Читать интересную книгу Нежная любовь главных злодеев истории - Андрей Шляхов

Если дом построен правильно, то ему не страшны никакие бури. Власть Сталина не могло поколебать ничто. И в мирное, и в военное время он правил твердой рукой, постепенно распространив свою власть далеко за пределы Советского Союза, на весь так называемый «социалистический лагерь». От Пхеньяна до Праги ничего не могло свершиться без ведома товарища Сталина и его согласия.

Должно быть, в конце жизни он сильно жалел о том, что не смог покорить весь мир. Можно представить себе Всемирную Советскую республику, во главе которой стоит товарищ Сталин, «отец народов»...

Умер Сталин внезапно, от кровоизлияния в мозг, но его агония растянулась на четыре дня, пока наконец утром 6 марта 1953 года московское радио не объявило о смерти вождя.

Похороны Иосифа Сталина сопровождались давкой, в которой погибло много людей. Подобно языческому правителю он не мог уйти в одиночку, без свиты...

* * *

О себе Сталин говорил так: «Что касается меня, я только ученик Ленина и моя цель — быть достойным его учеником».

«Как жаль, что ты не стал священником», — сказала Екатерина Джугашвили своему сыну в их последнюю встречу, незадолго до ее смерти.

Действительно, жаль. Вся история XX века могла бы сложиться иначе, если бы Владимир Ульянов стал казанским адвокатом, Адольф Гитлер — венским художником, а Иосиф Сталин — настоятелем горийского кафедрального собора, рядом с которым прошло его детство. Во всяком случае, их любимые женщины от этого только выиграли бы...

Эпилог

Это было у моря, где ажурная пена,Где встречается редко городской экипаж...Королева играла — в башне замка — Шопена,И, внимая Шопену, полюбил ее паж.Было все очень просто, было все очень мило:Королева просила перерезать гранат;И дала половину, и пажа истомила,И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.А потом отдавалась, отдавалась грозово,До восхода рабыней проспала госпожа...Это было у моря, где волна бирюзова,Где ажурная пена и соната пажа.

Поэту Игорю Северянину удалось нарисовать прекрасную картину любви королевы и пажа. Одна «ажурная пена» чего стоит... И госпожа, превратившаяся наедине с любимым в рабыню... Любовь — великая сила. Любви подвластно все. Для любви не существует преград.

Так уж и никаких преград? Что это — аксиома или красивая метафора?

«Когда власть любви превзойдет любовь к власти, настанет мир на земле», — утверждал певец Джимми Хендрикс.

Пожалуй, это самое удачное высказывание, увязывающее воедино такие вечные понятия, как власть и любовь. Впрочем, любовь всегда, во все времена оставалась для человечества на первом месте. По некоему праву? Или просто потому, что любить способны почти все люди, а вот власти, настоящей, огромной власти, власти над странами и народами, добиваются, в сущности, единицы?

Отчасти — потому. Но главная причина в том, что любовь всеобъемлюща, вездесуща. Все наше бытие проникнуто любовью, и невозможно представить человечество вне любви. А без власти, я имею в виду абсолютную, деспотическую власть, можно, и еще как!

Некоторые читатели в системе собственных ценностей могут задвинуть любовь на последнее место, утверждая, что это понятие условное, призрачное, которое если и существует, то неизвестно где. А власть — вот она! Чингисхан, Наполеон, Сталин... Тысячи книг, множество хроник, груды исследований... Это — было, было реально, а значит, это важнее.

Ну что ж — пусть каждый считает, как ему вздумается. Недаром говорится: «на вкус и цвет товарища нет».

Считается, что для того, чтобы успешно заниматься каким-либо делом, его непременно нужно любить всей душой. Иначе — высот не достигнешь. Это справедливо, очень мало кто достигал высот по принуждению. Исключения только подтверждают правила.

Стало быть, чтобы успешно управлять людьми, надо их любить? Вроде бы так... И тогда можно будет подняться к самым вершинам власти? Может быть... Значит ли это, что каждый, кто приходил к власти «с низов», был преисполнен любви к своим собратьям и оттого... Нет, если рассуждать подобным образом, то можно выстроить некую утопичную модель обретения власти. В какой-то мере логичную, несомненно — красивую, но — совершенно нежизнеспособную. И в то же время любая власть без любви — бесплодная пустыня, которая никогда не даст тех всходов, которых от нее ждут. Вроде бы все на своих местах, но всегда чего-то недостает, и где-то там, в глубине души, постоянно ворочается некая неудовлетворенность, недовольство. Правитель бывает недоволен своими подданными, а те, в свою очередь, правителем. Недовольство копится, пока не достигает некой критической точки... Что бывает потом, мы все хорошо представляем.

