— Мне кажется, они опять нас окружают, — прошептала Итилия, кутаясь в плащ, — они вокруг и очень злы…
— А кто тут есть добрый? — усмехнулся Конан. — Вот, разве что эти гигантские черепахи?
Они просто шли по своим делам…
Теперь уже и Конан с Култаром, а не только Итилия — слышали шелест вокруг. Словно десятки губ, не приспособленных произносить слова, силились что-то сказать, кривились, брызгали слюной, шипели от злости. Но ничего нельзя было разглядеть в темноте.
— Что будем делать? — нервно спросил южанин, пробуя большим пальцем острие меча.
— То же, что и раньше, — невозмутимо ответил Конан, — рубить, как только они проявятся и нападут.
Култар с восхищением, смешанным с ужасом, посмотрел на киммерийца. Неужели ему не страшно? Неужели не стынет кровь в жилах? Не потеют ладони? Не дрожат противной, мелкой дрожью, колени? Не хочется вскочить и с диким криком рубить, крошить не важно что — лишь бы дать выход накопившемуся напряжению, которое рвется, наружу, которое уже невозможно сдержать — все равно оно вот-вот прорвет броню воли и выльется, выплеснется, как река, разрушившая запруду?
Но Конану тоже было страшно. Сидя у камня-светлячка, окруженный первозданной тьмой, он чувствовал поднимающийся из глубины души ужас. дикий, первобытный ужас варвара перед сверхъестественным. Но он закалил волю, занимаясь ремеслом вора, а, позже, воина-наемника, бойца, умеющего спокойно и расчетливо убивать, оставаясь при этом живым и, чаще всего, невредимым. Кроме того, природа наградила его не только физической силой, но и психикой — здоровой, необоримой, способной вынести непосильное для других напряжение.
Ночь прошла незаметно. Призраки не проявились и не напали. В зале чуть посветлело, и камень заметно потускнел. Усталые люди жевали надоевшие лепешки, запивая теплой, начинающей портиться водой.
— Они ушли, — Итилия устало поднялась, потрепала, по загривку заметно похудевшего жеребца, — но к ночи опять вернуться… Нужно возвращаться…:
— Давно бы так, — оживился Култар, — все равно мы при свете этого камня ничего не найдем! Только головы зря сложим!
— Возвращаемся, — Конан легко поднялся и усмехнувшись, добавил, — пока живы.
8
Скакали во весь опор. Гром подков наполнял залы и отзывался далеким эхом, постепенно замирающим, теряющимся позади. Скоро достигли наружной стены. Знакомые ряды окон под сводами радовали глаз, а лучи восходящего солнца, освещающие купола и колонны, вселяли уверенность в том, что удастся выбраться из Ирема живыми.
Невдалеке от выхода, Конан остановился.
— Ждите меня здесь до следующего утра. Если не вернусь — выбирайтесь сами.
Он повернул коня и поскакал вдоль наружной стены.
— Куда ты? — Итилия рванулась, было следом, но Култар успел подхватить под уздцы ее белоснежного жеребца.
— Будем ждать, как он сказал… Пока покормим животных. Фуражного зерна осталось на несколько дней… Да и то — впроголодь…
— Да мы и сами не очень жируем, — пробормотала женщина устало.
Потом, спохватившись, крикнула:
— Но куда он направился? И почему один?!
Култар помолчал, отмеривая зерно лошадям и верблюдам, затем, осторожно сказал:
— Он о чем-то догадался. Хочет проверить. Нам остается только ждать…
* * *
Конан проехал уже несколько залов, но лестницы, ведущей наверх, не было. Но где-то она должна быть, рассуждал киммериец, и, скорее всего, у наружной стены. Библиотека, если она, вообще, существует, может находиться, или в центре пирамиды, или где-то в подземелье, или на самом верху. В месте, которое что-то значит само по себе. Обойти все залы горы-башни невозможно. Остается попытаться проверить значимые места. Например, самый верхний зал.
Лестница нашлась через несколько часов пути. Очень широкая, со ступенями, напоминающими горные уступы. Казалось, она уходила к самому небу. Конан спешился, распаковал сумку и отдал коню все зерно, что еще оставалось.
— Ешь, — он ласково потрепал взмокшую от пота гриву — нам предстоит очень трудный путь.
* * *
К вечеру Итилия извелась. Несколько раз накричала на невозмутимого Култара. Едва не вылила воду из последнего бурдюка.
— Да, она немного испортилась, — уговаривал женщину южанин, — но кто знает, когда мы наберем новую… Лучше подождать — вылить всегда успеем.
То, что с ней разговаривали, как с ребенком, настолько разозлило Итилия, что она набросилась на Култара с кулаками. Южанин спокойно отбивал удары, не причиняя хозяйке вреда и оттого, что ни один удар не достигал цели, она злилась еще больше.
В конце концов, женщина прекратила атаки, и устало опустилась на землю.
— Он не придет… — шептала она, — он там погибнет, а мы погибнем тут без него…
— Он, по-моему, просто не может погибнуть — возражал Култар, — его могут ранить, оглушить, опрокинуть, но он встанет, отряхнется, перевяжет раны и снова кинется в бой!
Однако время шло, а Конан не возвращался.
Настала ночь. Опять шелестящие тени обступили согнувшихся над камнем-светлячком людей. Шептали, шипели, хихикали… Даже невозмутимые верблюды стали проявлять беспокойство. Лошади же с самого вечера испуганно ржали и били копытами.
Конан появился только под утро. Вышел из темноты, ведя в поводу шатающегося коня. Сел рядом с Итилией и долго молча смотрел на камень, свечение которого постепенно угасало.
— Разгрузи одного из верблюдов, — кивнул он Култару, — конь слишком измучен, а ехать нужно немедля.
Он снова замолчал, вспоминая бешеную скачку вниз по лестнице впереди катившейся за ним лавины щупалец, когтей и кожистых крыльев.
— Где ты был? — рискнула спросить Итилия.
— Наверху… Я думал, что библиотека может быть именно там…
— Ее там не было?
— Нет… — Конан вспомнил бесконечные ряды отшлифованных камней, величиной с хорошего барана, или небольшого теленка.
Прикасаясь к каждому камню, он слышал в голове чужой голос, спокойно и равномерно рассказывающий удивительные вещи. Самое странное было в том, что Конан понимал язык рассказчика, точнее, даже не понимал язык, а сразу же схватывал смысл сказанного, не смотря на то, что слова были до боли чужие — грубые и певучие, отрывистые и, в то же время, текучие, как вода с гор.
А потом появились Они. Обладатели когтей, крыльев и щупалец. Стражи сокровенных знаний, поставленные, как он успел узнать, древними богами, уничтожившими жителей Ирема.
Сражаться с разъяренной массой чудовищ было невозможно. Оставалось одно — бегство. И тут пришлось положиться на силу и выносливость коня. Сумасшедшая, бешеная скачка-падение вниз по лестнице! И вой, хрипение, шипение позади.