Это случилось ровно год тому назад. Было 3 ноября 2002 года, воскресенье, в которое обычно проводится нью-йоркский марафон. Линусу подстригали когти на 81-й улице. Моя сестра Ли была у нас в гостях. Она полулежала на диване в гостиной, смотря развлекательный кабельный канал «Е!» и листая журнал «Стиль». Я была в начале беременности.
– Запри чертову дверь, Ли. И ни за что не открывай ее.
– Какая муха тебя укусила – гормоны разыгрались? – осведомилась Ли, не поднимая глаз.
– У меня предчувствие.
Я помчалась к входной двери и заперла ее изнутри на цепочку.
– Ну, как знаешь.
– Нет, серьезно. Меня просто трясет. Я знаю, что говорю.
– Слушай, что ты несешь?
Я ей не ответила. Вместо этого я бросилась в кабинет – маленькую комнатку, которую мы потихонечку переделывали в детскую. Недавно мы повесили здесь занавески и узорчатый полог. Усевшись за стол, я включила наш ноутбук и принялась проверять, на какие сайты заходил Гэйб. Ничего подозрительного. Си-эн-эн, сайт спортивного канала И-эс-пи-эн, «Йаху».
Год назад Гэйб дал мне пароль своего почтового ящика на «Йаху», чтобы я послала для него письмо. С тех самых пор я тайком от него проверяла время от времени его почту в поисках чего-нибудь подозрительного. «Подозрительное» подразумевало не другую женщину, а ложь. Гэйб привык врать друзьям и домашним. Он регулярно писал письма типа: «Прости, друг, я правда хотел зайти в воскресенье, но меня задержали в клинике». Ну, если «задержали в клинике» значит «лежал на диване, смотрел матч «Нью-Йорк Джехс» и чесал себе яйца», тогда я – не я, а Вуди Джонсон, хозяин команды «Джетс». Гэйбу никогда не хватало храбрости быть честным с окружающими, он переживал, что они о нем не то подумают. Вызов на работу звучал надежнее, чем «я плохо продумал свои планы, и мне пришлось поехать к семье Стефани». Работа означала обязанность вместо личного выбора; на обязанность же никто не мог обидеться.
Обнаружив подобные послания, я устраивала Гэйбу разборки. Ну да, мне тоже приходилось врать, говорить, мол, мне понадобился телефонный номер или адрес из его контактного списка, «вот я и заглянула. А потом я увидела е-мейл от Эдди, и, знаешь, мне захотелось узнать, как у него дела. А ты ему наврал, оказывается. Почему?» Примерно вот так. Честно говоря, я просто ему не доверяла. Повторяю. Я ему не доверяла. Он откладывал нашу свадьбу, врал друзьям и родителям, и я стала беспокоиться, не врет ли он и мне тоже. Он был из тех людей, кто всегда говорит «да», даже если имеет в виду «нет». И он обожал флиртовать. Он флиртовал даже с телефонным оператором:
– Ну да, узнать адрес было бы мило, так же мило, как ваш голосок!
– О Господи, Гэйб!
– А что такого? Это же забавно! – И он начинал смеяться; его смех делал меня счастливой, и я набрасывалась на него с поцелуями.
Гэйб был эмоционально распушен, но мы были женаты, и он был мой, со всеми его недостатками, так что мне надо было любить его таким, какой он есть, и не обращать внимания на мелочи вроде лжи в е-мейлах друзьям. Я попыталась себя убедить, что «когда ты замужем, это не имеет значения». Пусть все идет, как идет.
Впрочем, в тот воскресный день я была настроена иначе. Использовав все тот же пароль, я проверила почту Гэйба. Он не менял пароль, словно бы намекая: «Видишь, милая, у нас нет секретов друг от друга. Посмотри, бэби, мне нечего прятать». Ничего подозрительного не обнаружилось. Затем я просмотрела журнал, регистрировавший посещенные им сайты. Ничего компрометирующего. Гэйб не хотел, чтобы его застукали. Он все просмотрел и уничтожил улики. Какие именно? Этого я не знала.
Поцеловал он меня в тот день самым обычным образом. Он не был ни чрезмерно милым, ни, напротив, слишком мрачным. Как обычно, он ограничился объятием на прощание и быстрым поцелуем. Сказав, что он меня любит, он, как всегда, заглянул мне в глаза. Говорят, только малая толика нашего общения выражена в словах, остальное мы проявляем в том, как держимся, как поднимаем глаза или шевелим пальцем. Когда улыбка искренняя, она напрягает другие мышцы. Возможно, беременность, сопровождаемая инстинктивным стремлением защититься, оградить свою территорию, подталкивала меня к действию, к хищным поискам скрытых следов. Я рыскала по компьютеру, пытаясь найти куки-файлы, «отпечатки» похождений Гэйба. Моя жизнь превратилась в чертов фильм ужасов, на котором вам и хочется испугаться, и в то же время не хочется. Я хотела что-нибудь найти, но что я стала делать, если бы вдруг нашла? В любом случае я проигрывала.
Судя по одному из куки-файлов, он был на сайте своей клиники, но в журнале посещений сайта не было упоминаний, что Гэйб хоть раз на него заходил. На этом сайте была страница входа в рабочий почтовый ящик Гэйба. Мне придется угадать пароль; у меня было ровно три попытки, прежде чем доступ будет закрыт. Я попробовала: кличка умершей собаки Гэйба – нет; код замка в доме его родителей – нет; его номер в службе социального обеспечения...
Ух ты, я угадала! Я затаила дыхание, пока почтовый ящик загружался. Горло перехватило. В ушах что-то булькало. Мир раскалывался на мелкие кусочки.
У письма от [email protected] был заголовок: «А теперь давай серьезно». Я быстро просмотрела его, отметив слова «скучаю», «сексуальный» и «позвони мне позже». Дальше номер телефона, «чтобы вновь услышать твой волнующий голос». Меня затрясло. Я была беременна и сидела дома. Гэйб пошел к собачьему парикмахеру, чтобы забрать нашу собаку, а в его ящике было такое вот послание. Неужели это не сон? «Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что это обман зрения», – сказала я вслух. Мне требовалось что-то совершить.
Перед лицом трагедии некоторые пытаются дать выход нервной энергии, судорожно наводя порядок. Другие безудержно хохочут. А я написала е-мейл:
«Это жена Гэйба. Знаете ли вы о моем существовании и о том, что я беременна его ребенком? Кем бы вы ни были, я надеюсь, что вас об этом не известили. Пожалуйста, из сочувствия ко мне, порвите с ним немедленно, боюсь, мое сердце не выдержит таких новостей».
Я стала ждать.
Ответ пришел через минуту: «Считайте, что я это сделала. Кто скажет ему: вы или я?» Вместо того чтобы ответить по электронной почте, я воспользовалась номером ее телефона и позвонила. Услышав ее голос, я стала соображать, как к ней обратиться... Мисси?
– Это Стефани... Жена Гэйба.
– Ох, простите. Даже не верится, что он женат. – Судя по голосу, она была старше и опытнее меня, но в ее интонациях чувствовалась паника, словно она потеряла в толпе ребенка.
– Но он же женат.
Мои колени не переставали дрожать, даже когда я их стискивала.