повернул голову и посмотрел назад, вдоль Пинки. Я мог видеть этот ослепительный свет, исходящий из темноты и затуманивающий мое ночное зрение. Это была пара одиноких фар, быстро приближавшихся сзади. Чем ближе становились фары, тем больше я убеждался, что это была та же машина, что и раньше, такси Рона Джереми.
Поскольку мы были последними в очереди, толстый иракский таксист первым поравнялся с нашей машиной. Он держал одну руку на руле, в то время как другая шарила в бардачке его приборной панели, и смотрел на нас в полном изумлении. Он вытащил что-то похожее на мобильный телефон и начал говорить в него. Я заметил характерное поблескивание антенны, торчащей из его верхней части, и понял, что это какое-то радио.
Внезапно Рон Джереми перестал быть просто заурядным иракским таксистом. У них не было с собой таких раций. Но если он был иракским военным, то был сильно не в форме и слишком стар, чтобы быть солдатом младшего звена. Так что, возможно, всего лишь возможно, он был кем-то вроде иракского командира, возвращавшегося на свои передовые позиции. Если это было так, и если он передавал по рации через наше присутствие в штаб-квартиру, то это были серьезно плохие новости.
Тем не менее, ему нужно было точно знать, где он находится на дороге, чтобы точно определить наше местоположение. Была ночь, и на протяжении последних 10 километров или около того не было никаких заметных ориентиров. Ему было бы нелегко определить, где наш конвой, даже если он засек нас. На мгновение я подумал, не пристрелить ли этого парня, но он был за рулем гражданской машины и одет как гражданский, и я не мог разглядеть никакого оружия.
Если бы я его нашпиговал свинцом, мне пришлось бы жить с этим всю оставшуюся жизнь, и Следопыт я или не Следопыт, я не был готов убивать мирных жителей. В любом случае, нам были даны очень конкретные правила ведения боевых действий в Ираке. Мы знали, что должны быть в состоянии точно идентифицировать иракца с оружием, того, кто представлял для нас явную угрозу, прежде чем нам разрешалось открыть огонь.
Машина отстала от нас, снова обогнала, затем притормозила за машиной Джейсона. Я был уверен, что он «пасет» нас, термин, который мы использовали в Северной Ирландии, когда враг, переодетый гражданским, шпионил за нашими патрулями. Я был также убежден, что он докладывал обо всем, что мог видеть, какой-то форме высшего контроля. Но у меня не было доказательств, что это так.
Я не видел никакого оружия, он не открывал по нам огонь и не причинял нам никакого физического вреда. Несмотря на то, что мы видели, как он пас нас, если только мы не находились под сильным и точным огнем, лучше всего было оставаться под легендой как можно дольше на задании, подобном этому. Короче говоря, я не мог найти ни малейшего предлога, чтобы вышибить ему мозги, что одна часть меня очень хотела сделать. Еще одна вещь была абсолютно ясна. Кем бы, черт возьми, ни был этот парень, у него были стальные яйца, чтобы делать то, что он делал. Он не сводил глаз с нашей машины, затем со следующей и со следующей, и все это время он был неподвижной мишенью. Стальные яйца, черт возьми!
Я задавался вопросом, что же именно указало на нас как на не-иракское подразделение. На наших машинах были военные номерные знаки, но они не отражали света, и я сомневался, что он мог их увидеть. Учитывая количество снаряжения, свисающего с Пинки, они легко могли бы быть джипами «ГАЗ», поскольку их форма была почти полностью скрыта. Вероятно, физически мы были крупнее большинства иракских солдат, но уж точно не выглядели бы так, как любой морской пехотинец США в видеоиграх, в которые играл Рон Джереми.
Наконец, его машина снова отстала от нас, и его фары исчезли. Все, о чем я мог думать, было — «Слава богу, что он ушел». Теперь мы были на расстоянии 25 километров, но я чувствовал, что сеть начинает затягиваться. Тем не менее, у нас на хвосте по-прежнему не было никаких признаков каких-либо иракских войск, и нам оставалось надеяться, что мы пережили самое худшее.
Мы проехали добрую четверть пути до Калат-Сикара, и худшее, что с нами случилось, — это какой-то дерзкий иракский таксист-толстяк-наводчик, который портил наше дерьмо. Это была большая территория, которую нужно было преодолеть без единого выстрела, и я решил, что мы доберемся туда. Я мог видеть далеко-далеко впереди, и в поле зрения не было ни машины, ни здания.
Даже если сеть затягивалась, они все равно должны были найти и поймать нас, к тому же у нас не было возможности вернуться тем же путем, которым мы пришли. Я мог догадаться о численности иракских сил, которые располагались позади нас, это должно было быть, по меньшей мере, пара рот. Я также почувствовал их уровень. Они шли лицом к лицу с Корпусом морской пехоты США, и вряд ли они бежали или бросали свое оружие.
Мы должны были предположить, что Рон Джереми предупредил командование иракских сил о нашем присутствии, так что они будут ждать нас, а это означало, что элемент неожиданности полностью исчез. Не было другого выбора, кроме как продолжать продвигаться на север. Тем не менее, я не мог избавиться от жуткого ощущения, что мы направляемся в ловушку, и это, в свою очередь, заставило меня задуматься о том, как выжить, если враг все-таки захватит кого-нибудь из нас.
Недавно мы присутствовали на выступлении британского генерала сэра Энтони Фаррар-Хокли, который в то время был живой легендой в кругах элитных войск. У некоторых генералов была одна медаль, заработанная в операциях мирного времени, но Фаррар-Хокли был настоящим бойцом. Во время Корейской войны он попал в плен к врагу, несколько раз сбегал и снова попадал в плен.
Было удивительно, что он все еще был жив после всего, через что ему пришлось пройти, не говоря уже о том, что его выступление было таким острым. Ему было далеко за восемьдесят, и для каждого парня в Следопытах было настоящей привилегией услышать его истории о Корейской войне, которая все еще оставалась самым ожесточенным конфликтом, в котором участвовали британские войска со времен Второй мировой войны. То, через что он прошел, повторяющийся ад пленения, пыток и допросов, было очень похоже на то, чего мы боялись, случись оно с нами на такого рода миссиях.
Генерал выглядел совершенно здоровым,