Читать интересную книгу КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова

С момента апрельской революции прошло два года. За это время афганское общество еще больше раскололось. Самый большой раздражитель – наши войска. Население было практически все вооружено. Каждое племя имело свой отряд. Чем больше мы там находились, чем больше боестолкновений происходило, тем сильнее становилось вооруженное сопротивление. Что в конечном итоге привело к крупномасштабной, повсеместной партизанской войне. Кроме того, наше военное руководство действовало по устоявшимся шаблонам, не учитывавшим специфику Востока: географические и климатические особенности, уклад жизни, место религии в обществе, степень политической изолированности народных масс.

Основная трудность в борьбе с местными бандформированиями заключалась прежде всего в поиске, обнаружении и уничтожении ловко маскирующегося противника. Для ликвидации наиболее агрессивных и активных банд мы проводили оперативно-боевые мероприятия, разведывательные операции и специальные акции.

Во время проведения многих вышеперечисленных операций «каскадеры» тесно взаимодействовали с разведкой 101-го полка, совместными усилиями проводили разведку, доразведку, собирали информацию в нашем ближайшем окружении. Среди разведчиков, рядовых срочной службы было много выходцев из Средней Азии и Закавказья. Они знали язык и выступали в роли переводчиков. В разведгруппе были таджики, узбеки, азербайджанцы, даже среднеазиатский еврей. Их помощь в установлении контактов с местным населением была очень существенна, так как им было намного проще сойтись со своими единоверцами.

Начальник штаба команды «Карпаты» майор Анатолий Корецкий не допускал новоприбывших офицеров на боевые операции до тех пор, пока лично не убеждался, что они готовы воевать. Несмотря на то что перед прилетом в Афганистан все прошли ускоренный курс спецподготовки на базе гвардейской ферганской воздушно-десантной дивизии, он сутки напролет безжалостно гонял «молодое пополнение» по близлежащим горам: ежедневные марш-броски с полной боевой выкладкой, стрельба из всех видов оружия – гранатометов («Мухи»), автоматов, минометов, пулеметов (ПКТ, КПВТ), АГС-17, снайперской винтовки, – вождение БТР и другой техники, имевшейся в наличии, стрельба из оружия, которым эта техника была оснащена. Выезжали небольшими подразделениями на импровизированные стрельбища, устанавливали на свободной площадке мишени и стреляли. Очень часто обходились и без мишеней, стреляли по камням. В заброшенных кишлаках отрабатывали тактику ведения боевых действий в населенных пунктах: учились атаковать, грамотно окружать, штурмовать дома. Это был своего рода сокращенный балашихинский курс, экстренный вариант, организованный «без отрыва от производства».

Вокруг базирования полка была открытая местность: барханы, холмы. Духи в открытую не воевали, – не их метод. Поэтому нападений во время этих занятий ждать от них не приходилось. И «каскадеры» обильно поливали потом окрестную пыль да каменистые тропы. Поливали, чтобы выжить и не оросить чужую инородную землю своей славянской кровью. А по вечерам, прежде чем провалиться в бессознательную муть сна, они вспоминали услышанные в Фергане в исполнении ожидавшего повторной командировки «за речку» афганского барда, «каскадера» Александра Малашонка песни. (Первый раз Александр Малашонок прибыл в Афганистан в составе группы «Зенит-2» в 1979 году. – Прим. Л. К.).

Принципиальность майора Корецкого спасла не одну жизнь. Тяжелое учение не раз выручало «каскадеров» в боевой обстановке, и любой из них был готов прийти к своему учителю на помощь в трудную минуту. Как-то раз Корецкий по делам службы отправился из Герата в Шинданд, где базировалась команда «Карпаты-2». Выехал на бэтээре и потерялся. Два дня от него не было никаких вестей. На связь не выходил. Информации – ноль. На поиски отправили поисковую команду на БТРе: два стрелка-водителя и старший лейтенант Сорока за старшего. Один, более опытный, водитель управлял боевой машиной, второй, в случае чего, должен был обеспечить огневое прикрытие.

Поднялись по серпантину на перевал. Только начали спускаться в шиндандскую долину, как навстречу им выехал бронетранспортер Корецкого. Остановились. Переговорили. Майор скомандовал разворачиваться и следовать за ним на базу. Тут водитель, имевший меньшую практику вождения, попросил разрешение повести бэтээр обратно. Возвращаться предстояло только что пройденным маршрутом. Дорога была «чистой». За столь короткое время духи вряд ли успели нашпиговать ее минами. Опасности не предвиделось, и Сорока дал «добро» на замену. Обрадованный боец, запрыгнул на водительское место, лихо развернулся на узкой асфальтовой полоске, немного заехав на каменистый откос скалы, и бросился вдогонку рванувшему вперед бронетранспортеру начальника штаба. Николай занял командирское сиденье.

