и лишены какого-либо влияния на людей. Видишь ли, сходство перестало иметь значение,
важными стали различия. Великий голодный дух разросся и превратился в серую массу с миллионом ножек. И тогда он отправился переделывать мир, расставляя различия по порядку, чтобы установить связь между алгеброй и переменчивыми мнениями людей, основанными на их так называемом рациональном уме. Кастрированные слова стали компонентами знаний.
— Ух ты, — выдохнул я. — Ты точно ни во что не ставишь Запад, Картуш.
— Я не выношу суждений,— ответил он. -Ведь дело вовсе не в добре и зле, хорошем или плохом. Дело в свидетельствовании и тем самым в видении.
— Великая Тень с великим наслаждением съела Язык, — пропел Картуш со смешным британским акцентом. — Как муравьед, который высасывает муравьев из муравейника, она высосала из Языка всю тайну знаков и символов, полностью опустошив его. Тень оставила Языку одну лишь функцию, словно он был каким-то механизмом, не имевшим никакого права на иное существование.
Я знал, что он говорит правду, потому что этому же меня учил санскрит.
— Язык лишился содержимого. Осталась одна лишь внешняя видимость, — вздохнул Картуш. -Текст перестал существовать так же, как и комментарий к нему, который был нужен для того, чтобы текст был узнан. Язык перешел от хранителей знания и устных традиций в полное владение рациональной элиты. Само существование Языка стало зависеть от его рационального анализа. Критицизм заменил комментарий и стал критерием точности утверждений, их выразительности и уместности.
— Но то Запад, а это Восток, и "двум полюсам не встретиться". Умеющие читать Мир все еще существуют здесь, а традиция по-прежнему жива и полна сил, — сказал я. — Я знаю, потому что видел это собственными глазами.
— Не обманывай себя. Тебе повезло наткнуться на парочку совершенно потрясающих привидений. Но их число все уменьшается. Помни, что сущностью Великой Тени Запада является то, что человек, одержимый ею, стремится нанести всю Вселенную на собственную карту, и, конечно, это касается и Индии. В Индии Традиция является субъектом, а не объектом знания. С западной точки зрения она представлена чем-то другим. Поэтому, когда ты приехал в Индию, все время пытался использовать собственное тело и ум именно для нанесения объектов на карту. Неважно, что тебе бросали жемчуг. Ты, словно хороший маленький зомби, разрубал его на части, смешивал с хорошей дозой иллюзии, а затем стряпал замечательную блюдо под названием "Сходство и иллюзия".
— Да ладно, Картуш, я всегда отказывался от преждевременных суждений и пытался смотреть на все непредвзято, — запротестовал я.
— Ты можешь покинуть Запад, но он тебя не покинет. Разве этот так называемый непредвзятый взгляд не предполагает нахождения каждому объекту места на твоей внутренней карте мира? Твоя самая великая иллюзия в том, что ты считаешь себя обладающим непредвзятым мнением и свободным выбором.
Я задумался. Да, мы на Западе редко задумываемся над подобными вещами. Твердая убежденность в том, что западный способ восприятия мира превосходит все прочие, давно поселилась в умах людей. Но с точки зрения индусов, западные люди внезапно вторглись на их территорию в девятнадцатом веке и тут же принялись реорганизовывать и находить новые определения тем вещам, которые мудрецы знали уже многие тысячелетия.
Картуш уложил большие камни в мягкую сумку и начал внимательно рассматривать камни меньшего размера перед тем, как упаковать их и положить в чемоданчик.
— Итак, как же Запад преставляет себе Индию и как он перестраивает ее?
— Я весь обратился в слух, — сказал я.
— Первое, что необходимо понять: Запад — это То, а Индия — Другое; Запад — нормален, а Индия — анормальна. Запад рационален, Индия иррациональна. Запад активен, Индия пассивна. Проблемы начинаются тогда, когда Запад пытается уместить Индию в неподходящую ей по форме ячейку. Для этого нужно перевести все в другой формат, все категории должны быть изменены, а элементы — сделаны универсальными. Таково основание Имперского Знания. Первый шаг — привнести немного порядка в хаос индийской культуры, что возможно сделать, выделив в Индии самое главное. Но, конечно же, в этой стране нет самых важных вещей. Поскольку у нас есть карта, Таблица Всех Вещей, мы хотим узнать, куда конкретно определить каждую вещь. А что насчет религии? Какая в Индии религия? — спросил Картуш.
— Индуизм, конечно, — ответил я.
— Хм, ну... — пробормотал он. — Что мы, европейцы, знаем о религии? Христианство, иудаизм и ислам нам более или менее знакомы. У них всех есть два атрибута, которые можно выделить сразу же: центральный священный текст, который является авторитетом, и центральная доктрина, которая определяет способ мышления. Когда британцы прибыли в Индию, они попытались нанести местную религию на собственную сетку координат и стали искать самый важный текст и доктрину. Первым кандидатом на священный текст стала "Бхагавад Гита", а "Адвайта Ведантуа" сочли чем-то вроде комментариев к основному тексту "Гиты" и определили ее в узкие рамки центральной доктрины.
— Разве это возможно? — спросил я. — Ведь есть столько разных верований, мифов, ритуалов и законов, и все это помимо неисчилимого количества текстов и сильной устной традиции.
— Именно так. Бывает, что у одного текста есть много версий, иногда даже противоречащих друг другу. Если необходимо изучить культуру и религию индусов, тогда, согласно пост-просвя-щенческой традиции мышления, надо читать книги, а затем обсуждать их, чтобы прийти к консенсусу и успокоиться, поместив все на соответствующие точки на карме. Мы всегда видим чужую культуру через призму своей собственной. Каков был подход колониальных администраторов и христианских миссионеров к изучению индийской культуры? Мы, европейцы, учимся, читая. Конечно, теперь у нас уже есть телевидение. Но голубой экран стал просто развитием изобретения Гуттенберга.
— Поскольку в индийских текстах не было од нородности, первой задачей академиков было создать критические работы по основным текстам. Однако эти работы, равно как и переводы, создали из текстов что-то новое путем наложения элементов нового европейского рационального мышления. Результатом было то, что сама идея Языка изменилась. Тексты оригиналов были устнымии привязанными к конкретной местности, тем самым сохранялась традиция комментариев и интерпретации данного текста. Сила и польза этих текстов всегда заключалась в связи между Языкоми Миром. "Аккуратный" же текст был составлен путем сравнения различных вариантов, нахождением общих элементов и вынесением суждений, основывавшихся на результатах "научного эксперимента". Поскольку различных вариантов текстов было действительно много, европейцы решили, что они всего лишь искаженные варианты какого-то едиственного оригинала. Отсюда были сделаны выводы, что индийская культура является ни чем иным, как деградировавшей культурой древности. Именно это суждение сформировало некую умозрительную общность, которую потом назвали "индуизмом".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});