знаю: что вы натворили, но Альтан быстро тебя вычислит.
— Как интересно… — отозвался Рамиль, а я замер. — Еще есть версии?
— Да, но в них никто не верит.
— Говори, — попросил я. — И слезьте с меня уже! — обе внушительные туши ослабили давление и я смог сесть.
— Судачат: что твою жену вынуждали разорвать обручение — в это никто не верит: кто же откажется от цесара ради любого другого мужика? Или вообще бред несут про то: что девочка абсолютный маг, и что цесару пыталась наподдать — вот он и испугался…
— Охотно верю, — хмыкнул Рамиль, и наш сокурсник округлил глаза в изумлении.
— Но про «постель» и про «наподдать» — вот эти версии имеют место быть, если мы говорим о моей маленькой фурии. А вот сбежать со мной — мы ничего не сделали…
— Потом подумаешь о причинах. Сейчас главное: что Айрин в наручах в холодном подземелье. Додумаешь сам о последствиях для хрупкого человеческого организма? — поднялся с пола Рамиль. — Сейчас я вам задам вопрос на миллион: как обойти приказ цесара и вытащить Айрин из темницы?
— Приказ цесара может перебить только приказ действующего императора или императора на покое. И обойти — это полбеды. Что будет потом за это самое «обойти»? — пробубнил Говард и снял с меня наручи. — В общем: чем меньше я буду знать, тем лучше. Я предупредил тебя, а дальше… твоя жена — твоя забота, — поднялся с пола и он.
— Почему вообще предупредил? — вдруг задумался я.
— Твоя супруга не первая, кто предпочла темницу мягкой постели Альтана — вот только я своей женщине не поверил тогда… Сплетни повторяются и заставляют меня задуматься о правдивости ее слов. Видимо: цесар может быть очень убедителен в аргументах, когда хочет добиться желаемого, — с грустью в голосе ответил бывший однокурсник, развернулся и через мгновение покинул наше общество.
— Идем к Мирашу? — уставился на меня Рамиль.
— Между ней и Альтаном могло случиться что угодно — и у меня нет никаких гарантий: что если я обращусь к нему, то он поставит мои интересы выше, чем собственного брата. Да и не просто так ведь она не захотела раскрывать мое имя. Узнать бы все от самой Айрин…
— Устроишь жене побег — так сам в темнице окажешься, — парировал друг.
— Оставить ее там и просто ждать: пока вынесут ее хладный труп я тоже не могу, — вышел я из гостиной в спальню, заглянул в гардероб и прихватил из него самый теплый плащ.
— Что ты решил? — загородил дверной проем Рамиль.
— Что и сказал: поговорю с ней. Советнику не могут отказать во встрече с узником — вот и воспользуюсь своими временными привилегиями. Хоть в чем-то от них толк для меня лично.
— Буду ждать тебя или вас у белки. Если в течение двух часов поползет слух о том: что ты занял соседнюю камеру, тогда что делать?
— Прервешь сладкие сны нашего императора и оповестишь: что эронайразовский абсолютник может не дожить до утра. Сейчас главное: ее вытащить, а последствия как-нибудь разгребем…
— Удачи, — понятливо кивнул Рамиль, и я вылетел в коридор.
Глава 22
Прошло часа полтора моего плена, а я уже настолько замерзла, что зуб на зуб не попадал. Что-то уж слишком затянулась игра Альтана в «укрощение строптивой чародейки» — вот уже совсем не смешно! Не может же он всерьез меня оставить здесь на целую ночь, ибо я Претемному душу отдам еще до первых рассветных лучей. Я обледенела словно сосулька, лишь душу грела жажда мести, требующая особо извращенно проучить чешуйчатого гада, а еще закрадывалась тревожная мысль: а если это все не брачные игрища дракона, а он на полном серьезе решил сломить неуступчивую девицу?
Кому рассказать: как сироту-бесприданницу принуждали выйти замуж за парочку венценосных особ — никто бы не поверил. А едва в сознании мелькала мысль о том: что Альтан действительно может навредить Эмре — как разум затмевала пелена ярости… И вопреки всему зла я была именно на себя. Офицер, абсолютница, чистокровная чародейка не может защитить собственного супруга — это даже не смешно, это вообще: прискорбно! Платье, каблуки, прическа… а вокруг стены, решетка и оковы на руках — и это аджудан стены? В погоне за выгодой я где-то потеряла себя… самая настоящая размазня!
Альтан хотел остудить мой пыл, и чтобы я трезво оценила ситуацию — что ж, пора подумать. Самый главный вопрос на повестке дня: чего я хочу? Замуж за цесара — спорной вопрос, потому что сейчас на эмоциях я могу ему только пожелать подавиться своей властью, а его эго пусть захлебнется тщеславием. Мираш меня в качестве супруга не привлекает, потому что стену на корону я не променяю. Ярмана не привлекаю я сама. Отбор — остаться и попробовать подыскать… кхм… кого? Второго мужа или единственного, ведь у меня есть Эмре… пока еще есть. До тех пор: пока сладко спит, а утром сам явится за мной: чтобы обратный ритуал поскорее провести.
Я хотела подняться на ноги и поприседать в очередной раз, чтобы разогнать кровь и хоть капельку согреться, как вдруг услышала какой-то шум, лязг, топот, непечатного текста высказывания… Кто-то шел по коридору и, судя по звукам, по направлению к моей камере: это за мной или очередного узника ведут? Я решила попросить у стражей хотя бы мундир одного из них — не откажут же они слабой промерзшей до костей девушке. Путаясь в юбке, я принялась подниматься, но так и осела обратно… «Эмре…»
Решетчатая дверь с противным скрипом распахнулась, и страж-незнакомец отправился обратно по коридору, а мой супруг продолжал стоять. Я во все глаза уставилась на него, искала на его лице хоть малейший намек на эмоции: осуждение, отвращение, жалость, брезгливость — ну, хоть что-нибудь… Рассказал ли ему Альтан о том: какая у него супруга — меркантильная расчетливая дрянь, которая хотела променять мужа на цесара? Ведь как-то же он узнал о том: где я, следовательно: в курсе причины.
Топот стих, снова едва слышимый лязг, и Эмре шагнул в мою камеру. Он приблизился, опустился на одно колено, и мои плечи окутал толстый и теплый плащ. Хмурый, мрачный, в изумрудных глазах молнии сверкают… Супруг взял мои руки в свои, и я ощутила: как по ним побежал спасительный жар, согревая меня. Я все не знала: как себя повести. Оправдываться или извиняться в первую очередь, как вдруг услышала:
— Малыш, наша семейная традиция о местах свиданий набирает оригинальные обороты.
И снова его шуточки в серьезной обстановке.