Читать интересную книгу "Соблазнение в академии - Ти Шарэль"

очередь достала доску, предоставив сестре распоряжаться служанками.

«Я во дворце. Как ты?»

Выждала пару минут и написала новое сообщение:

«Ответь, я волнуюсь».

— Скоро вернусь, — я так резко подскочила с постели, что пришлось постоять несколько секунд, пережидая головокружение.

— Барыня, завтрак несут, — всполошилась Богдана.

— Ты куда? — одновременно с ней спросила сестра.

— Мне нужно увидеть Юрия Михайловича.

— Пожалей графа, он, наверное, спит.

— Ладно, — я без сил опустилась на кровать. Взяла доску и написала одно слово:

«Пожалуйста!»

— Напиши ему, — посоветовала Марийка.

— Уже три раза, — с легким раздражением отозвалась я.

— Я имею ввиду Графа Черняхова.

— О!

«Юрий Михайлович, прошу уделить мне внимание при первой возможности».

Ответ не заставил себя ждать.

«Вас проводят».

— Шубу оставь! — крикнула Марийка, когда я уже была на пороге. Одежда полетела на пол, а я — в рабочее крыло.

— Вы не видели графа Вольского? — выпалила, забыв о приличиях.

— Сегодня? — сухо уточнил граф.

— В последнее время.

— Видел. Два дня назад, — коротко ответил Черняхов и тут же выразительно посмотрел на часы. Потом — выжидающе — на меня.

«Интересно, он когда-нибудь спит?»

Или не интересно?

— Юрий Михайлович, — решилась я, — Демьян предложил мне пройти обряд, и я дала согласие. Он должен был получить разрешение, взять бумаги и договориться об обряде.

«И встречать меня на пороге».

Черняхов вдруг обрадовался. Даже изобразил скупую улыбку. И голос прозвучал необычно бодро:

— Не переживайте, Василиса Саввовна. Демьян действительно получил разрешение. Счастлив, что все так вышло, а то я…

Он оборвал себя на полуслове и продолжил уже нормальным тоном:

— Рад, что вы прислушались к голосу разума. Когда планируете обряд?

— Сегодня, — у меня словно груз с плечей сняли. Не знаю, что задержало Яна, но от своих слов он не отказался.

— А свадебный?

— Весной.

— Торопитесь, — Черняхов беззлобно усмехнулся. — Пусть у вас все сложится.

После завтрака и небольшого отдыха, во время которого я умудрилась задремать в обнимку с доской, к нам пожаловали гости.

— Марийка! Лисса! — Павка обнял Машу, протиснулся мимо нее и прижался ко мне. Потом сделал шаг назад, за мгновение превратившись из восторженного ребенка в воспитанного юношу.

Митя перебросился парой слов с сестрой и подошел к мне. Изабелла цеплялась за его предплечье и смотрела на меня все с той же странной смесью признательности и неприязни.

Богдана с помощницей накрыли стол для полдника.

— Вряд ли удастся поесть до вечера, — с набитым ртом заявил Павка.

— Павел, — строго одернул его Митя.

— Молчу, — согласился тот весело.

— Ой, — спохватилась я, — мы привезли подарки! Маш?

Сестра сделала знак служанке, и понятливая девушка принесла три нарядных свертка.

— На французском! — первой воскликнула Изабелла, с явным удовольствием разглядывая сборник приключенческих историй. — Спасибо!

— Спасибо, Василиса, Мария, — чинно поблагодарил Митя и отложил подарок в сторону.

— Это артефакт, — подсказала я, и брат вновь взял ручку в руки.

— Что она умеет?

— Стирать написанное, — я широко улыбнулась, — твоя каллиграфия станет идеальной.

— А это что? — Павка держал в руках небольшую коробочку.

— Иллюзия, — призналась я.

Изабелла с Митей встревоженно переглянулись, и я постаралась их успокоить:

— Ее записывали в присутствии солдат Черняхова. И болванку прислал он. Делала не я, мой хороший знакомый.

