– Ты полежи. А мне нужно помочь хозяину дома. Совсем забыли о бедняге.
– Уподобляетесь своим демонам, – съязвил Лис, еле барахтаясь в попытке перевернуться и встать. – Скоро совсем разумом оскудеете.
– Фу, злюка! – обиделась Челия, замахнувшись и швырнув в него…
Ничем. Малышка с непередаваемым изумлением уставилась на пустую раскрытую ладошку. Затем крутнулась вокруг себя в поисках потери. Наконец, сообразив, в чём дело, влетела в соседнюю горницу, обзывая совершенного непричастного к её забывчивости ЗУ болваном.
Таюли уже не обращала на неё никакого внимания. Почувствовав прилив сил, она поднялась и поплелась к дальней лавке, на которую уложили Немала. А когда доковыляла, обнаружила, что хозяин домя просто спит. На лице и теле мужчины все признаки воздействия огненного демона. Трёхликая этого не делала – покосилась Таюли на распахнутую дверь в шаге от себя. Значит, всё-таки Челия. Или сам ЗУ, пока Лиата возилась с чужим барахлом. За ними разве уследишь?
– Как он там? – не поняла Нанти, отчего подруга застыла столбом и ничего не предпринимает: – Он что?..
– Он жив, – устало выдохнула Таюли, присев на лавку в ногах мужчины. – ЗУ всё сделал. А мы и не заметили.
– Ну и слава Создателю, – не менее устало пробормотала Нанти.
Ринде первой удалось сесть, и теперь она тянула за руку Рыжую, рискуя завалиться на бок.
– Кстати, Лис, а где вас носило? – она же первой задалась вполне своевременным вопросом.
– Прошлись по деревне, – проворчала Стутти, задумчиво пялясь в потолок.
Она давно бросила попытки подняться. И преспокойно ожидала возвращения сил, лёжа на спине.
– С пользой? – привередливо уточнила Нанти, утвердившись на пятой точке.
– Да вроде. Заглянули во все дома. Велели всем, кто ещё дышит, ползти в дом старосты. Благо, тот в серёдке деревни. Тех, кто обеспамятел, БАГ перетащил. Оттого и замешкались.
– Таюли, ты бы отправилась туда, – недовольно забрюзжал всё успешней оживающий Лис. – Что расселась? У людей нет времени тебя дожидаться. А мы уж тут как-нибудь сами.
– Вот-вот! – что-то уж слишком воодушевлённо поддакнула Нанти. – Поспеши.
– Челия! – ответив ей насмешливым взглядом, позвала Трёхликая. – Некрасиво шарится в чужом доме! Пошли людей спасать!
– А…, – пискнула Рыжая и досадливо захлопнула рот.
Впрочем, Таюли торжествовала недолго. Лиата упёрлась. Пришлось долго рассказывать ей, какая она замечательная, добрая и могущественная. В конце концов, малышка сдалась и уныло поплелась за нянькой. А выйдя за порог, попыталась улизнуть. ЗУ, не сразу сообразил, что они воспротивились повелению Трёхликой: поначалу поддался порыву Лиаты и взвинтил капризницу в небеса. Но, сообразив, сверзил её оттуда, привычно приложив попкой о землю.
– Пакостница мелкая! – в сердцах выругалась Таюли. – Ну-ка иди сюда! Пошли к соседям, посмотрим на них.
А посмотреть было на что. В первом же доме по соседству, где ЗУ учуял живых. Начать с того, что в дом пришлось влететь через узкое окошко под самой крышей. И уже с чердака спускаться в горницу, где забаррикадировались хозяева. Интересно: те заперлись до визита Стутти с Лисом, или уже после? Всё пространство под крышей было завалено горами сена: пока Трёхликая добралась до распахнутого лаза в потолке, исчихалась под злорадное хихиканье демонюшки.
Старуха и двое мужчин уже остыли – ЗУ вытащил их тела через освобожденную от наваленных лавок дверь и оставил во дворе. Зато две женщины и пятеро детей ещё дышали.
– Бедненький-пребедненький! – ворковала Челия, запуская ЗУ в годовалого мальчонку, лежащего на груди хрипящей матери, и заодно уж в неё саму. – Маленький-премаленький. Обидели маленького. Обидели бедненького.
– И где только понахваталась? – не сдержавшись, прыснула Таюли, наблюдая за лицами других детей, которыми занялась сама.
