произвол судьбы.
— Да. Нельзя. — Он встал, отряхнул руки о джинсы. — Но это постоянно случается.
— У мамы была для нас вереница нянь. — Натали не поняла, откуда взялась эта мысль. — Я не помню, чтобы она когда-нибудь читала мне или водила нас в парк. Когда она не путешествовала вместе с отцом, то постоянно пропадала на разных встречах. В надлежащий момент нас торжественно проводили перед их друзьями.
Таннер шагнул чуть ближе:
— Мой отец ушел, когда мне было десять лет.
Боль в его голосе до сих пор звучала свежей.
Натали нахмурилась. Говорили они об этом когда-нибудь?
— Почему?
— Полагаю, по объективным причинам. Мои родители постоянно ссорились. — Он снова пошел, на этот раз медленнее. — И у моей сестры... были проблемы. Я помню резкие перемены настроения. Один день она на ногах, а на другой не выходит из комнаты. Я помню, как родители спорили после первой попытки самоубийства. У нее диагностировали биполярное расстройство. Я не хотел это слышать, поэтому сбежал из дома. Через пару месяцев папа уехал. И забрал сестру с собой.
— Таннер. — К глазам Натали подступили слезы. — Это ужасно. Мне очень жаль.
— Я справился с этим. — Стоическое выражение его лица говорило об обратном. И близко не справился. — Мы с мамой вернулись в Соному. Дедушка с бабушкой еще жили здесь. В тот год она начала работать у Хэла, и мы переехали в «Майлиос».
— Твой папа приезжал в гости? Ты виделся с сестрой?
— Папа пытался поддерживать связь, но я сильно злился и сопротивлялся. Он снова женился. Марни приезжала несколько раз. Когда она стала старше, визиты прекратились. Отец пытался уговорить меня приехать к ним в гости в Сиэтл. Я отказывался, потому что...
— Ты боялся, что он не разрешит тебе вернуться.
Таннер остановился, долго смотрел на нее, его глаза блестели в лунном свете.
— Я никогда не рассматривал это с такой стороны, но может ты и права.
— И ты так и не простил его уход.
Он пожал плечами и бросил взгляд на виноградники, как будто оттуда в любую минуту появятся призраки прошлого.
— Он фактически бросил меня. Это непростительно.
Они подошли к качелям на лужайке перед домом. Натали остановилась и уставилась на большой дом, видя собственных призраков. Несколько окон тускло светились.
— Но со временем твоя сестра вернулась?
— Да. Примерно в то время, когда умерла твоя бабушка. Я был в отпуске. Приехал домой, а они там, как будто были всегда. — Он шаркнул ногой, не вынимая рук из карманов. — Ну, вот ты и пришла.
Он кивнул на дом, не улыбнувшись.
Разговор окончен.
Между ними застыла горечь, но Натали не знала, как ее обойти.
— Спасибо, что проводил.
Повисло молчание, прерываемое только дыханием Гвин и редкими криками ночной совы. Натали медлила, незнакомые эмоции застряли в горле.
— Таннер, я правда хочу, чтобы мы были друзьями. Дело в том, что в субботу... ты меня напугал, — прошептала она.
— Я что?
Он свел брови.
Она улыбнулась и расслабила плечи:
— Твои слова. Ты был прав. Я нечасто расслабляюсь. Никого не подпускаю близко. Но ты... Не знаю, почему-то мне кажется, что я могу говорить с тобой. Всегда казалось.
— И это плохо?
Он шагнул ближе, почти улыбаясь.
Натали засмеялась:
— Кроме Лауры, я ни с кем не откровенничаю. Не вкладываюсь в отношения. Честно говоря, когда я узнала, что Питер мне изменяет, то испытала облегчение. Я радовалась, что мне не придется выходить за него, не придется притворяться дальше.
— Притворяться?
Она махнула рукой.
— На самом деле я его не любила. Не так, как надо. Я пыталась, потому что думала, что у нас может получиться, что смогу быть такой, как все ожидали. Но здесь... — Натали обошла площадку по периметру, наслаждаясь уединением окружающих просторов. — Когда я здесь, мне не надо притворяться. Ты заставил меня вспомнить это. А потом поцеловал.
— Что было ошибкой, как ты уже сказала.
В его словах прозвучало напряжение, и Натали засомневалась, стоит ли продолжать.
Она уставилась на свои ноги и усилием воли прогнала слезы:
— Я этого не ожидала. И не ожидала чувств... которые вызвал поцелуй. Это меня напугало.
Таннер взял ее за руки:
— Почему?
— Потому что твои слова дали мне надежду. — По щекам поползли горячие слезы. — Впервые за много лет я почувствовала, что, возможно, смогу справиться с этим. Что хочу справиться. Что моя жизнь может быть полноценной.
— И это все сделал я?
Тепло его улыбки проникло глубоко в душу и напоило семена, которые он уже посадил там. Его руки легли ей на плечи. Полуприкрытые глаза впились в нее и открыли тайны.
— Натали, мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Если приезд сюда помогает, я рад. Но если нет, если тебе слишком тяжело, тогда тебе стоит уехать. Забудь про винодельню. Я сам справлюсь.
— Нет. — Она покачала головой, почувствовав неожиданный прилив веселья. — Дело в том, Таннер, что я хочу остаться. Хочу спасти «Майлиос». Думаю, мне это нужно. Ради себя.
Некоторое время он смотрел ей в глаза, не говоря ни слова.
— Твоему отцу это не понравится.
— Я знаю.
Из тени вышло упрямство, которого она в себе не подозревала.
Таннер по-прежнему выглядел настроенным скептически.
— Ты уверена, что справишься, Мышка?
— Нет. — Она не была уверена. Не совсем. — Но пока у меня есть поддержка дедушки и дяди Джеффа, думаю, что справлюсь.
Его улыбка появилась и пропала.
— Возьмешь меня в команду?
— Только если хочешь.
Не надо ему знать про ее утренний разговор с отцом.
— Я люблю хорошую драку.
Его мальчишеская улыбка заставила ее рассмеяться.
— Да, очевидно. Но постарайся держать кулаки при себе, если он вдруг заявится, хорошо?
— Приложу все усилия. — Таннер отошел от нее, свистнул Гвин и перебросил фонарь из одной руки в другую. — Итак. Еще хочешь посмотреть другие винодельни?
В животе запорхали бабочки, и она улыбнулась:
— Еще хочешь порулить моим «ягуаром»?
— Ты знаешь.
— Что ж, на следующей неделе я свободна. Дай знать, когда тебе удобно.
«Это не свидание, — напомнила себе Натали. — Просто бизнес».
— Думаю, что смогу освободить утро понедельника. — Телефон Таннера засветился в темноте,