Как? — опять изумляется папа.
— Я завтра позвоню, — говорю быстро. — Эм-м-м… пока…
— Тоня!
Кладу трубку, потому что Федя снова набрасывает на голову капюшон и выходит из кухни, в которой Адель принялась глумить голову его брату:
— Зачем тебе такие волосы? А кольцо в носу? А тату у тебя есть?
— Боже, чудовище, ты откуда? — тихо изумляется Кирилл.
Засунув телефон в карман толстовки, выбегаю из полумрака гостиной. Федя сворачивает к входной двери, и я лепечу, не поспевая за ним:
— Ты куда?
Резко затормозив, разворачивается на месте и раскрывает для меня руки, потому что я двигаюсь на него именно так — собираясь без прелюдий на него вскарабкаться. Повисаю на его шее и целую так, будто мы год не виделись. Срываю с головы капюшон и зарываюсь пальцами во влажные волосы. Он без заминок пускает меня в свой рот, подхватывая руками ягодицы и сжимая их через лосины. Целую его так жадно, что он дышит часто и громко, когда хрипло повторяю свой вопрос:
— Куда ты?
— За твоим чемоданом… — говорит немного удивлённо, пока я покрываю поцелуями его лицо. — В багажник...
Щёки, упрямый подбородок, скулы, всё… Опять нахожу его губы и целую их. Хватка на моей попе становится стальной. Быстро справившись с удивлением оттого, что я набросилась на него как оголодалая, он набрасывается на мои губы в ответ и забирает всю инициативу, хрипя:
— Притормози… ребёнок в доме.
И не один. Их тут стопроцентно два.
Между своих бёдер чувствую твердый бугор его ширинки. Смеюсь, обнимая ногами его талию и соединяя наши лбы.
— Ты скучал? — шепчу игриво, целуя его шею и прижимаясь к ней носом.
— Кхм… да? — отвечает он.
— Это не интервью, — дуюсь я.
— А-а-а… — разочарованно тянет Федя.
Смотрю в его лицо и легонько целую губы.
— Я скучала...
— Ты где была? — прикрывает глаза, когда начинаю мягко трепать волосы на его затылке, а его руки в ответ гладят мою спину.
— С родителями разговаривала…
Его тело напрягается, как и его лицо. Открыв глаза, сглатывает, и его кадык дёргается.
— О чём?
— О выращивании помидоров.
— Каких помидоров? — серьёзно спрашивает он. — Купить тебе теплицу?
— Бабушке моей подари… — хихикаю я. — Взятку.
Улыбаюсь и трусь о его нос своим. Но он выглядит настороженным и серьёзным.
— Познакомишь?
— Да… в… октябре у неё день рождения… будет вся семья.
— А ты где будешь? — спрашивает, глядя мне в глаза.
— Там же, где ты… — опять целую его губы, склонив набок голову.
Федя молчит, тихо и ровно дыша. Молчит, прикрыв глаза и чуть сильнее сжимая пальцами мои ягодицы.
— Правильный… ответ… — щекочет мои губы своими.
— Пустишь к себе пожить?
— Не отпущу, — хрипловато отвечает он, посылая по моему телу электрические разряды.
— А если ты меня разлюбишь, скажешь об этом сразу? — говорю на выдохе.
Смотрю на него с неожиданной болью, которая сковала грудь. Страх оттого, что это может произойти, искажает моё лицо. Затаившись и сжавшись в его руках, жду ответа.
— Не разлюблю, — твёрдо заявляет Федя. — Я тебя ещё и любить как следует не начал, а ты уже опять что-то выдумала?
— Как… следует? — спрашиваю дрожащим голосом.
Немцев наклоняет голову и ловит мои губы своими. Целует, оттягивает нижнюю губу и опять целует. Тяну носом воздух, делая то же самое.
Обожаю эту игру...
Провожу по его губам языком, и он молниеносно вбирает его в свой тёплый рот, встречая своим. Меня подбрасывает от этого касания, и я тихо стону от сногсшибательного удовольствия.
— Фээээ. Меня сейчас вырвет… Нет, ну ты глянь. Буэ. Буэ.
Вскидываю голову, глядя на возникшую в проходе Адель, которая очень правдоподобно изображает как её тошнит. Сложившись пополам и обняв руками живот.
— Солидарен, — с гримасой отвращения на лице кивает Кир, возникнув за её спиной.
Смеюсь, прижимаясь носом к колючей Фединой щеке. Его губы тоже улыбаются.
— Спасите меня от этого ребёнка, — кивает его брат на Адель. — Она слишком умная для меня...
— И не только для тебя. — Утирает “вспотевший” лоб она.
Кирилл смеётся, качая головой. Смотрю на Федю и ловлю его весёлый взгляд. Не знаю откуда это во мне, но я почти уверена, всё у нас с ним получится. Уже получилось. Тепло от этой мысли разливается по венам и дурманит голову. У нас впереди вся жизнь, но я точно знаю, что уже встретила своего “парня” и хочу, чтобы наши гипотетические дети были похожи на него. Все эти углы и линии его лица... они достойны того, чтобы быть переданными по наследству. Потому что это его лицо, и я люблю каждую тяжёлую неровность.
— Я люблю тебя… — смотрю в его смеющиеся глаза.
— И я тебя люблю, Тыква. — Покачивает он меня. — Мне идти за чемоданом, или как?
Закатываю глаза.
Урюк.
ЭПИЛОГ
Год спустя
— Покатаешься там и ко мне заедь. Надо дела обсудить, по телефону говорить не хочу, — резковато декламирует Макс, пытаясь переорать детский плач, который раздирает задний план нашего телефонного разговора.
Морщусь, доставая из уха один наушник.
— Ага. — Тру мокрую башку висящим на шее полотенцем. — После Нового года примерно…
— Имя юристки своей мне скинь. И риелтора. Пробьем их по базам на всякий случай. Я сейчас смотаться по-быстрому не смогу, если только совсем пиздец будет.