— Почему нет? — шепчет он, подняв мой подбородок.
Я молчу, пытаясь проглотить ком в горле.
— Это потому, что у нее и своих проблем хватает? Ты не хочешь, чтобы она переживала за тебя? Сказать по-честному, ей это пойдет только на пользу.
Я качаю головой. Это — причина, по которой я не хочу, чтобы остальные знали о моем положении. С Мэдди все по-другому. Это страх, о котором я не хочу говорить. Потому что слова делают его реальным. И почему семейные отношения — это так сложно? И так больно?
Келлер обнимает меня и круговыми движениями успокаивающе гладит по спине.
— Что такое, детка? Чего ты боишься?
— Знаю, это глупо, но что, если ей все равно? Моей матери было наплевать. Я пережила это. Моему отцу было наплевать. Он оставил нас. Его выбор. Я пережила и это. Что если моя тетя узнает, что я умираю, и ей будет наплевать, Келлер? Она — единственная родственница, которая у меня осталась. Я не жду от нее любви или жалости. Я просто не смогу справится с безразличием еще одного члена семьи. Я не хочу снова проходить через это. Я устала. Я хочу оставить все позади.
Он целует меня в макушку.
— Пусть так и будет. Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Сам был в таком дерьме целую вечность.
Я встаю на носочки и целую его.
— Сочувствие — лучшая подружка симпатии. Так приятно знать, что ты сопереживаешь мне.
Перед тем, как ответить, Келлер целует меня.
— Детка, я готов сопереживать тебе в любое время.
— Лучше я просто поцелую тебя.
— Куда как лучше. — Он углубляет поцелуй и не проходит и секунды, как мои руки ласкают его тело на общественной парковке. Мысли о Мэдди мгновенно вылетают их головы. Как раз то, что мне сейчас необходимо.
Тяжело дыша, Келлер разрывает поцелуй. Я быстро осматриваюсь. На улице темно и тихо. Перевожу взгляд на машину. Стекла затемнены.
— Ты когда-нибудь делал это в машине, красавчик?
Он качает головой, а на его лице появляется кривоватая ухмылка.
— Все когда-то случается в первый раз.
Келлер открывает заднюю дверь, устраивается сам, а потом усаживает меня колени. Не отрывая от него губ, я протягиваю руку и отрезаю нас от окружающей действительности.
Кое-как нам удается снять пальто. Не проходит и доли секунды, как Келлер расстегивает блузку, под которой обнаруживается мой единственный кружевной лифчик.
Он стонет мне в рот, заставляя вибрировать каждую клетку моего тела. Я чувствую его желание, когда он искушающе трется об меня бедрами. Разорвав поцелуй, он голодным взглядом изучает мою грудь.
– Господи, Кейти, ты такая красивая.
Келлер обхватывает грудь руками и начинает нежно ласкать соски указательным пальцем, отчего я выгибаюсь, направляя их поближе к его искусному рту.
В ответ на мою мольбу, он смыкает губы на чувствительной плоти и оттягивает ее зубами. Грань между удовольствием и болью очень тонка, но Келлер чертовски хорошо ее чувствует. Когда кончик его языка медленно очерчивает соски, я не могу сдержаться:
– Вот так, малыш, только не останавливайся.
Просовываю руку между нашими телами и расстегиваю джинсы Келлера. Обхватив его член, я медленно вожу по нему рукой.
— О боже, Кейти, – громко стонет он.
Черт. Я могла бы кончить просто от звука его голоса. Наклоняюсь и обвожу его ухо кончиком языка. Келлер начинает дрожать. — Скажи мне, что ты хочешь, — хрипло шепчу я. Ему нравится, когда я так говорю.
— Я хочу тебя. Всю тебя. — Он снова накрывает мои губы своими и медленно целует.
Келлер расстегивает мои джинсы. Просунув руки под ягодицы, он притягивает меня ближе к себе.
— Будь поконкретнее, малыш. Что ты хочешь? — сгорая от желания, спрашиваю я.
Его губы ласкают мою шею, а бедра в дразнящем ритме двигаются напротив моих.
— Я хочу, чтобы ты сняла джинсы. И трусики.
Почти приказ. Мне это нравится. Очень. В виду отсутствия свободного места, у меня не получается быстро избавится от одежды, поэтому я стараюсь, чтобы это хотя бы выглядело соблазнительно. Келлеру нравится, когда его соблазняют.
— Стяни мои джинсы и боксеры до колен, — раздается его следующее требование.
И я опять повинуюсь. Мне так хочется взять в руки его ничем не сдерживаемую плоть. Очень хочется. Но я жду.
— А теперь садись верхом на меня.
С радостью. Его член упирается мне в живот.
— Дотронься до меня, Крейти, — с закрытыми глазами, откинув голову на сиденье, просит Келлер.