Извилистая, вьющаяся горными локонами дорога, разделенная по центру поставленными на ребро кирпичами, стремительно ввинчивалась в скалистую твердь. Многотонная бронированная махина проворно неслась вниз, наматывая на массивные колеса крутые изгибы поворотов, выскакивающих навстречу. Догнав БТР Корецкого, водитель начал тормозить, но машина продолжала нестись, не снижая скорости. Он снова и снова вдавливал педаль до предела, однако скорость не снижалась.

– Товарищ старший лейтенант, тормоза отказали, – выдавил из себя побледневший водитель.

– Спокойно, – стараясь быть как можно убедительнее, сказал офицер. – Давай сигналь и держи машину на пониженной передаче.

Сорока тут же связался по рации с Корецким, обрисовал ситуацию и попросил немного притормозить, чтобы они успели их обойти до очередного поворота. Им повезло. Дорога была пуста, встречная полоса свободна. Это их и спасло. Отчаянно сигналя, чтобы предупредить всех, кто мог вынырнуть из-за очередного гребня скалы, водитель успел обойти первый бэтээр по «встречке» между двумя крутыми поворотами и продолжал нестись вниз на максимальных оборотах. Справа мелькала, сливаясь в сплошную серую муть, кряжистая стена скалы. Слева зияла леденящая душу мрачная глубина пропасти. Каждый раз, приближаясь к очередному повороту, казалось, что БТР, не справившись с управлением, уже летит вниз. Однако, сохраняя самообладание, Сорока продолжал отдавать четкие лаконичные команды водителю:

– Не выжимай сцепление, слышишь, что я тебе говорю? Спокойно, брат, держи дорогу и не переключай скорость. Не дрейфь, говорю, прорвемся…

Спокойствие офицера передалось бойцу. Уверенно и виртуозно он наматывал на колеса бэтээра поворот за поворотом витого штопора дороги, мастерски преодолевая несущиеся навстречу коварные каменистые уступы. Наконец они вылетели на равнину, и, крича благим матом, водитель, заложив крутой вираж, сумел-таки остановить вышедшую из подчинения машину буквально у самого расположения 101-го мотострелкового полка. Пошатываясь, Сорока вылез из застывшей на месте металлической утробы, едва не ставшей для них погребальным саркофагом, и только тогда до него дошел весь смысл происшедшего.

При обследовании машины выяснилось, что во время разворота на перевале водитель передним правым колесом зацепил валун на обочине и расколол металлический колпак на диске, повредив тормозные трубки. Тормозная жидкость вытекла – в результате случилось то, что случилось. Из-за такой мелочи боевая машина оказалась выведена из строя, что едва не привело к гибели людей.

– Это был далеко не единственный инцидент, связанный с БТРами. Как-то раз во время проведения ночной операции штабной бронетранспортер врезался сзади в БТР опергруппы и развалил себе передний левый угол. К счастью, серьезно никто не пострадал.

Старший лейтенант Сорока прожил в полевых условиях недолго. В скором времени оперативно-разведывательную группу, в которую он входил, выдвинули в Герат и поселили в одноименную с городом гостиницу. Правда, между собой «каскадеры» называли свое временное пристанище «Ташкент», так как строили ее советские специалисты из узбекской столицы. В палаточном городке мотострелков осталось руководство команды. Помимо бойцов группы «Каскад» в гостинице проживали партийные и комсомольские советники, а также советники, приехавшие в Афганистан по линии КГБ. Там же находилась разведточка ГРУ МО.

Неподалеку от отеля был мост, соединявший берега Герирут. Мост этот имел важное стратегическое значение – через него постоянно шли советские колонны наливников с горюче-смазочными материалами: керосином, соляркой, мазутом, бензином. Утром шла груженая колонна на Кабул, а после обеда, ближе к вечеру, возвращалась порожняя, выехавшая накануне. Поэтому на нем оборудовали блокпост. С наступлением сумерек со стороны «кандагарского» рынка духи обстреливали и гостиницу, и пост у моста, и находившийся неподалеку коттеджный поселок, в котором жили советские советники, афганское военное руководство, администрация провинции. Больше всего доставалось вилле, на которой жил старший зональный советник полковник Михаил Денскевич. Огненные нити трассеров пересекали ночное мглистое небо. Гостиница и поселок охранялись афганскими военными. Как только начиналась стрельба, они выкатывали пару танков на шоссе, разворачивали башни в сторону, откуда велся обстрел, и делали три-четыре выстрела. Крик, шум, зарево. Что-то горело, кто-то начинал плакать и причитать. Стрельба стихала. И так каждую ночь.