Договорить он не успел. Раскрасневшийся от справедливого возмущения землянин рванулся к столу, одним взмахом руки опрокинул стул с коротышкой на пол, и намеревался так же поступить с креслом Барина. Заодно он решил и словесно выразить свое недовольство ходом следствия, но едва открыл рот, как стены кабинета потряс другой, куда более мощный голос:
– Да что ж это делается-то, а? Одни гномы среди бела дня девиц похищают, а другие их выгораживают. Да еще и пытаются свалить вину на благородного рыцаря. Ну, я вам сейчас покажу, негодяи!
Вслед за голосом раздались и другие звуки, в самом деле сопровождающиеся ощутимой вибрацией. И не нужно обладать чересчур богатым воображением, чтобы догадаться, что кого-то несколько раз от всей души приложили спиной об стену. Или, что более вероятно, нескольких человек по одному разу, поскольку повторы в данном случае были излишни.
А самое главное – обладатель громоподобного голоса явно не собирался останавливаться на достигнутом. Вслед за первыми, послышались новые удары, и происходили они теперь гораздо ближе к кабинету.
Лицо Барина побелело не хуже маски эльфа с портрета. Сейчас его представительство горько сожалел, что установил вокруг резиденции защитное заклинание, не пропускающее внутрь агрессивно настроенных местных жителей, но не реагирующее на проявлении агрессии внутри здания. Про Колю, как менее опасную угрозу, он в настоящий момент не думал. Да и сам космонавт опешил оттого, что его так внезапно перебили. Землянин стоял рядом с Барином и также с интересом прислушивался к звукам из коридора.
Тем временем отдельные удары слились в постоянный, но хаотичный шум, который, спустя несколько минут, благополучно затих.
– Что там у вас произошло? – уже спокойным, холодным и властным тоном спросил Барин у вбежавшего в кабинет стражника.
Стражник был то же самый, только доспех у него теперь был изрядно помят, а под глазом расцветал невиданной красоты синяк.
– Там, ваше представительство, – тяжело дыша, отрапортовал пострадавший, – какой-то рыцарь пришел с жалобой. Вел себя тихо, заклятие его пропустило. А уже в приемной он вдруг начал бузить. Дескать, видел, как в лесу какие-то гномы похищали девушек. Секретарь ему объяснял, что такого просто быть не может, померещилось, наверное, а тот все свое гнет. Видел, говорит, гномы это были. Мол, памятью отца клянусь. Ну, охрана и решила его утихомирить, а он вырвался и прямо сюда по коридору побежал. Насилу остановили.
– Связали? – на всякий случай уточнил Барин.
– Так точно.
– Пострадавшие есть?
– Так точно.
– Ну, так отведите его в подвал, – уже расслабленно приказал представитель Комитета. – И этого заодно, – он кивнул на Колю. – Что-то больно шумно у нас стало. Пожалуй, хватит на сегодня.
И он, стараясь держаться как можно дальше от землянина, обогнул стол и вышел из кабинета. А Коля решил воспользоваться моментом и сбежать через окно. Разумеется, это было не лучшее решение. Но с другой стороны, откуда космонавт мог знать, что все окна, как и вход в здание, тоже защищены заклятием.
В тот момент, когда вытянутые вперед Колины руки коснулись окна, оно озарилось фиолетовым сиянием, и сверкнула молния. Коля потерял сознание прежде, чем сумел сообразить, что произошло.
Глава 23
Огарок свечи освещал большое сырое подземелье, служившее камерой предварительного заключения. Пятеро заключенных, уже высказавшие, разумеется, совершенно безрезультатно все претензии по поводу своего ареста, сидели притихшие и задумчивые.
– Друзья мои, давайте держать себя в руках – обратился к присутствующим Черч с таким видом, как будто сам только что не разбрасывал направо и налево свои любимые «молы» и «дескати». – Я понимаю ваше подавленное состояние. Но поверьте мне, человеку, прошедшему огонь и воду, и побывавшему, как минимум, в дюжине подобных темниц. Мы не должны сдаваться. Самое главное в нашем положении – это устроиться с максимальным комфортом.
Он вздохнул.
– Особенно в моем возрасте. Несколько ночей на голом каменном полу – и радикулит гарантирован. Это если спину застудить. А если пониже, то и вовсе беда. Простатит, скажу я вам, это то еще удовольствие, дескать его за мол.
В камере повисло напряженное молчание. Угроза застудить неведомую простату, подкрепленная крепкой, хоть и не совсем понятной руганью барона, заставила задуматься даже самых оптимистичных из молодежи. Пожилой Эйнли молчал уже давно.
