Ей правда нравится, да?
— Я знал, что она будет в восторге. Иногда по ночам, когда она не спала, я выносил ее на веранду, и мы смотрели на звезды. Может, пока меня нет, она будет смотреть на них и вспоминать обо мне. — Его слова как ножом полоснули по моему сердцу.
— Я и не знала, что ты это делал. — Я прошлась по комнате, рассматривая изменения. — А где все твои вещи?
— Кровать я разобрал и поставил пока в кабинете.
В том, что он отдал свою комнату Би, было что-то необратимое. Мне стало не по себе, сердце панически заколотилось.
— Ты не вернешься. — Нечаянно я произнесла это вслух.
— Что?
— Ты отдал ей свою комнату, потому что знаешь, что не вернешься. Ты уедешь, станешь звездой. Ты будешь нас навещать, но в душе ты уже знаешь, что жить здесь больше не будешь.
Моя неуверенность будто обрела голос. Я правда не хотела высказывать все это вслух. Это было результатом долгого и нервного дня.
Поначалу Джастин молчал. А когда, наконец, заговорил, в его тоне слышалась злость.
— Ты правда так думаешь?
— Я не знаю. Наверное, я просто думала вслух.
— Я сделал эту чертову детскую, потому что Би не должна спать у тебя. Она заслуживает свою собственную красивую комнату, и я планировал обустроить ее задолго до того, как узнал про тур. Я целый месяц собирал все эти вещи и прятал их у себя в шкафу. — Он полез в ящик стола, вытащил кучу чеков и подбросил их в воздух. Белые бумажки плавно опустились на пол. — Посмотри на даты покупок. Они были сделаны недели назад.
Я почувствовала себя полной дурой.
— Прости. Просто мне тяжело из-за того, что ты уезжаешь. Я старалась не подавать вида, но это в итоге добило меня.
— Ты думаешь, я пытаюсь отделаться от тебя? Но ведь именно ты возвела между нами гигантскую стену, как только узнала об этом турне. Будь моя воля, то сегодняшней ночью я спал бы в твоей постели — и был бы внутри тебя, потому через два дня мне уезжать. Через два дня, Амелия! А ты вместо того, чтобы насладиться оставшимся временем, закрываешься от меня. Я уважаю твои желания и не давлю, потому что тебе и так тяжело, но черт побери!
Я пристыженно пробормотала:
— Прости, что слишком остро отреагировала. Это не из-за детской. Комната очень красивая. Правда.
— Пойду проверю духовку.
Джастин положил Би в кроватку и, хлопнув дверью, ушел. А я, жалея, что не сдержалась, посмотрела на звезды на потолке. Плеер переключился на звуки грома с дождем. Это очень подходило под мое настроение.
В тот вечер за ужином было тихо.
Оставшись без своей комнаты, Джастин спал на диване.
Я же не спала совсем.
***
Завтра Джастин уедет.
Нужно было помириться с ним до отъезда, иначе потом я буду горько жалеть. Би тихо посапывала в своей новой детской, поэтому я решила воспользоваться возможностью поговорить с ним.
В углу кабинета стояли его черные чемоданы. От одного взгляда на них мне стало тревожно.
Идя по коридору, я слышала, как он бьет в тренировочной комнате грушу.
Встав в проеме двери, я смотрела, как он наносит удары по ней с такой силой, какой я никогда не видела прежде. Увлекшись, он не заметил меня. Либо сделал вид.
— Джастин.
Он не остановился. Было неясно, слышит он меня или нет, потому что он был в наушниках. Мне было слышно, как в них гремит музыка.
— Джастин, — повторила я громче.
Но он только стал колотить грушу сильнее.
— Джастин! — крикнула я.
На сей раз он бросил на меня взгляд, но не остановился. Что подтвердило, что он меня игнорировал.
Преисполненная решимости не убегать от ситуации даже в том случае, если мне будет больно, я стояла и наблюдала за ним, пока он, наконец, не остановился. Обхватив грушу, он уставился в пол и долго молчал.
— Я теряю тебя, хотя еще не уехал. — Он повернулся ко мне. — Тур этого не стоит.
— Ты обязан поехать. И ты не теряешь меня. Я просто не знаю, как с этим справляться.
По его широкой груди, пока он шел ко мне, стекал пот. Он остановился прямо передо мной, и аромат его кожи, смешанный с запахом одеколона, вновь напомнил о том, что я обманывала себя, когда полагала, что у меня хватит сил не воспринимать его сексуальность.
— Я все понимаю… Честное слово, — сказал он.
— Что именно?
— Твое беспокойство. На твоем месте я бы чувствовал то же. Я понимаю, чего ты боишься.
Меня не особенно утешало то, что он понимал, на чем основано мое беспокойство.
Джастин продолжил:
— Дело не в том, что ты не доверяешь мне, но ты полагаешь, что это турне изменит меня и заставит хотеть чего-то другого, чем то, чего я хочу сейчас.
— Да. Все именно так. Если ты понимаешь, откуда взялся мой страх, то почему сердишься на меня?
— Я не сержусь, а скорее ощущаю… беспомощность. Время уходит так быстро, и я не успею исправить все до отъезда. Мы должны верить, что цель, к которой мы вместе стремимся, стоит больше, чем вся та безумная хрень, которая может произойти в следующие пять месяцев. Мне тоже страшно, потому что я не хочу подвести тебя или Би. — В его глазах стоял страх, и от неуверенности в них мне стало не по себе.
— Подвести?
— Да. Би привязалась ко мне. Она не запомнит эти несколько месяцев, но со временем начнет все понимать. Это не игра. Я это знаю. Я скорее умру, чем обижу ее.
Он не сказал этого напрямую, но я восприняла его слова так, словно он все еще сомневался насчет своего отношения к детям. Что в свою очередь значило, что он сомневался и насчет нас. Знать, что у него до сих пор есть сомнения, было больно, ведь он так сблизился с Би.
И со мной.
Тур заставлял Джастина сделать то, чего он сам никогда бы не сделал: оставить нас, отступить