из употребления. А эйфория вокруг гваякового дерева в Европе начала гаснуть около 1530 года. О нем давно никто не спорит: доказано, что его древесина против сифилиса неэффективна.
Время в Базеле для Теофраста не шло, а стремительно летело. Больные любили его. О нем рассказывали, что он не просто умелый врач, но и человек, отзывчивый по отношению ко всем, кто попал в беду. Тем не менее число его недоброжелателей в городе увеличивалось.
* * *
Базельские доктора завидовали высокому жалованью, которое магистрат назначил этому «чужаку и выскочке». Место городского врача стало для Парацельса единственной высокой и хорошо оплачиваемой должностью, которую он когда-либо занимал в своей жизни. Ему причиталось 60 гульденов ежегодно – столько в университете платили лишь Бонифацию Амербаху, а больше зарабатывал только канцлер городского совета. Один гульден в Базеле составлял 300 пфеннигов, фунт мяса стоил два пфеннига, а 200 граммов белого хлеба – около пфеннига. Так что голодать доктору не приходилось. Правда, Парацельс выплачивал жалованье слуге и писцу, тратил деньги на лабораторию и жилье.
Его жалованье было в полтора – два раза ниже, чем на той же должности в современном Базеле. За эти деньги он еще был обязан читать лекции в университете, но как раз это было Теофрасту нужнее всяких денег. Новое место позволяло ему осуществить то, о чем он давно мечтал, – преподавать медицину в университете, очистить науку от ошибок прошлого и передать накопленный опыт молодежи. Он получил возможность ежедневно читать двухчасовую лекцию по теоретической и практической медицине.
В начале июня 1527 года Парацельс опубликовал необычное приглашение всем, кто хочет изучать медицину, приехать в Базель: «Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм из Айнзидельна, доктор обеих медицин и профессор, приветствует студентов медицины и приглашает их в Базель прослушать курс его лекций. Медицине необходимо вернуть ее прежний блеск и очистить ее от тяжких заблуждений.
Сегодня мало докторов, которые успешно занимаются практикой. Кто не знает, что многие из них совершают роковые, опасные для больных ошибки! И все из-за того, что они трусливо цепляются за слова Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как за оракулов, от которых ни на йоту нельзя отклоняться. Такие люди могут стать блестящими докторами медицины, но только не настоящими врачами. Если дело лектора и оратора – уметь хорошо говорить и переубеждать, дело судьи – уметь четко излагать свое мнение, то дело врача – знать разные виды болезней, их причины и симптомы, умело и усердно применять лекарства, с умом и пониманием дела исцелять больных.
Я буду ежедневно читать лекции по медицине на основании книг, написанных мною самим. Эти книги не собраны по крохам со стола Гиппократа или других авторов, к чему все привыкли, а основаны на моих знаниях и многолетней практике. Мы будем придерживаться не старинных правил, а лишь тех выводов, которые найдены в результате исследования природы, благодаря собственному опыту. Поэтому пусть каждый, кто хочет понять тайны прекрасного и нужнейшего искусства медицины, тот, у кого есть к этому делу любовь и желание, кто хочет в краткое время основательно изучить этот предмет, незамедлительно приедет в Базель, и тогда он узнает намного больше…
Предварительно поясню, что я не собираюсь следовать за древними классиками в их учении о четырех темпераментах и четырех основных соках организма. Этими неверными гипотезами они объясняли почти все болезни. Поэтому сегодня нет или очень мало докторов, которые обладают истинными знаниями о болезнях и их причинах. Но я советую вам не судить об этих вещах поспешно, прежде чем вы выслушаете курс лекций. Желаю вам всего наилучшего и успехов в обновлении медицины».
Это обращение стало уникальным еретическим актом, объявлением войны старой медицине. Преподаватели медицинского факультета, доктора с ученой степенью приняли программу Парацельса как брошенный им вызов. У Теофраста диплома не было, хотя 21 мая он под присягой подтвердил, что получил в Ферраре степень доктора обеих медицин. Это удовлетворило городской совет Базеля, тем более что Теофраста признавали доктором медицины другие известные врачи, получившие ученую степень в той же Ферраре – Вольфганг Тальхаузер из Аугсбурга и Кристоф Клаузер из Цюриха.
Парацельс стал в Базеле неординарным профессором, но он не был членом медицинского факультета. Там его изначально приняли в штыки как ставленника протестантов. Более того, он оказался человеком, подрывающим основы классической медицины. Члены факультета подвергали сомнению образование Парацельса и его право на медицинскую деятельность. А он не обращал на них внимания – пусть живут в своем болоте, как привыкли.
– Теофраст, тебе надо непременно стать ординарным профессором и членом медицинского факультета. Это укрепит твое положение, – советовал ему ректор университета Бонифаций Амербах.
– А что для этого требуется?
– Совсем немного. Ты должен поклясться соблюдать наши традиционные правила.
– А какие?
– Проявлять уважение к докторам факультета, всегда действовать в интересах факультета и способствовать поддержанию там мира и согласия, хранить молчание о делах факультета…
– И это все?
– Нет, не все. Ты должен обсудить с членами факультета и согласовать программу лекций. Факультет требует от тебя не только предъявить диплом, но и подтвердить свою квалификацию научным диспутом с доктором Венделином Хоком, анатомом и хирургом из Страсбурга.
– Но это же книжный врач, болтун. Изучал анатомию на свиньях. Достижениями не известен. Тараторит бойко, обожает диспуты. У меня дел по горло – это поважнее болтовни!
Из-за заикания Теофраст в молодости пару раз проиграл подобные диспуты. Но он отказывался не из боязни проиграть.
– Неужели ты откажешься от диспута?! Мало того что факультет не признает твою ученую степень – он поставит под сомнение твое право работать врачом.
– Пускай! Все равно откажусь. Этот Хок заведет свою бодягу и будет блистать цитатами из Галена и Авиценны. Но, Бонифаций, мой язык не пригоден для болтовни. Его назначение – работать, творить и обличать ложь. В медицине надо ценить не титулы, не красноречие и не хорошо подвешенный язык. И даже не начитанность, хотя она, понятно, заслуживает уважения. А только знание истинного положения вещей и тайн природы.
– Но хотя бы другие требования факультета ты примешь?
– Ни в коем случае! Это заставило бы меня отказаться от своей главной цели – от обновления медицины. Я назначен городским советом – зачем мне утверждение университета?
– Наши доктора говорят, что ты выступаешь против классиков и даже против Гиппократа! Это правда?
– Нет, Бонифаций! Гиппократ навсегда останется в истории медицины. Я против ошибок, против неправильного толкования Гиппократа. Нынешние доктора приспосабливают факты к устаревшей теории. А надо идти наоборот – накапливать факты, чтобы на основе опыта создать