Я аккуратно, но крепко обхватываю его пальцами и скольжу рукой вверх и вниз по всей длине. Он наблюдает за мной тяжелым, пронзительным взглядом. Зная, как он меня хочет, я чувствую себя могущественной. Но это могущество бледнеет на фоне его властности. В ней нет ярости или агрессии только желание получить то, что ему нужно. Это чертовски сексуально.
— Ты готова?
Киваю головой, потому что если я открою рот, то начну что-нибудь требовать. Мне же хочется, чтобы он закончил то, что начал. В данный момент у него на поводу иду я.
— Насколько готова?
Его рука скользит между моих ног. Желание становится невыносимым.
— Господи, Кейти, мне так нравится касаться тебя. — Я чувствую его дыхание на своем ухе. — Ты такая мокренькая.
Когда его пальцы погружаются в меня, я не могу сдержаться.
— О боже!
Мои бедра начинают двигаться навстречу ему, и я полностью погружаюсь в свои ощущения.
В глазах Келлера плещется страсть.
— Мне нравится наблюдаться за тобой. Ты чертовски сексуальная. Я хочу тебя, детка. Я хочу слышать тебя. Хочу слышать твои грязные словечки. Скажи мне, чего ты хочешь.
Не отводя от него глаз, даже не мигая, говорю ему в точности, что мне нужно:
— Я хочу тебя внутри себя, малыш, глубоко внутри. Хочу чувствовать твое безумство и желание. Я хочу, чтобы ты оттрахал меня так, как будто хочешь что-то доказать. Как будто хочешь, чтобы я этого никогда не забыла.
С рычанием, он приподнимает мои бедра и одним быстрым движением входит в меня. Открыв рот, я пытаюсь сделать вдох.
Мы начинаем двигаться. Я знаю, что никто из нас долго не продержится.
— Быстрее…да, вот так… еще. — Он дает все, чего требует мое тело.
Наконец, из груди Келлера вырывается рев. Этот животный, первобытный звук — самое эротичное, что я слышала в своей жизни. И я… достигаю своего пика вслед за ним.
Мы сидим, крепко обнимая друг друга, расслабленные и умиротворенные. Мой нос утыкается ему в шею. Несмотря на то, что в машине холодно, она немного блестит от пота.
— Кейти?
— Да?
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, малыш.
— Мне нравится, когда ты меня так зовешь. Скажи еще раз.
Я отклоняюсь назад и смотрю ему прямо в глаза.
— Я люблю тебя, малыш.
На его лице расплывается улыбка. В ней нет радости или грусти. Только удовлетворение.
Суббота, 19 ноября
Келлер
То, как они смотрят, заставляет меня чувствовать себя маленьким и незначительным. Как будто их разочарование во мне достигло своего предела, а ведь я еще даже ничего не сказал. В последний раз я потребовал разговора с ними, чтобы сказать, что Лили беременна. Полагаю, именно поэтому они ожидают чего-то плохого и сейчас.
Перечитываю слова, которые Кейти утром написала на моей ладони, перед тем как отправиться в парк со Стеллой. Ты храбрый. Повторяю эту мантру про себя. Ты храбрый.
— Я решил поменять специальность, — прочистив горло, говорю я.
Мать резко встает. Одно предложение и она уже ведет себя как в суде. Теперь меня будут распинать.
— Ты не сделаешь этого. Ты не выбросишь на ветер годы обучения.
Отец кладет руку на плечо и вынуждает ее сесть. Он всегда был пассивным "инем" по отношению к ее агрессивному "яню". И вот опять они сидят напротив меня, выступая единым фронтом. Эмоционально далекие друг от друга, но, тем не менее, сплоченные. Некоторые вещи никогда не меняются.
— И какие у тебя планы, Келлер? — прерывает молчание отец.
Мне не хочется видеть разочарование на его лице, но, тем не менее, я поднимаю взгляд и смотрю прямо на него.
— Я хочу стать преподавателем литературы в средней школе.
Мать снова встает и обходит вокруг стола. Цоканье ее каблуков по деревянному полу сравнимо с царапанием ногтями по доске.
— Ради бога, Келлер, как ты собираешься содержать Стеллу на учительскую зарплату?
— Как и все люди. Моя цель — не деньги. Стелла и я справимся.
Она в раздражении отмахивается от меня.
— Это не игра, Келлер. У тебя есть дочь, которую нужно обеспечивать. Я думала, что ты хочешь изучать юриспруденцию...
— Ты хотела, чтобы я это делал, чтобы шел по твоим стопам. Никого никогда не интересовало, чего хочу я.
Она качает головой.
— И так ты собираешься отплатить нам за все, что мы для тебя сделали?
Невероятно.
— А как насчет меня, мама? Мне хочется заниматься тем, что нравится, что мне интересно. Я хочу приходить вечером домой с чувством, что я что-то для кого-то сделал.