Читать интересную книгу Нежная любовь главных злодеев истории - Андрей Шляхов

В тридцатые годы XX века Матрену Кузакову с семейством неожиданно переселили в Москву, где Константин смог получить образование и избежать обычной для деревенского жителя того времени участи колхозника.

В сентябре 1996 года в газете «Аргументы и факты» было напечатано интервью самого Кузакова под названием «Кузаков — сын Сталина». На пороге своего девяностолетия Константин Степанович Кузаков (кстати говоря, внешне весьма похожий на Сталина) признался в том, что еще в детстве знал, что он — сын Сталина.

Сольвычегодск — побег — арест в Баку — снова Сольвычегодск... Последний раз Кобу арестовали в Санкт-Петербурге и на четыре года сослали в Туруханский край, откуда он почему-то ни разу не попытался бежать. Вот что писал о туруханской ссылке Юрий Трифонов: «Выдержать Туруханку с ее ледяным климатом, пургами, непрерывной топкой печей, сырым и коротким летом, мошкарой, с ее белыми, изнуряющими душу ночами, с ее ощущением таежной пустыни и трагической отдаленности от всего остального мира могли люди физически очень крепкие. Спандарян заболел чахоткой и умер. Дубровинский погиб весной 1913 года, и до сих пор неясно, утонул он или покончил с собой... Люди уставали ждать, надеяться.

Эпидемия самоубийств в те годы, с десятого по тринадцатый, прокатилась по многим каторжным тюрьмам и ссылкам. Время было глухим и не оставляло надежд»-

В Туруханском крае Коба жил замкнуто, замкнутость и непредсказуемость вообще были в природе его души и вдобавок помогали ему в подпольной работе. Он никогда никому не доверял своих потаенных мыслей. Это было великое умение молчать, великое для страны, в которой до поры до времени все слишком много говорили...

С товарищами по ссылке отношения у Кобы не сложились. С кем-то он вел себя высокомерно, кого-то демонстративно не замечал, кому-то откровенно грубил... Вот что вспоминал о нем ссыльный Яков Свердлов, видный большевик, выполнявший при Ленине роль хранителя партийного «общака»: «...живу не один в комнате. Мае двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы уже встречались в ссылке другой. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни... На этой почве нервничаю иногда».

Чуть позже Свердлов напишет куда резче: «...мы слишком хорошо знаем друг друга. Притом же, что печальнее всего, в условиях ссылки, тюрьмы человек перед вами обнажается, проявляется во всех своих мелочах... С товарищем теперь на разных квартирах, редко и видимся».

Должно быть, здесь, в Туруханке, в результате долгих раздумий и бесконечных прикидок, и родился Вождь. Вождь терпеливый, способный долго выжидать удобного момента для захвата власти. Вождь коварный, способный стравливать своих противников и пожинать плоды, оставаясь в стороне. Вождь мудрый, отчетливо сознающий, что правда там же, где и сила.

В марте 1917 года, сразу же после Февральской революции, в Санкт-Петербург вернулся уже не Коба, а Сталин. Партийную кличку сменил партийный псевдоним.

Сталин, как и Коба, остался сторонником Ленина. Монархический режим был свергнут в результате стихийных выступлений народных масс. Для большевиков пришла пора брать власть в свои руки, опираясь на поддержку германского кайзера, пытавшегося свалить своего главного врага не мытьем, так катаньем. Время пришло!

Для Сталина пришло и другое время — время новой любви. Большой любви, пожалуй, самой большой в его долгой жизни.

Еще в 1904 году, будучи в Тифлисе, Коба познакомился с большевиком Сергеем Аллилуевым. Сергей работал в железнодорожных мастерских, где в так называемых «рабочих кружках» агитировал трудящихся Коба.

У Аллилуева была красавица жена, известная на весь город не только своей красотой, но и чрезмерной, гипертрофированной экзальтацией. История их женитьбы была весьма романтичной — юная дева, которой на тот момент, кажется, не было и четырнадцати лет, сбежала с будущим мужем, вылезши из окна отчего дома с трогательным узелком в руках.

Аллилуев работал и делал революцию, а его жена меняла кавалеров и поражала окружающих. Поговаривали, что и Коба пользовался ее благосклонностью. Но, несмотря ни на что, после каждого следующего романа жена возвращалась к терпеливому и покладистому мужу. Это была классическая пара — ветреная легкомысленная роза и трудолюбивый всепрощающий жук.