— Спасибо! — обрадовался мальчик. — Жаль, что не твоя, но это все равно здорово! О чем она?

— Увидишь, — я не удержалась и потрепала брата по коротким волосам.

Легонько куснуло чувство вины. В этих подарках не было моей заслуги. Книгу для Изабеллы выбрала Марийка, ручку принес Ян, а небольшую иллюзию сделал Тихон.

Митя, Павка и Изабелла ушли готовиться к празднику, а Богдана и Дарина набросились на меня с сестрой с такой поспешностью, словно должны были уложиться в час.

Мое платье было синим. На праздник зимнего солнцестояния всегда подбиралась одежда холодных тонов, так же как для летнего — теплых.

— Роскошно, — восхищенно выдохнула Дарина. Девушка была слишком бесхитростна, чтобы скрывать эмоции.

— Вот именно, что роскошно, — вздохнула я, на себе ощущая эту самую роскошь — несколько килограммов крошечных, остро ограненных камешков христолита.

— Они так сверкают! — не унималась Дарина. — Как льдинки!

Потом девушка несколько виновато добавила, обращаясь к Марийке:

— Ваше платье тоже прекрасно, барыня.

Платье сестры шили в спешке, в то время как мое было заказано почти сразу после летнего праздника. Но мне нравился Машин наряд — серебристо-белый и легкий даже на вид.

— Благодарю, — сестра покружилась перед зеркалом. — Богдана, Дарина, вы свободны, можете отдыхать.

Я приподняла подол и осторожно забралась на специальный высокий стул без спинки, расправила платье и вопросительно уставилась на Марийку.

— Что? — нахмурилась она.

— Я думала, ты хочешь поговорить и потому избавилась от прислуги.

— Нет, — сестра поморщилась, — просто их как-то слишком много.

В этом мы были похожи. Я знала людей, которые даже в академии держали целый штат слуг. У той же Анфисы был дворецкий, повар и две горничные: одна для уборки и вторая — личная. Анфиса любила упоминать об этом, а я каждый раз испытывала недоумение. Лишние расходы и отсутствие уединенности в собственном доме. Зачем? Мне Любавы хватало за глаза.

— А где обрядное платье? Его не было в вещах, — вдруг вспомнила Марийка.

— Оно у Демьяна. Я выбрала платье в Белозерске, но оставила подогнать по фигуре. Ян должен был забрать перед отъездом.

— Волнуешься?

— Переживаю, — призналась я.

Мы помолчали. За две седьмицы, что Марийка жила со мной, мы почти не разговаривали. Моя настороженность притупилась примерным поведением сестры и моими собственными переживаниями. Общались мы в основном в присутствии Веры и Есении, но и тогда Маша почти не разговаривала. Лишь изредка вставляла что-то в поддержку Вериной осторожности.

— Почему тебе не нравится Демьян? — спросила я. Не знаю зачем.

— Мне не нравится другое, — Маша смотрела прямо и говорила уверенно, словно готовилась к вопросу. — То, как ты себя ведешь. Я тебя не узнаю. И… это пугает.

— Я так сильно изменилась? — недоверчиво хмыкнула.

— Сильно, — серьезно сказала Маша. — Стала рассеянной и одновременно задумчивой. Я думала… ты не способна на такие чувства. Вижу, что ошибалась, но не рада этому.

— Почему?

— Я знаю, что ты говорила про меня маме. Подслушивала. О, не смотри так удивленно. Ты всегда держала меня за ребенка. Как и мама. А мне хотелось узнать больше.

— И что я говорила? — сдержанно спросила я.

— Что я не гибкая. Что сломаюсь, если что-то меня ранит. А я не сломалась, как видишь. Так вот. Теперь я тоже самое думаю про тебя. Что ты сейчас на крыльях — где-то в небе. А что если твой Демьян окажется таким же как Петр? Что если крылья не настоящие?