С небольшим отрядом своих людей он выполнял какое-то поручение князя, и когда вернулся в родную Рязань, застал на её месте лишь огромное пепелище, усеянное трупами.
В те времена набеги и погромы были не редкостью, а понятия «патриотизма» в нынешнем виде не существовало, особенно в христианской Европе. Случаи, когда военачальники разгромленной стороны массово переходили на службу победителю, были не просто часты, а скорее являлись нормой — жить-то надо! Коловрат принял правильное решение, отличающее НАСТОЯЩИХ людей: есть вещи гораздо важнее жизни. Тем более, собственной. Со своим крошечным отрядом он погнался за многотысячной (по самым скромным подсчётам — не менее сорока тысяч, по максимальным — около ста тысяч человек) ордой. Видимо, он пользовался большим авторитетом у своих бойцов, потому что они последовали за ним на совершенно неизбежную смерть. Мы не знаем, какие слова он нашёл, что сказал своим воинам — но разве это имеет значение? По пути отряд собирал всех местных, которые спрятавшись, смогли чудом выжить, — и к моменту, когда они обрушились на противника, их было более тысячи человек (по некоторым данным, до трёх тысяч). Голодных, кроме дружинников Коловрата — вооруженных чем попало, без доспехов, без всякой воинской выучки. Против десятков тысяч закалённых в боях кочевников — силы, которая на тот момент покорила полмира и собиралась проделать то же самое со второй половиной.
Видимо, Коловрат был опытным военачальником. Он сумел провести свой отряд сквозь сеть многочисленных, известных бдительностью на посту, монгольских дозоров, и ярый крик русских воинов заплескался в воздухе, когда крошечный отряд мстителей врубился в хвост многотысячной вражеской колонны. «Ура!» — это древний воинский клич, призыв бога Солнца Ра, с ним русский воин идёт на смерть за Родину с незапамятных времён, распахнув на груди рубаху, не считая ни врагов, ни своих ран.
Летели наземь захватчики, красила снег Русской земли их поганая кровь. Воодушевлённые праведным гневом и чувством мести, немногочисленные ратники творили чудеса. Одетые в лохмотья, испачканные сажей родных пепелищ ополченцы, приставшие к отряду, показались монголам восставшими для воздаяния мертвецами. Паника охватила огромное вражеское войско. В бегстве и суете было задавлено бойцов и лошадей больше, чем зарубили ратники Коловрата.
Тогда Батый, щуря свои усталые, многоопытные в битвах глаза, бросил на них свой ударный тумен тяжёлой конницы. Десять тысяч отборных всадников, поседевших в битвах, в самых совершенных для того времени доспехах, — против горстки кое-как вооружённых, в большинстве гражданских и необученных людей. Вёл элитный тумен зять Батыя, Хосаврул, лучший поединщик татарского войска.
«Евпатий же был богатырь силою». Это единственное, что мы знаем о нём наверняка. Потому что в поединке он «разрубил Хосаврула на-полы» — то есть пополам, до седла. Ведомые им воины дрались за Родину как надлежит — берсерками. Лезли на сталь и копыта, не чуя ран и не ведая усталости.
Тумен был рассеян. В жестокой сече Батый потерял помимо зятя ещё нескольких родственников, — в том числе племянников и внуков.
Прошли сутки ожесточённой резни. Немногие уцелевшие воины Коловрата стояли плечом к плечу на небольшом холме, со всех сторон окружённые остатками пусть сильно потрёпанной, но всё ещё многочисленной Орды. Правда, никто более не смел вступить с ними в бой — те, кто был настолько отважен, в рядах оккупантов закончились.
Батый послал к Коловрату сказать: «Во многих землях мы бились — нигде не видел такого воина. Переходи служить ко мне. Будешь сидеть от меня по правую руку, а после смерти моей унаследуешь моё царство».
Мы точно не знаем, что ответил ему Коловрат. Скорее всего, именно тогда прозвучало знаменитое «Русские не сдаются!». С ним потом, много веков подряд, русские ходили на штыки шведов, пули пруссаков, картечь французов, снаряды немцев.
Русских воинов расстреляли из тяжёлых стенобитных орудий. Несколько десятков выживших воинов ранеными попали в плен — Батый распорядился отпустить их, чего татары обычно никогда не делали. Коловрат был похоронен с почестями.