– Теперь питание, – продолжал Черч. – Во всех балладах герои умудряются просидеть в темнице год, а то и десять, а потом выходят свеженькие и отдохнувшие, будто вернулись с курорта. Ни один из скальдов не поет о язве желудка. Ни в одной балладе не рассказывают о жестоком поносе, который прошибает заключенного уже на второй день заключения.
– Ох ты, батюшки, – запричитал из своего угла Брик. Своей крестьянской сметкой он первым распознал грозившую им опасность. – А что же делать-то, ваша милость?
– А делать надо следующее, – наставительно изрек барон. – Мы должны приложить все усилия, чтобы создать себе благоприятные условия. Эх, помнится, сидел я при осаде Тридревца! Постель нам принесли теплую, с одеялами и даже с подушками. А кормили как: первое, второе и компот.
Кто-то шумно сглотнул:
– Барон, не отвлекайтесь, пожалуйста!
Однако Черча уже несло.
– А как я сидел в Чернохолмце! У них там старинные винные погреба. Так я каждый вечер получал новую бутылку. И если попадался сорт, который я уже пил, то этот вечер я считал пропавшим. Да что там говорить! Можно целую книгу написать, как я сидел! Помнится, в Бругенвильде давали колбасу. Прямо из коптильни, горячую, с чесночком…
Из угла, где сидели Коля с Эйнли, послышалась подозрительная возня, раздался глухой звук удара.
– Пусти меня, – шипел Коля. – Нам с утра даже куска хлеба не дали, а он со своими рассказами. Я сейчас покажу ему и колбасу, и вино, и с компот чесноком! Я ему самому таких молов навешаю!
– Батенька, нельзя же так, – урезонивал его Эйнли. – Я чувствую, что барон исполнен наилучших намерений.
Коля начал было объяснять, что барону следует сделать с его намерениями, но в это время вмешался граф Энимор.
– Господа, господа, не ссорьтесь! Я согласен, барон Черч, несколько увлекся, в описаниях; но не следует так остро реагировать на его рассказы. Я предчувствую, что нам предстоит просидеть здесь не один день, и рассказы барона о его прошлых подвигах, скрасят наше пребывание в этой темнице.
– Благодарю вас, граф, – донесся голос барона. – А теперь, если не возражаете, я хотел бы услышать ваше мнение. Высказывайтесь по очереди, господа, есть ли у кого-нибудь идеи, как нам исправить создавшуюся ситуацию. Иными словами, выдвигайте предложения по улучшению нашего материального положения!
Повисла напряженная тишина. Предложений не поступало. Затем Брик рискнул.
– Ваша милость, господин барон! Ведь ежели по справедливости, то вам и карты в руки. Мы-то все по первому разу сидим, а вы, по всему видать, человек с большим опытом. Вот вы и подскажите нам, как надо-то.
Черч закашлялся. Основательно прочистив горло, он медленно ответил.
– Да, конечно, у меня опыта поболе вашего. Только вот в чем беда, раньше-то я большей частью на гауптвахте сидел. Типа за дисциплинарные нарушения.
Коля мысленно схватился за голову. Первые результату контакта двух цивилизаций были налицо – барон с энтузиазмом ухватился за услышанное им однажды от Коли словечко.
– Мало ли чего отчебучишь со скуки, да под соответствующие возлияния. Помнится…
– Нет, нет, барон, – осадил его Энимор, прекрасно понимавший, чем может обернуться очередной шквал баронских воспоминаний. – О ваших похождениях мы с удовольствием послушаем чуть позже. А пока, сообщите нам, наконец, как вам удавалось устроиться в тюрьмах с таким комфортом? Вы же видите, что для нас это жизненно важный вопрос!
– Так я вот и говорю, раньше-то все проще было. Сидел я на гауптвахте, а охраняли меня свои же солдаты. Что же, они сослуживцу не принесут вкусный кусочек из кухни? Или не стащат у каптенармуса лишнее одеяло? Ну, а когда в караул заступали солдаты моей роты, так я и совсем по-королевски жил.
В камере повисла пауза. Все начали догадываться, куда клонит барон.
– Да вот. А у гномов я сижу впервые. И не могу сразу вам сказать, что и как делать. Я должен сначала осмотреться, а там видно будет. Поэтому я и спрашиваю, у кого-нибудь из присутствующих есть идеи?
Все опять промолчали.
– Что ж, думайте, господа, думайте. А я пока осмотрюсь.
С этими словами Черч поднялся, взял коптящую лампу и пошел вдоль стены. Все следили за его действиями, затаив дыхание. Обойдя камеру по периметру, Черч подошел к двери и с видом знатока пару раз пнул ее. Задумчиво покивал головой. Затем все так же невозмутимо вернулся на свое место.