в замок, она начала разминать кисти, параллельно делая круговые движения стопами по очереди.
— О любви, — ответила Татьяна, подтянувшись.
— Хорошая тема, — улыбнулась рыжая. — Вечная.
Татьяна кивнула. Света продолжала разминаться и смотреться в зеркало. Юрин инструментал затих. Экран телефона потух. Наступила тишина.
— Ты так ничего не вымучаешь, — сказала рыжая, повернувшись к Татьяне лицом. — Танец — это ведь выражение себя, а не кого-то другого. Тем более, сольный. Танец, он всегда про чувства и ощущения. Чтобы нравилось другим, надо чтобы нравилось тебе.
Татьяна молча на нее смотрела, напрягая слух и внимание. Руки по-прежнему упирались в бока, а ноги остались на ширине плеч.
— Когда я ставлю танцы, я всегда даю себе сначала поимпровизировать, — продолжала Света. — И желательно не перед зеркалом, а на камеру, чтобы ничто не мешало.
Она развернулась всем корпусом и тоже расставила ноги на ширине плеч. Татьяна не спускала с нее глаз, поджимая губы.
— Для любого соло нужен фундамент, рамки, — говорила рыжая, медленно вертя головой, разминая шею. — Два противоположных действия. Например, раскрытие и сжатие или спутывание и распутывание. Потом эти движения можно переродить в лейтмотив танца, сделать их ключевыми, но дополнять деталями, которыми твоя хореография будет отличаться. Ты можешь выбирать движения из разных стилей, но лейтмотивом их объединять.
Она подошла к лежащему в центре холла на полу телефону и подняла его.
— Давай, я буду снимать, а ты импровизируй. И без музыки. Мелодия должна быть у тебя в голове.
Татьяна несколько секунд в нерешительности смотрела в квадратное лицо с выступившей на гладкий лоб рыжей прядкой, удивляясь происходящему, но решила не задавать никаких вопросов и просто слушать и учиться. Она включила камеру в телефоне и, встав спиной к зеркалу, по Светиному указанию задвигалась.
Прокручивая в уме мелодию и ту грусть, что Юра вложил в нее, Татьяна вспоминала Вадима, те, чувства, которые он заставлял ее испытывать, те ласки, которыми ее одарял, ту боль, которую причинил. Она не всему из испытанного могла дать название, но все и теперь могла прочувствовать заново. Время шло, а раны не заживали, гноились и кровоточили. Больные воспоминания одновременно приносили мазохистское удовлетворение, потому что заглушали тоску по нему, худо компенсируя острую его нехватку.
Под печальную музыку и мучительные воспоминания тело танцевало само, даже без внешнего источника звука. Руки начали петлять в стороны, ноги делать шаги и прыжки, корпус извиваться и закручиваться, а голова то плавно опускаться, то резко подниматься. Подсознание само внедряло ранее увиденные движения в танец, комбинируя их и подменяя.
Когда импровизация закончилась, Света показала Татьяне видео.
— Я вот уже вижу, что ты подсознательно выбрала концепцию «Прорастание и увядание», — сказала она. — Вот здесь ты начинаешь как бы восставать, расцветать. Экспрессия только усиливается. Движения становятся шире и резче. А потом ты почему-то обрываешься и начинаешь замедляться, как бы увядать, сушиться. Подумай, что ты этим хотела показать, и показала ли это.
Татьяна задумалась, вглядываясь в стоп-кадр на экране телефона, на котором она стоит в полусогнутом состоянии с опущенными руками. Света подождала несколько секунд, надеясь услышать ее размышления, но танцовщица молчала, не двигаясь.
— Вообще, надо таких импровизаций как можно больше записать. Потом можно сделать нарезку. И выбрать то, что понравилось.
Света вернула Татьяне телефон и, усмехнувшись ее погружению в осмысление всего услышанного, бесшумными шагами покинула холл. Девушка больше не успела сделать ни одной записи, потому что в клуб начали приходить сотрудники. Пришлось отложить на следующий день.
Этот метод, действительно, работал. Весь уикенд перед открытием клуба они со Светой встречались на час в холле и обсуждали Татьянин танец. Она импровизировала, рыжая снимала. Иногда она добавляла что-то от себя или исправляла маленькие нюансы в движениях, которые переворачивали весь смысл как раз так, как это было нужно. Совместными усилиями они добились того, что в среду вечером Татьяна заявилась к Ладе с почти готовым представлением. Юра сидел в кресле в углу Ладиной комнаты и внимательно следил за тем, как они исполняют номер. Музыка играла из слабого динамика его телефона, но для первого прогона громкости им хватило. Лада почти всю песню стояла на месте, а Татьяна, лавируя между мебелью, вилась вокруг девчонки. Когда все закончилось, Юра выдал экспертное мнение.
— Не вау, — сказал он, отрицательно качая головой.
— Ну, мы не в костюмах и не на сцене, — оправдывалась Лада, разочарованно глядя на друга.
— Нет, че-то не хватает, — настаивал парень.
Он склонил голову набок, зажал в ладонях подлокотники кресла, вцепился взглядом в монитор компьютера и добавил:
— Какой-то визуальности, че ли.
Парень подошел к компьютерному столу и зашел в поисковик. Девушки встали у него за спиной и всмотрелись в экран, который демонстрировал выступление двух танцовщиц в белых трико. Шоу началось с ярких лучей света, появившихся как будто из рук девушек на белой стене сзади. Изящные тела задвигались, и лучи света последовали за ними, прыгая и разлетаясь на тысячи светлячков. Казалось, что с каждым движением рук или ног из них вылетают белые искры и плавно улетают за кадр. Постепенно лучи сменились на воздушные волны, а в конце вовсе превратились в дым, распылившись в самом финале. Это, действительно, выглядело эффектно даже при скромной хореографии.
— Вот че-нить такое, — заулыбался Юра, переводя взгляд с одной девушки на другую.
Те переглянулись. Потом Лада разочарованно посмотрела на Юру.
— Где мы такие спецэффекты найдем? — задала она риторический вопрос. — Это всяко не уровень школьного конкурса.
Девчонка скрестила руки на груди и уставилась на экран, в котором танцовщицы застыли в позе лотосов в окружении едва заметных световых частиц на фоне неоново-синей стены.
— Хм, — задумалась Татьяна, вспомнив про Русика. — Кажется, я знаю, где.
Лада с Юрой вопросительно на нее посмотрели.
— Не уверена только, что он согласится, — поправилась она, прочитав в глазах друзей изумление и надежду. — Но можно попробовать.
Лада приподняла брови. Юра поджал подбородок. Татьяна им неуверенно улыбнулась. Теперь предстояло завлечь Русика в их самодеятельность. Девушка не сомневалась, что подготовка визуальных эффектов к танцевальной постановке для школьного конкурса и есть то великое, чем он мечтает заниматься, но нож сомнения все равно терзал душу.
Глава 12. Голубые глаза (ч. 2)
* * *
— Ты, кажется, жаловался, что негде практиковаться? — с