь. Окованные железом дубовые двери цитадели, были, однако, распахнуты настежь. Несмотря на плотно мощеный двор, по обеим сторонам двери росли высокие кусты.
Конан остановился, медленно, как бы в раздумье, посматривая по сторонам.
— Ты ничего не чувствуешь? — спросил он подъехавшего Култара.
— Я еще со вчерашнего дня чувствую страх.
— Я не об этом, — Конан помедлил, — знаешь, меня как-то укусил волк-оборотень.
Култар с ужасом отпрянул, ожидая страшного превращения друга в свирепого зверя. Конан коротко хохотнул.
— Не бойся. Старик-знахарь мазал меня очень вонючей мазью… Я переборол заразу… А вот, Хепат, гном — я о нем тебе рассказывал — нет. Он превратился…
Култар нетерпеливо вздохнул. Потрепал по холке кобылу — она отчего-то стала волноваться, тоненько ржать, нетерпеливо переступать копыта.
— Так вот, — продолжал Конан, не сводя глаз с кустов у дверей, — спасая друга, я отправился в замок королевы демонов Эн-Кастера, где, в конце концов, Хепат и погиб…
— Но он излечился?
— Да. И погиб в схватке с демоном… Как-нибудь расскажу всю историю, — он помолчал, вспоминая последний бой Хепата.
Култар встревожено озирался по сторонам. Конан все смотрел на кусты.
— Эскиламп, самый лучший волшебник нашего времени, сказал мне после того, как я, с помощью мази, переборол заразу оборотня, что теперь я стану куда лучше чувствовать… предчувствовать, что ли, опасность… и все другое. Короче, во мне все равно течет некая доля крови волка-оборотня.
Култар опять с ужасом отпрянул и сделал охранительный знак. Кобыла его все более тревожилась. Конан опять засмеялся, но не слишком весело.
— К чему это ты? — спросил Култар, не сводя с товарища пристального взгляда.
— А к тому, что я теперь лучше, чем раньше, чувствую опасность. За кустами кто-то прячется. Кто-то очень опасный. Злобный. Я прямо кожей ощущаю его злобу.
— Что же будем делать? Может бросить этот замок… и вообще купить простой дом, завести совсем небольшое хозяйство… — южанин обнажил меч, с тоской глядя на кусты, которые теперь шевелились, будто живые.
— Как только мы повернем коней, оно нападет. Тут можно не сомневаться. Так что, приготовься к бою! — спокойно сказал Конан.
Огромный меч описал дугу и нацелился на невидимого пока противника.
Култар управился, наконец, с кобылой. Теперь на его лице застыло выражение отчаянной, мрачной решимости. Какой бы страх и тоску он не испытывал — боевая выучка помогла отбросить ненужные эмоции и быть готовым к сражению.
— Вот он! — воскликнул Конан, железной рукой удерживая коня, пытавшегося взвиться на дыбы, сбросить наездника и скрыться, ускакать от ужасного существа, вылезшего из кустов, Култар так же одной рукой крепко держал узду, а второй — меч, который был, хоть и короче, и легче меча киммерийца, но достаточно длинным, чтобы разить противника, оставаясь вне пределов досягаемости его когтей.
Существо, вылезшее из кустов, скорее всего, было неразумным. В маленьких, белесых глазках читалась только злоба и ненависть. Ни единого проблеска разума.
— Что это за тварь? — Култар вполне овладел собой, был холоден, расчетлив и готов к бою. — Я таких не видел!
— Мы многого не видели в этой жизни и многого не увидим, — философски заметил Конан, наблюдая за приближением монстра.
Страшилище состояло, казалось, из одних суставчатых членов и когтей. Оно походило на огромного, высохшего паука, давно умершего и оживленного колдовской силой. И эта ужасная мумия передвигалась с такой быстротой, что глаз просто не мог уследить за ее движениями. Так, рывками, двигаются некоторые насекомые — после незаметного движения застывая каждый раз уже на новом месте. Именно так и приближалось чудовище.
Конан видел, что обычным способом отразить его атаку будет невозможно. Оставалась надежда на завесу из стали, когда умелый воин раскручивал меч так, что блеск его клинка походил на прозрачный, стальной занавес. И как бы ни старался противник, он не мог миновать смертельного удара вращающегося меча. Риск состоял в том, что неопытный боец мог попросту потерять меч и остаться безоружным.