Роде имеет право на 10 % добычи и обязуется продавать захваченные суда и товары в русских портах.
На острове Эзель (Сааремаа, Эстония) новоявленный русский корсар снарядил пинк – трёхмачтовое судно водоизмещением в 40 тонн. Корабль был вооружён тремя пушками, десятью барсами (орудиями меньшего калибра), восьмью пищалями и двумя боевыми кирками для проламывания бортов чужих судов. Экипаж пинка составляли 35 человек. Команда не имела права на добычу, так как каждый её член ежемесячно получал по шесть гульденов.
В июне пинк вышел в море. «Царёв атаман», или «русский адмирал», как называл себя Роде, начал действовать. К концу лета его флотилия состояла уже из шести вооружённых судов. Дерзость корсара (за 3 месяца захватил 17 купеческих кораблей) и быстрый рост его сил не на шутку встревожили шведскую корону. Сначала городской совет Данцига призвал все немецкие города «предотвратить господство московитов на море, пока это зло ещё не успело пустить слишком глубокие корни», а затем шведы повели против корсаров настоящую охоту, пытаясь загнать их в ловушку и уничтожить. Шведам однажды удалось настичь флотилию Роде и потопить несколько его судов, но остальные «московиты» прорвались к Копенгагену и укрылись в его порту под защитой пушек датского короля.
Район действия флотилии Карстена Роде
Спрятавшийся от шведских и польских военных кораблей в датских проливах, Роде начал грабить все суда, следовавшие в Копенгаген. Тут уже не выдержал Фредерик II, и удачливый капер вскоре был схвачен. Об этом датский король оповестил царя. В своём письме он объяснял, что арестовал «капера вашего царского величества, поелику тот стал имать корабли в датских водах, в Копенгаген с товарами через зунды идущие». Царь, зная, что корсары в общей сложности захватили 22 судна с товарами на общую сумму 500 тысяч ефимков (талеров), попытался было вытребовать Роде для судебного разбирательства в Россию, но Фредерик II на это не пошёл.
Была у Ивана Грозного мысль и об освоении Северного моря, по которому в Россию попали англичане. С этой целью (а также на случай вынужденной эмиграции) в Вологде строился довольно значительный флот. Интересен с этой точки зрения разговор царя с Джеромом Горсеем, служащим «Московской компании».
Иван поинтересовался, видел ли тот большие суда и барки в его северной столице. Англичанин ответил утвердительно.
– Какой изменник показал их тебе? – вспылил царь.
– Молва о них пошла, и народ сбегается смотреть на них в праздничные дни, так и я решился, с тысячами других, идти полюбоваться на их удивительную красоту величину и странную отделку
– Что у тебя означают слова «странная отделка»? – нахмурился Грозный.
– Изображение львов, драконов, орлов, слонов, единорогов, так отчётливо сделанных и так богато украшенных золотом, серебром, яркою живописью.
– Молодец! – похвалил царь иноземца. – Это верно, и, кажется, ты хорошо их высмотрел. Сколько их?
– Я видел не более двадцати, ваше величество!
– В скором времени ты увидишь сорок, и не хуже этих. Я доволен тобою. Без сомнения, ты можешь рассказать в иноземщине, что видел, – благосклонно произнёс Грозный и полюбопытствовал: – Говорят, что у вашей королевы, моей сестры, лучший флот в мире?
– Это правда, ваше величество.
– Чем же он отличается от моего?
– Силою и величиною: корабли могут пробиться в разрез волнам через великий океан и бурные моря.
– Как же они построены? – заинтересовался царь.
– Искусно, с острыми килями, не плоскодонные, с такими плотными и крепкими боками, что пушечный выстрел едва может пробить их.
– Что ещё? – допытывался Иван.
– На каждом корабле пушки и сорок медных орудий большого калибра, пули, мушкеты, порох, цепные ядра, копья и другие орудия защиты, сильные огненные снаряды, тысячи моряков и военных людей, солдат, капитанов, офицеров. На корабле дисциплина и ежедневная молитва. При этом в изобилии: пиво, хлеб, мясо, рыба, дичь, горох, масло, сыр, овсяная мука, водка, дрова, вода и прочее. Корабли эти годны для осады и разгрома сильнейших приморских городов и замков, грозны и воинственны, когда подают помощь, защищают союзников и друзей её величества.
…Конечно, у современного читателя могут возникнуть сомнения в отношении достоверности приведённого диалога. Но главное в нём сам факт разговора о флотах – русском и английском, ибо обязанностью Горсея было доносить о всех сторонах жизни Московской Руси. Об этом, кстати, он сам писал в посвящении своего труда Фрэнсису Уолсингэму, государственному секретарю при особе её величества: «Вполне понимая и чувствуя, как велики расположение и благосклонность, с какими Вы относитесь к моим успехам, и зная Ваше благородное желание иметь полные сведения о положении и событиях чужих стран, согласно Вашему совету и данным мне наставлениям, считаю долгом благодарности с моей стороны отдать отчёт о предметах, которые могут пригодиться на занимаемом Вами месте, и обо всём, что может быть принято к сведению другими лицами».
Несомненно, что сведения о попытке Ивана Грозного проложить свой путь через Северное море были англичанам небезразличны – конкурентов они на дух не переносили; и едва ли Горсей решился бы солгать в таком важном вопросе. Словом, размах планов у Грозного был широкой, и неслучайно Пётр I интересовался этой личностью.
Царственный «жених»
В ходе 25-летней Ливонской войны (1558–1582) русские войска неоднократно одерживали блестящие победы и брали крупнейшие города противника – Полоцк, Юрьев, Феллин, Венден, Ригу, Ревель и Нарву. Но удачные походы и штурмы перемежались с поражениями, и главная цель войны – закрепление на побережье Балтийского моря – всё не решалась. Это толкнуло царя на мысль овладеть Ливонией посредством брачного союза.
У польско-литовского короля Сигизмунда II Августа было две сестры. Иван Грозный положил глаз на младшую – Екатерину. Царь в это время состоял в браке с Марией Темрюковной Черкасской, но это нисколько не смущало его. В Вильну, где проживала принцесса, был направлен посол Фёдор Сукин. Инструктируя его, Грозный говорил:
– Едучи дорогою до Вильны, разузнавать накрепко про сестёр королевских: сколько им лет, каковы ростом, как тельны, какова которая обычаем[30] и которая лучше. Которая из них будет лучше, о той именно и говорить королю. Если большая королевна будет так же хороша, как и меньшая, но будет ей не больше двадцати пяти лет, то о ней не говорить, говорить о меньшей.
К смотринам посла готовили как к боевой операции, и, хотя целью её была Ливония, а не невеста, царю были небезразличны внешний вид и здоровье последней.
– Разведывать накрепко, чтоб была не больна и не очень суха. Будет которая больна, или очень суха, или с каким другим обычаем, то