– Хали научила. Это когда мы котёнка из лужи вытаскивали. Она вытаскивала – я ж не дура туда лезть. А он так пищал-пищал. А она ему: бедненький-пребедненький…
Под это лопотание Таюли закончила мучить ЗУ. Неудовольствие её демонского охвостья звенело во всём теле. Можно представить, как бунтует в бедняжке Челии целый демон. Однако ничего не попишешь: глупо вот так просто сидеть и ждать неизвестно чего. Потому что настроение демона оно самое «неизвестно чего» и есть. Время идёт, шансы, если они существуют, испаряются.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Таюли посмотрела на Челию – малышка выглядела слегка утомлённой. Или ей показалось? ЗУ, несомненно, отдаёт силу для каких-то целительных процессов, что возникают в телах людей с его проникновением. А вот сможет ли он её восполнить в этой деревне – вопрос.
– Милая, ты не устала?
– С чего бы? – удивилась явно заскучавшая от неинтересного нудного занятия демонюшка. – А мы чего, к другим соседям не пойдём? Они уже тебе не нужны? Пусть умирают?
– Конечно, пойдём! – в облегчении вырвалось у Таюли.
– Эта паскуда Ютелия всё дразнится, что я дура, – возмущённо забубнила демонюшка, обиженно насупясь. – А Баили говорит, что я умная. И что я чудесная девочка. И что солнышко её. А Хали говорит, что я уже здорово читаю. Когда читаю, а не балуюсь. А Ютелия всё равно: дура набитая, голова дырявая. Ты бы её поругала. А МУМ мне книжку утопил. А я прилечу назад, и нате вам: я людей спасла. Никто так не умеет, а я умею. Бабушка Таилия лопнет от удивления. И бабушка Уналия удивится. Ещё как! Но я хвастать не стану. Баили говорит, что приличная девушка не хвастает. А я ведь уже девушка. Уже скоро совсем-совсем. И волосы причесывать стану. Не то, что эта засранка Ютелия. Она сроду рожу не чистит.
– Пошли? – ласково обняла её Таюли, в последний раз окинув взглядом крепко спящих спасённых.
И прижимая к себе свою девочку так, словно кто-то нашептал ей, что вскоре они расстанутся навсегда.
– Так чего расселась? – выскреблась из её объятий Челия. – А то ведь поумирают, пока ты тут задницу греешь.
– И чему тебя Баили учит? – вздохнула нянька, выходя за ней в дверь.
– Не ругаться, – честно призналась достойная ученица.
Пройдя мимо двух домов, где ЗУ никого не учуял, в третьем они обнаружили девочку, что сидела меж трёх мёртвых тел. Таюли прикоснулась к каждому: ещё совсем тёплые. Немножко не дожили. Доживёшь тут с такими канительщицами – обругала она и себя, и подруг. Что бы сразу не разбежаться по деревне? Хотя…
Толку-то всем бегать, если исцелять способны лишь они с Челией – сокрушалась Таюли, запустив ЗУ в девочку. Та смотрела на чужачку с огненной змейкой отрешённым взглядом. Будто к ней явилась сама смерть, с которой не поспоришь.
– Чего она такая неживая? – изумилась Челия, тыча в плечо девочки пальчиком. – ЗУ говорит, что не мёртвая. А сама, будто вовсе мёртвая. Даже меня не боится. Чокнутая какая-то.
– Она потрясена смертью родных, – сдержанно объяснила Таюли, гладя бедняжку по грязным спутанным волосам, свёрнутым на макушке в корзинку.
– И чего? Я вон и вовсе сама умерла. Взаправду. А теперь всё хорошо. И меня все любят.
Объяснять ей очевидные вещи не хотелось. Да и некогда. Она завернула сомлевшую девочку в пуховое одеяло. Подняла на руки и покинула дом.
Подворье старосты нашла сразу: там сидели и лежали на стылой земле те, что ещё были живы. И надеялись на чудо. Чудо, выпучившись на них чёрными глазищами, тихо ойкнуло. А затем ввинтилось в небо и сигануло прочь. Таюли положила девочку на воз с сеном – в дом заносить не хотелось. Лучше уж тут с людьми – огляделась она, думая, с кого начать. Впрочем, что тут думать? Конечно, с детей.
Люди всегда люди. Те, кто ещё хоть как-то шевелился, разложили прямо посреди скупо освещённого двора костёр. Вокруг него уложили самых маленьких. Какая-то женщина, шатаясь, вынырнула из тёмного угла меж построек с тремя дровинами. Следом, заплетаясь ногами, выволокся мужчина. Таюли вздохнула и направилась к костру. Только присела и запустила в ребятишек с синюшными личиками сразу три тоненьких змейки, как за спиной раздалось родное ворчание:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})