Читать интересную книгу Классики и психиатры - Ирина Сироткина

Институт гениальности

Одним из самых, пожалуй, фантастических воплощений идеи психогигиены стал проект института гениальности. Ее автор, Григорий (Гирш) Владимирович Сегалин (1878–1960), уже знаком нам по журналу «Клинический архив гениальности и одаренности», который он издавал в 1925–1929 годах. Сын московского фабриканта, он начал учиться в Казани, а заканчивал в Германии, в университетах Халле и Йены. На рубеже веков Йена, благодаря Эрнсту Геккелю (1834–1919) и его последователям, приобрела известность «цитадели социал-дарвинизма». В 1898 году йенский историк Оттокар Лоренц опубликовал книгу о генеалогии, соотнеся свой подход с концепцией Вейс-мана о зародышевой плазме. В 1905 году Геккель, стремившийся реформировать жизнь, искусство и психологию на биологических принципах, основал Лигу Монизма. А годом раньше в Йене был объявлен конкурс на лучшую работу о применении эволюционных законов к обществу, который положил начало ряду социально-биологических проектов, — в частности, местный врач Вильгельм Стромайер применил статистический анализ в исследовании семейных генеалогий душевнобольных. Вскоре к исследованию наследственной патологии подключился известный психиатр Эрнест Рюдин. Еще год спустя было основано Общество расовой гигиены, поставившее целью евгеническое совершенствование немецкой расы. Его основатель, Альфред Плотц, вдохновлялся афоризмом Ницше о том, что «путь вперед лежит от вида к супервиду»26.

В Германии, как и в других европейских странах, вместе с евгеническими идеями возродился романтический интерес к гению. Как утверждал один из пропагандистов евгеники в Англии К.В. Саллеби, «производить потомство должны гений и святой, спортсмен и художник, а не преступник, слабоумный, немощный человек и обыватель»27. Даже врачи склонялись к мнению, что гений, пусть и больной, лучше «здоровой посредственности». А поскольку именно эта последняя чаще всего воспроизводится в жизни, гениев следовало «культивировать» — и в смысле их «выращивания», и создания их «культа». Одной из задач евгенического движения стало исправить несправедливость природы и поддержать «слабых» с точки зрения естественного отбора, но «социально ценных» гениев с помощью искусственных мер, таких, как регуляция рождаемости. «Лучшее будущее человечества — в почитании и евгенической охране гениев», — писал вслед за немцем Куртом Хильдебранд-том врач Т.И. Юдин28.

Проведя в Германии около девяти лет, Сегалин вернулся в Россию перед Первой мировой войной. Он начал преподавать психиатрию в Казани, но эту его деятельность прервала революция; молодой врач был призван в армию. После демобилизации он участвовал в организации медицинского факультета в только что открытом тогда университете в Екатеринбурге. Здесь он преподавал неврологию и психиатрию, а в Уральском политехническом институте основал лабораторию психотехники. Его карьера сложилась довольно успешно: член Комиссии по несовершеннолетним преступникам, эксперт на политических процессах, консультант в оперном театре. Однако то, что Сегалин считал проектом своей жизни, ему так и не удавалось реализовать29.

Этим проектом было изучение гениев в государственном и даже международном масштабе, с целью правильнее и эффективнее использовать «энергию их творчества». В прошлом, утверждал Сегалин, общество плохо обращалось со своими гениями, либо чрезмерно эксплуатируя их, либо давая погибнуть талантливым, но неприспособленным людям. Между тем гении — самое большое достояние общества, и при социализме они должны быть окружены заботой. Но чтобы правильно распоряжаться талантами, социалистическое государство нуждается в научной экспертизе. Так как вопрос о творчестве, интуиции и вдохновении «весьма запутан», то определять, «что талантливо, что нет», должны специалисты. Сегалин предлагал создать новые науки: ингениологию — для всестороннего изучения творчества и эв-ропатологию («хорошую патологию») — для исследования роли болезни в творчестве, а также практическую дисциплину, названную им «эстетико-творческой медициной». По его замыслу, гении должны быть подвергнуты всестороннему исследованию, включая лабораторное, в специальном научном институте. Такой институт должен был быть, по замыслу Сега-лина, организован на широкую ногу и иметь статус государственного учреждения.

