бы могла их спасти, если бы не задержалась...
— Ольга, скорее назад! – это Алессей, скрюченный вправо и сильно хромающий на левую ногу, сделал от станции несколько шагов. — Это магическая буря! Людей убил первый шквал. А это, — он махнул на небо, — идёт второй! Скорее на станцию! Нужно укрыться.
Я обернулась к белым домикам и сделал шаг в ту сторону.
— Нет, Ольга! — взревел маг. — Там все так же мертвы, как и здесь! По всем землям не осталось живых! Назад!
Я глянула на небо.
Последний свет светила гас, казалось, от усиливающегося ветра, что валил с ног, белые домики были плохо различимы из-за накрывавших нас сумерек. И из них прямо на станцию двигался вал туч. Они всё больше теряли форму приближаясь.
— Ольга! Опасность! Быстро внутрь!
Всёлина команда, словно хлыст, сдернула меня с места и заставила двигаться. Я неслась к станции, по спине тёк животный ужас.
Впереди, припадая на ногу, хромал Алессей. В дверях станции, которая сейчас была похожа на огромную серебристую полусферу, маячила фигурка Машэ. Она отошла в сторону, а маг стал у проема и протянул мне, бегущей, руку, ухватился и дернул внутрь, втаскивая в закрывающуюся дверь под мысленные вопли Всёли: «Быстрее! Быстрее, Ольга!».
В стену за нашими спинами врезалось что-то огромное, станция содрогнулась, и мы вместе с ней. А потом резко стало тихо.
Ушли. Успели.
Отдышались мы нескоро.
Алессей тяжело хрипел, будто ещё чуть-чуть и задохнётся, держался за раненую грудь. А я сползла на пол и так сидела, приходя в себя, и не сразу сообразила, что всё ещё прижимаю ладонями теплый свёрток к себе.
Машэ, застывшая у двери, с выражением полнейшего ужаса медленно повернулась ко мне и тоже обратила на него внимание.
— Что это у Ольги-се? — спросила и протянула чуть подрагивающие пальцы.
Я приподняла свёрток и отдала ей.
— Держи. Надо его как-то устроить...
Она бережно приняла его, развернула ткань, охнула и замерла.
— Жив? — спросила я и с трудом поднялась, опираясь рукой о стену.
Она заторможено кивнула, не отводя взгляда от того, что было в тряпице.
— Маленький, такой ма-а-аленький, — кривя рот в плаче, протянула девушка, и по щеке её скатилась слеза.
— Может... — тихо начал Алессей. Он уже справился, не хрипел и мог дышать почти нормально.
Я резко повернулась к нему и уставилась, ожидая продолжения.
Я точно знала, что про подобранного детёныша сказал бы Игорь. Он предложил бы выбросить зверя за дверь, туда, где эта чудовищная буря стирала его родной мир с лица земли.
И, по его мнению, это было бы крайне милосердно — новорожденный, он ничего не поймёт, и сложностей от него точно не будет. А так — выкармливай его без матери, мучайся...
И после того как Алессей проявил удивившую меня неприязнь к Машэ, я готова была услышать от него что-то подобное. Мне хотелось знать, что скажет он, маг, отстаивающий свои убеждения и борющийся за свою веру? Что посоветует?
Алессей что-то уловил в моём взгляде.
Я не Машэ, слезы не проронила, но, готовясь услышать гадость из его уст, готовилась и дать отпор — сошедшая было туника вмиг сомкнулась вокруг тела.
— Может, найдём кормящую собаку? — приподнял вопросительно бровь маг.
Я, стараясь делать это невозмутимо, убрала тунику, закрыла глаза и на корню задавила истеричный смешок — ну почему я всех мужчин сравниваю с Игорем? Он выход предлагает, и стоящий, а я...
— Это магический зверь, — прошелестела Всёля у меня в голове. — Простого молока ему будет мало.
И тут горячо заговорила Машэ.
Я открыла в удивлении глаза. Она снова завернула зверька в ткань и прижимала его двумя к груди отчаянным каким-то жестом, жестом матери, у которой отнимают дитя.
— Машэ всё сделает, — и повернулась боком, пытаясь закрыть плечом свою ношу.
Закрыть от меня. От нас. И взгляд такой подозрительный, исподлобья.
Ничего себе!
Я встала, обняла узенькие плечи, уткнулась лбом в её волосы.
— Да, конечно. Мы поможем тебе.
И всё-таки не удержала слёз.
Этот малыш, что даже и пищать ещё не умел, был очень похож на одну побитую жизнью, отчаявшуюся девчонку, ту, что я впервые увидела в зеркале здесь, на станции.
На меня.
Беспомощную, растерянную, вырванную из родного мира.
На ту меня, которая чудом убралась из страшного места, где её предали и растоптали веру в любовь. Ту, которая нашла себя здесь, помогая всем, кому помощь в самом деле была нужна.
Вытерла слёзы и глянула Машэ в глаза.
— Нет, мы его не бросим, спасём. Давай устроим его поудобнее.
— Шакрух, — сказала она, приподняв свёрток.
— Его так зовут? – уточнила я.
Она закивала и прижалась к нему щекой, жмуря мокрые счастливые глаза. Сомнений не осталось – именно она будет заниматься малышом, и я не возражала. Если Всёля снова меня позовёт, то я побегу, а малышу каждую минуту нужен кто-то.
Всё время, пока я занималась обустройством, придумывала и создавала подобие колыбели — круглую нору с подогревом, пока вместе со Всёлей анализировала метаболизм малыша, составляла наиболее подходящий рацион на ближайшие дни, я рассказывала, кого и в каком виде нашла в траве, как помогла зверьку родиться, благодарила Алессея за помощь, такую своевременную.
И всё думала и думала о том, что же произошло в том мире.
Почему я не успела? Почему погибли все люди? Почему котная зверюга испустила дух позже всех? Что за странная буря надвигалась на нас таким огромным, страшным валом?
А Всёля отвлекала меня, нашептывая: «Посмотри на Машэ. Вот она настоящая, вот её призвание!»
Да, девочка показывала чудеса: она, оказывается, уже знала несколько слов на языке мага и могла выразить всё, что ей было нужно.
— Дай! — говорила ему и тыкала пальцем в бутылочку, которую я материализовала для малыша, когда рацион был разработан.
— Согрей, — просила, капнув себе на запястье молоком.
— Магии дай, — тыкала на ту же бутылочку и показывала пальцами, какую маленькую капельку магии нужно влить в жидкость.
И маг ей подчинялся, ни единым взглядом не выразив недовольства.
Откуда она всё знала — что и как надо делать, что для малыша нужно, а что нет, — было абсолютно неясно.
— Ольга-се, так не надо, — сказала, когда я воплотила круглую колыбель с прозрачными стенками и подсвеченную изнутри, чтобы хорошо было