«Наибольшую власть над мужчиной имеет женщина, которая, не отдаваясь ему, способна заставить его поверить, что он любим», — сказала австрийская писательница Мария Эбнер Эшенбах.

«Слабые натуры ведут себя исключительно властно с теми, кого они находят еще более слабыми», — считал француз Этьен Рей.

«Власть развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно», — уверен американский писатель Чак Паланик.

«До тех пор пока люди будут преклоняться перед Цезарями и Наполеонами, Цезари и Наполеоны будут приходить к власти и приносить людям несчастья», — сказал однажды английский писатель Олдос Хаксли.

«Стремление к власти так же присуще человеку, как и преклонение перед властью над собой. Первое свойство делает из нас тиранов, второе — рабов», считал философ Уильям Гэзлитг.

Власть — это огромная сила!

Власть — это страсть, сильное чувство, сильное настолько, чтобы подчинить себе человеческую личность целиком, без остатка, вытеснив напрочь все остальные человеческие чувства. Зачастую власть заставляет забыть и о справедливости, и о порядочности, и о любви.

Стремление к власти, достижение власти, жажда неких абсолютных полномочий, как правило, связаны с одной очень большой, очень значимой жертвой. Адепт власти приносит ей в жертву себя самого. Свою энергию, свою волю, свои чувства. Обретение власти, особенно власти абсолютной, как правило, не проходит для человека бесследно.

Разумеется, изначально, пусть даже и не очень долго, любой тиран был вполне обычным человеком с обычными, присущими всем людям чувствами, стремлениями и надеждами. Был. До тех пор, пока не вкусил прелесть власти, возможность повелевать себе подобными. С этого момента характер начинал меняться, меняться далеко не в самую лучшую сторону, и постепенно из обычного, зачастую даже весьма неплохого изначально человека начинал выкристаллизовываться тиран, деспот, сатрап.

В какой момент оказывалась перейдена та невидимая грань, за которой оставалось все человеческое? Уж не в тот ли миг, когда понятие любви утрачивало свой первоначальный смысл, уступая место жажде обладания, не более того?

Конечно же, волею случая, у власти могли оказаться жестокие маньяки, вроде Калигулы или того же Алессандро Медичи. Судя по поведению этих людей, им вряд ли было доступно что-то человеческое. С ранней юности они погрязли в пороках и насилии и не столько правили своими подданными, сколько ужасали их своими злодеяниями...

Тиран тирану рознь. Одни получают власть благодаря родству, другие долго добиваются ее, подчиняя все свои помыслы достижению заветной цели. Разными путями люди приходят к власти, но почему-то, достигнув ее, начинают вести себя одинаково.

Хотя бы по отношению к любви.

Не исключено, что Темуджин, впоследствии ставший Чингисханом, искренне любил свою первую жену Борте. Точно так же, как Иосиф Джугашвили любил Екатерину Геладзе. В самом начале своего пути оба они принадлежали самим себе и были вольны распоряжаться своими чувствами так, как им хотелось. Позже все стало иначе. Потребность в любви исчезла, уступив место желанию обладать, владеть, повелевать. Невозможно быть деспотом и одновременно — романтически влюбленным воздыхателем. Тираны не добиваются благосклонности тех, на кого пал их выбор, они берут свое, берут то, что, по их мнению, принадлежит им по праву сильного. Берут, тешатся и отбрасывают в сторону.. Такова жизнь.

Люди меняются незаметно для себя. Самим себе они кажутся прежними. Те же чувства, те же стремления, только вот мотивы уже другие. И способы достижения поставленных целей совсем не те, что раньше.

Тираны быстро привыкают к тому, что все вокруг начинают пресмыкаться перед ними, изображая восхищение, покорность. К хорошему привыкаешь быстро. И такого же отношения, не меньше, тираны ожидают в любви.

О каком родстве душ может идти речь, если один из любовной пары призван повелевать, а другой — подчиняться? Да ни о каком... Подобная, с позволения сказать, любовь подменяется или лицемерным действом, или актом беспрекословного подчинения, или банальным насилием. Чем угодно — но только не любовью!