Прежде всего институту отводилась роль морга — хранилища тел и мозгов гениев. «Мозг и труп умершего даровитого человека» должен был стать «объектом систематического изучения». Сегалин предлагал «законодательным порядком декретировать обязательное вскрытие мозга всех без исключения выдающихся людей, а при надобности также вскрытие трупа с оставлением его в анатомическом музее гениального человека для посмертного изучения». Задачей института было не только изучение гениев, но и оказание им поддержки. Чтобы защитить талантливых больных от неизбежных трений с внешним миром, нужна была государственная программа их «социального обеспечения». Она включала открытие профессиональных лечебниц и санаториев для талантливых людей, а также «собесов гениального безумца» («собес» — отдел социального обеспечения)30. Диспансерное движение подсказало Сегалину мысль о «специальной диспансеризации творческих личностей». А не менее популярное движение за научную организацию труда — НОТ — вдохновило на идею «рационализации творческого труда», включая «стимулирование творчества бесплодных эвронев-ротиков» и «регулирование творчества с анормальными и асоциальными тенденциями». Кроме того, в соответствии с идеей о родстве гения и болезни, Сегалин предлагал использовать душевную болезнь в качестве катализатора творчества. С этой целью, наряду с институтом гениальности, он предлагал создать «эврологический институт»31.

Современникам Сегалина его проект отнюдь не казался чем-то чудовищно-нереальным. Об этом говорит, в частности, тот факт, что уважаемый московский невролог, основатель Института детской неврологии Г.И. Россолимо устроил выступление Сегалина в 1921 году в Москве и помог образовать комиссию для рассмотрения его проекта. В комиссию вошли известные люди — художник Василий Кандинский, литературовед Юлий Айхенвальд, психолог Н.А. Рыбников и психоаналитик

И.Д. Ермаков32. Но, вероятно, из-за послереволюционного хаоса и удаленности Сегалина от столицы комиссия работать так и не начала, а сам автор проекта решил, за неимением средств на открытие института, издавать журнал.

Замыслы Сегалина были вполне сопоставимы с современными ему идеями английских и немецких евгеников. Члены немецкого общества расовой гигиены, например, собирались создать базу данных по наследственности, в которую заносились бы все случаи как психических болезней, так и исключительного здоровья, а также способностей к лидерству и других проявлений таланта. В том же году, когда Сегалин выступил с проектом института гениальности, Э. Рюдин, возглавлявший генеалогический отдел Психиатрического института, начал составлять «полный список населения» страны для выяснения карты наследственности. А еще через пять лет он получил от Министерства внутренних дел Германии официальный статус и право пользоваться государственными и уголовными документами. Накопив к 1930 году данные на 800 ООО человек, немецкие психиатры приступили к задаче составления на каждого жителя Германии «психо-биограммы», чтобы затем всех классифицировать по типологии Эрнеста Кречмера33.

Взгляды Сегалина вполне можно было бы назвать евгеническими, — не случайно и евгеника и эвропатология имели греческую приставку эу- (эв-, ев-) — «хороший». Было, однако, между ними важное различие, состоявшее в оценке связи «гений — психическая болезнь». Евгеники смотрели на психическая болезнь как на неизбежное зло — ведь хотя она и может пробудить в человеке «искру гениальности», в конечном счете ведет к вырождению. Так как считалось, что выдающиеся люди либо бесплодны, либо их немногие дети неталантливы, их сравнивали с «закатным солнцем, а не с утренней зарей»34. Кречмер утверждал, что «психически уравновешенный человек» предпочтительнее с евгенической точки зрения, — хотя он «не пишет поэзии», но и «не занимается войнами». А швейцарский психиатр Огюст Форель видел выход в том, чтобы «при помощи евгеники… патологических гениев… нормализовать»35.

Члены Русского евгенического общества — психиатры Т.И. Юдин, А.Г. Галачьян и биологи Ю.А. Филипченко и Н.К. Кольцов — также уделяли внимание психической болезни в своих генеалогических и статистических исследованиях. Филипченко основал Бюро по евгенике и провел обследование ученых и музыкантов Петрограда. Он сделал вывод, что в семьях талантливых людей больше случаев психических заболеваний, в особенности по материнской линии36. Увидев в этом исследовании подтверждение своим мыслям, Сегалин окончательно заявил, что появление великого человека тесно связано с патологией. Он назвал это «биогенетическим законом», согласно которому гений — это результат скрещения двух линий, одна из которых несет потенциальный талант, а другая, материнская линия — наследственный психотизм и душевную ненормальность. Механизм такой наследственности он не уточнял и лишь позже, под влиянием работ генетиков, стал говорить о «сцеплении генов» (за неграмотное употребление терминов и непонимание законов наследственности его не раз критиковали биологи)37.