Коба стал другом Аллилуевых. Он не только трудился на благо революции бок о бок с Сергеем, но и дружил с ним. Настолько, насколько он был вообще способен дружить. Он писал Аллилуевым из Туруханки, жалуясь на свое бедственное положение. Они даже выслали ему немного денег. В ответ Коба написал: «Прошу только об одном: не тратьтесь на меня, вам деньги самим нужны, у вас большая семья... Я буду доволен и тем, если вы время от времени будете присылать открытые письма с видами природы... В этом проклятом краю природа скудна до безобразия, и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге».

По возвращении из ссылки Сталин остановился у Аллилуевых. Они давно уже переехали в Петербург, где глава семьи работал мастером в Обществе электрического освещения и попутно вел подрывную работу в самом сердце самодержавия, под боком у царя. Примечательно, что в июльские дни 1917 года в квартире Аллилуевых несколько суток скрывался и сам Ленин, которому отвели небольшую комнату дочери Сергея, гимназистки Надежды.

Здесь, на квартире у Аллилуевых, и встретились двое — восторженная шестнадцатилетняя гимназистка и изрядно побитый жизнью революционер.

Ей было всего шестнадцать лет, ему — тридцать восемь. Подобно матери, дочь отдала свое первое чувство не сверстнику, а зрелому мужчине.

Надежда была младшим ребенком в семье. Старше ее были два брата — Павел и Федор, а также сестра Анна. Федор в 1918 году тронулся рассудком. То ли по вине некоего жестокого розыгрыша, учиненного над ним небезызвестным Камо, то ли еще по какой причине. В Надежде смешалось много кровей — русская, цыганская, грузинская, немецкая... Однако внешностью она напоминала грузинку или цыганку: тоненькая, грациозная девушка, смуглая, черноволосая и кареглазая. Сталину такие женщины очень нравились.

После Октябрьской революции Сталин, еще в 1914 году написавший по поручению Ленина брошюру о национальном вопросе, получил пост наркома по делам национальностей. Надежду Аллилуеву он взял к себе секретаршей. Вместе со всем большевистским правительством она перебралась в Москву, вступила в партию и стала жить вместе со Сталиным, даже ездила вместе с ним на Царицынский фронт. Затем она перешла на работу в секретариат Совнаркома, поработала и в личном секретариате Ленина, в частности, была дежурным секретарем у него в Горках.

Невероятно, но в 1921 году во время очередной чистки (большевики постоянно очищали свои ряды от «чуждого элемента», была у них такая традиция) коммунистку Надежду Аллилуеву исключили из партии с позорной формулировкой «за недостаточную общественную деятельность». В дело вмешался сам Ленин, который счел необходимым обратиться к руководителям комиссии по чистке с письмом в защиту Надежды Аллилуевой.

«Всю семью Аллилуевых, - писал Ленин, - т. е. отца, мать и двух дочерей, я знаю с периода до Октябрьской революции. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья, и все четверо, пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас обоих, но и оказывали целый ряд конспиративных услуг, без которых нам бы не удалось уйти от ищеек Керенского». Разумеется, после такого, можно сказать, высочайшего заступничества «справедливость восторжествовала», и Надежду Аллилуеву тут же восстановили в партии.

Возле Ленина Надежда Аллилуева оставалась до самой его смерти. Вполне возможно, что ее переход в секретариат Ленина был организован Сталиным, ведь каждому политику пригодится свой человек в аппарате вождя. Борьба за власть — это прежде всего борьба за информацию: кто больше знает, тот и выигрывает.

Не исключено, что Надежда Аллилуева могла попутно играть еще одну роль — роль бдительного стража при заболевшем Ленине. Ни для кого не секрет, что жадные до власти «товарищи» при первой же возможности убрали Ленина с политической арены, буквально сослав его в Горки якобы для поправки здоровья. Товарищ Сталин был одним из главных организаторов «ссылки» Ленина и, несомненно, должен был использовать близость Надежды Аллилуевой к вождю в своих целях. Искусно манипулируя всеми, кто встречался на его жизненном пути, он ни за что бы не упустил подобную возможность, а скорее всего — заблаговременно и предусмотрительно создал бы ее, что он, впрочем, и сделал.

После смерти Ленина Аллилуева перешла на работу в редакцию журнала «Революция и культура», своеобразного приложения к газете «Правда», затем начала учиться на факультете искусственного волокна в Промышленной академии, где секретарем партийной ячейки был молодой Никита Хрущев, недавно приехавший в столицу из Донбасса. Тот самый Никита Хрущев, который при жизни Сталина был верным проводником его политики и, кроме того, превосходным исполнителем гопака на кремлевских пирушках в узком кругу, а после смерти «отца народов» развенчал культ его личности и предал мертвого вождя партийной анафеме.