После произошедшего Батый был вынужден крепко задуматься. Его войско понесло очень тяжёлые потери, причём самыми лучшими бойцами. Боевой дух оказался надломлен: глядя на горстку павших русских и сравнивая её с бесчисленными грудами тел своих убитых, каждый оставшийся в живых воин задумался: что будет, если появится ещё один такой отряд? Или два? Батыю, как хану, нужно было думать не только о том, как завоевать и покорить территорию — ему нужно было ещё и подумать о том, как её впоследствии удержать. Ясно было, что если он продолжит действовать в привычном татарам стиле — массово убивая местное население, — неизбежно появятся ещё мстители типа Коловрата. Потери станут неприемлемыми. И тогда он остановил движение Орды на Север. С северными землями России были проведены переговоры, заключён пусть и унизительный, но мир. Позже выходцы из северных княжеств России стали потихоньку заселять южные, опустошённые набегом земли. В том, что тогда, в первую, самую горькую годину нашествия, сохранился сам русский народ, что мы, русские, сохранили тогда Веру и генотип наших предков — великая заслуга Коловрата и его малого отряда.
Прославлены Евпатий и его воины были много позже. Немногие уцелевшие в то время князья и бояре, пошедшие в услужение Орде, не проявившие и сотой доли воинского духа и мастерства, которые явил Коловрат, не были заинтересованы в восхвалении его имени и его подвига. Церковь пользовалась особым покровительством захватчиков — она не призывала на всенародную борьбу, оккупанты в ответ даровали ей многочисленные привилегии. Ей тоже хвалить Евпатия было не с руки.
Нам хочется верить, что самого воина это не слишком огорчило. Он со своими людьми несомненно пребывает в чертогах Всевышнего, среди прочих бесчисленных воинов — мучеников российских, «за Веру и Отечество живот свой положивших», и оттуда молится за крепость Земли Русской и твёрдость её защитников. Что ему непостоянная слава от трусливых и подлых временщиков, лижущих сапоги захватчиков? Кто теперь помнит имена всех тех спесивых, пузатых, богато одетых бояр, князей, архиереев, пресмыкающихся в ногах немытых кочевников? А имя Коловрата помнят на Руси поныне. Как символ беззаветного служения Родине, самопожертвования за неё, высокого воинского и полководческого мастерства. Кажется, что современный девиз спецназа «Максимальный результат минимальными средствами» списан именно с подвига горстки его воинов. И ещё одно изречение великого политического деятеля России очень точно подходит к имени доблестного рязанского воеводы: «Враги нанесут много мусора на наши могилы, но ветер Истории развеет его».
Тогда я и решил, что хочу футболку с изображением Евпатия Коловрата. Однако такой мне не попадалось. Мы даже съездили в Рязань, на родину героя, посетили памятник и множество исторических мест, однако футболки мне так и не встретилось. Прошло несколько лет. И вот, когда я служил в ЦСО МГБ ДНР, командир нам объявил, что наше подразделение называется «спецгруппа Евпатий Коловрат», и раздал футболки с его именем и изображением. В этой футболке я принимал присягу ДНР на площади Ленина — на многочисленных фотографиях этого торжественного события виден суровый лик древнего русского воина и надпись «Евпатий Коловрат». Теперь для меня — это одежда для особенно торжественных случаев, я очень дорожу ей. И каждый раз, надевая её, я думаю о том, что Всевышний, пусть и весьма неожиданно, непременно воплощает в жизнь наши мечты. Только мечтать нужно правильно, о вещах порядочных и честных, о непреходящих ценностях — на все времена…
…На входе в штаб нужно обязательно сдавать оружие. Часовой придирчиво и внимательно, с оттенком неподдельного восхищения, рассматривает мой нож. Это настоящий, заслуженный, весь чёрный «Ka-Bar». Легенда в мире холодного оружия, знаменитый бренд. Совершенство обводов, хищное благородство линий, крепь рукоятки, изогнутое жало клинка.
— Какой у вас нож… Зачем начмеду такой?
Что ему скажешь? Как бросало блики солнце с полотна другого, попроще ножа, когда мы с Ангелом вдвоём, каждый со своим клинком, шли на вражескую ДРГ? Или как оттягивала ладонь тяжесть арматурины, когда в отряде Вадика на трассе Горловка-Донецк мы ждали прорыва противника в город — вдесятером против сотен? Начмеды бывают разные…
— Это подарок. Мой друг — офицер русского спецназа. В Чечне завалил американского наёмника. Взял с трупа твари этот нож. Не расставался с ним нигде, прошёл много горячих точек. Сюда, на эту войну, он приехать уже не смог — годы не те. И прислал мне этот нож — как символ, как напоминание о том, что я должен закончить эту войну.