а доктор небезупречен. Болезнь не должна приспосабливаться к знаниям врача». Он учил, что внутри нашего тела постоянно образуются сильные яды, но организм борется с ними. Он сам по себе обладает способностью к восстановлению. Врач должен учитывать его возможности и помогать естественному процессу выздоровления – вместо того чтобы пичкать больного чрезмерными дозами лекарств.
«Лекарства добываются благодаря искусству извлекать нужные вещества из растений и минералов, из соединений металлов и подвергать их превращениям. Плохо, что врачи не знают этих лекарств, не знают, что вызывает чуму и проказу, опухоли, язвы и отеки. …Медицина должна знать, какие целительные силы заключены в природе, как влияет на организм медь, что вызывает ржавление железа, почему окрашен малахит и многое другое».
Врач, по мнению Парацельса, должен владеть «спагирическим» искусством, знать, что происходит в организме человека, и уметь готовить лекарства. Слово «спагирика» он создал из двух греческих слов, означавших разделение (анализ) и соединение (синтез). Спагирикой Парацельс называл химическое приготовление лекарственных средств и их очистку от примесей. Он признавал алхимию основой медицины. В Базеле в его алхимической печи постоянно горел огонь, и он считал себя, в отличие от коллег, «спагирическим» врачом:
«Я восхваляю спагирического врача – такие врачи не бездельничают, не одеваются в шелка, золото и парчу… не носят на пальцах золотых колец, а на руках – белых перчаток. Они день и ночь стоят у огня, терпеливо ожидая результатов своей работы… Они носят простую, скромную одежду и фартуки… Их пальцам доводится погружаться в уголь, в грязь и нечистоты… поэтому они измазаны копотью и грязью, как кузнецы или угольщики. Они не болтают с больными лишнего… и не восхваляют своих лекарств… Им некогда разгуливать. Вместо этого они много времени работают в лаборатории и постигают искусство алхимии – учатся перегонять, вновь растворять осадки, очищать, экстрагировать, прокаливать, нагревать в печи, сублимировать, плавить, разделять, восстанавливать, коагулировать, изменять окраску и т. п.». Таким образом, Парацельс одним из первых заявил, что для успеха в медицине важно знание естественных наук, и особенно химии.
Такого врача не собирались брать за образец базельские доктора:
– Этот самозванец берется учить нас! Он хочет, чтобы мы вместо своего дела занялись алхимическими бреднями и фокусами!
– А вы знаете, что он сказал на последней лекции? «Врач должен быть не только знающим и опытным. Врач без интуиции не добьется успеха». Вы понимаете, к чему это ведет? Что получится, если врачи будут руководствоваться не принятыми правилами, а интуицией?
Уже за время каникул Теофраст успел дать своим слушателям уйму полезных сведений. Например, он описывал в лекциях 62 вида язв и опухолей! Своей классификацией болезней он продвинул науку вперед. Неутомимый лектор учил студентов не только в аудитории, но и у постели больного, водил их на экскурсии в поле и в горы, показывая полезные травы и минералы.
На первую же лекцию после каникул в зале собрались не только студенты. Они сидели сзади, а первые ряды заняли почетные гости – члены медицинского факультета и городские советники во главе с бургомистром. Слова лектора уже вначале вызвали острые споры.
– Почему вы читаете лекцию на немецком языке, а не латыни? – удивился профессор Бэр.
– Потому что на этом языке говорят в нашем городе. Мы с вами находимся не в Древнем Риме.
– Но язык ученых – это латынь! – возразил Бэр.
– Этот проходимец и бродяга не имеет диплома. Откуда он вообще взялся? Мы не знаем, настоящий ли это врач. Он нигде не учился и не знает латыни! – заявил доктор Эберлих. – Вот почему он ругает классическую медицину и почтенных докторов! Назначение такого человека преподавателем без согласования с факультетом подрывает университетские привилегии, дарованные нам императором.
– Я учился медицине не только в университетах, как вы, но и много лет в странствиях! – возмутился Парацельс.
– Ха-ха-ха! Он учился у шарлатанов и сам стал шарлатаном и колдуном! – воскликнул Эберлих. Это было опасное обвинение. Враги распускали слухи, что Парацельс в сговоре с дьяволом, а это была дорога на костер. Теофраст, без сомнения, знал латынь, хотя и не в совершенстве. В подготовке трудов на латыни ему помогал Опорин. Но противникам он ответил на чистой латыни: «Я знал немало ослов в роскошных мантиях, которые свободно говорили на латинском языке!»
Зал взорвался хохотом.
– Вот видите, – улыбнулся бургомистр, – доктор фон Гогенгейм владеет латынью! Напрасно болтают, что у него нет ученой степени.
– Есть такие доктора, которые лишь переписывают старые руководства и подражают Галену и Авиценне, а больше ничего не умеют. Они не вправе называться врачами! – добавил Теофраст.
– Однако авторитет и заслуги этих классиков признают самые уважаемые врачи! – возразил Эберлих.
– Я не отрицаю их заслуг – я отрицаю лишь их ошибки и давно умершие догмы. Для меня важнее живой опыт и наблюдения – в природе, в лаборатории и у постели больного. Что толку с врачей, которые знают Галена, но не знают больного? Науке не пристало топтаться на месте. Я обращаюсь ко всем изучающим медицину: либо вы овладеете этим искусством и будете знать, что содержится в травах и минералах, либо вы присоединитесь к лицемерию и продолжите, как ведется до сих пор, убивать и калечить людей.
– Это возмутительно! – кричали члены медицинского факультета. – Алхимики – лжецы, мошенники и авантюристы!
– Никто не может стать врачом без алхимии! – отрубил Теофраст. – Иначе он подобен повару, который готовит корм для свиней, по сравнению с княжеским поваром!
– А чем вы докажете правильность своих взглядов? – обратился к Теофрасту Эберлих.
– Мне, в отличие от вас, незачем болтать! Посмотрите, как по улицам идет Фробен! А вы хотели отрезать ему ногу!
– Это правда! Фробен здоров! – раздался чей-то возглас, и его подхватили члены городского совета. Студенты шумели. Большинство из них, хотя и не все, поддерживали Теофраста.
– Гнусный обманщик! Пьяница и пустобай! Колдун! Слуга дьявола! Безбожник и извращенец! Чудовище! Айнзидельский осел! Убирайся в свою деревню! – кричали Парацельсу враги. Теофраст заметил, что среди них были не только коллеги с медицинского факультета, но и новые, незнакомые люди. Похоже, это были нанятые против него профессионалы в таких делах. Это вызвало у Теофраста взрыв ярости:
– Да, я не такой, как вы, и пусть вас это не огорчает! – После этого заявления на латыни Парацельс снова перешел на немецкий язык. – Есть доктора, которые не хотят меня слушать, потому что им наплевать на больных – они работают ради денег. Это лжеврачи, жадные, рвущие жертву волки. Каждый маленький волосок на моей голове знает больше, чем вы и все ваши сочинители. Мои башмаки больше смыслят