Ник нахмурился, пытаясь решить, стоит ли заговорить.
С Бриком часто лучше всего было молчать.
Его прародитель всегда любил поговорить.
А вот выслушивать кого-то его меньше интересовало.
Как раз когда он подумал об этом, старший вампир драматично вздохнул.
— Если ты спрашиваешь меня, являемся ли мы нынешними владельцами этой «технологии», как ты выразился… то ответ отрицательный. У нас нет необходимости ввязываться в это, сын мой. Это человеческие дела. Как я всегда говорил, когда люди вознамерились поубивать друг друга, зачастую проще всего держаться в стороне. Иронично, но им это удаётся куда лучше, чем нам… возможно, потому что они не способны испытывать то же глубинное раскаяние и сострадание, что и мы. Они просто созданы иначе. Дорогие бедняжки ничего не могут с этим поделать.
Ник не шевелился.
Он не менял выражение лица.
Он старался перетерпеть последнюю часть слов Брика.
Он знал, что Брик не просто пытается раздразнить его своими расистскими комментариями. Он говорил каждое слово всерьёз, по крайней мере, пока произносил их. У Брика имелось столько же сострадания к человечеству, как у среднестатистического ястреба — к зайцу.
Более того, Ник знал, что не стоит спорить с жеманностью Брика или его странными попытками философствовать. Ник честно не понимал, имеется ли у Брика связная идеология, или он просто выуживал заявления из собственной задницы, когда это согласовалось с его целями.
Ник не был уверен, что это вообще имеет значение.
По этой и многим другим причинам он проигнорировал поучения и сосредоточился исключительно на первой части слов своего прародителя.
— Тебе известны человеческие причастные лица? — осторожно спросил он.
— Ты хочешь знать, кто закладывает эти бомбы, — сказал Брик будничным тоном. — Ты пришёл сюда после того, как годами игнорировал меня. Даже после моей щедрейшей помощи в прошлом месяце, даже после того, как я даровал тебе разрешение участвовать в боях, используя моё имя… ты пришёл сюда только сейчас. Не для того, чтобы поприветствовать меня. Не для того, чтобы спросить, как я поживаю. Не для того, чтобы разделить со мной ужин. Не ради делёжки кровью. Не ради секса. Не ради чего-либо, бл*дь, имеющего отношение к нашему виду… а лишь для того, чтобы выпытывать из меня информацию. Информацию, к которой ты, Наоко, имел бы свободный доступ, если бы не покинул меня.
Его тон ожесточился, переполнившись нескрываемым презрением.
— Ты приходишь сюда ради этого. Чтобы расспрашивать о человеческих делах. Делах, которые, как я только что тебе сказал, не касаются меня и моих людей. Делах, которые ниже нашего достоинства, и которые должны быть ниже твоего. Ты не только вампир, Наоко… ты сын короля.
Ник почувствовал, как его челюсти сжались.
Он сохранял тихий почтительный тон.
— Я пришёл за советом, отец. За твоими экспертными познаниями. За твоей помощью в ситуации, где я не могу самостоятельно отличить правду…
— Брехня.
Ник поднял взгляд, не подумав, и обнаружил, что вампир улыбается ему, а его похожие на стекло глаза столь же тверды и холодны как лёд.
Ник снова уставился в ковёр.
— …Уж извини за выражение, — протянул вампир. — Но ты всегда становился сладкоречивым, когда тебе что-то нужно, Наоко. Однако ты сделал меня весьма сварливым. Ты изображаешь подобострастие, но ты забываешь… ты мой. Ты принадлежишь мне, Наоко. Ты знаешь это кровью, но всё равно цепляешься за фантазию, будто ты можешь мне соврать. Будто ты можешь сыграть роль прилежного сына, ни на йоту не имея это в виду, и я всё равно не увижу разницы.
Ник покачал головой.
— Нет.
— Нет?
Ник стиснул зубы. Его разум подбирал слова.
— Возможно, я допустил ошибку, — сказал он мгновение спустя. — …Придя тогда, когда у меня имелось лишь незначительное время для такого светского визита и просьбы о помощи. Поскольку у меня не было этого времени, я решил не оскорблять твой интеллект, выставляя это как светский визит, когда в действительности я отчаянно нуждаюсь в твоей помощи и располагаю малым количеством времени, чтобы её получить. Я уже опаздываю на исполнение обязанностей по своей текущей роли. Я хотел сначала поговорить с тобой…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— По твоей текущей роли, — развалившийся в кресле вампир издал презрительный звук. — Роли Миднайта? Ручного пёсика для людей?
Ник почувствовал, как его пальцы невольно напряглись на бедре.
— Да, — просто сказал он. — Хотя у меня есть основания полагать, что в этот самый момент моя жизнь тоже подвергается опасности. Вполне вероятно, что на меня нацелились эти люди. Или кто-то причастный.
— Стрейвен? — переспросил Брик. — Ты думаешь, что этот лапающий людей наркоман пытается тебя убить, Наоко?
Последовало молчание.
Затем Ник пожал плечами
— Я честно не знаю. Мне известно лишь то, что всё это масштабнее, чем я изначально думал. Вероятно, масштабнее того, что мои работодатели способны ясно видеть. Я хотел узнать твою точку зрения. Я надеялся почерпнуть…
Но Брик нетерпеливо выдохнул, перебив его.
— Я знаю, что ты хочешь узнать, Наоко.
Пауза.
Когда молчание затянулось, Ник нахмурился.
— Ты знаешь. Но ты мне не скажешь?
Издав очередной явно раздражённый звук, Брик резко поднялся на ноги.
Держа голову опущенной, Ник глазами проследил за своим прародителем, наблюдая, как тот подошёл к комоду, схватил сверху квадратный стакан, а также горсть кубиков льда из медно-деревянного ведёрка.
Ник наблюдал, как он плеснул водки поверх этого льда.
Брик с напитком подошёл к креслу и одним плавным движением развалился на мебели с высокой спинкой.
— Ты действительно настолько отупел, Наоко? — спросил вампир. — Мне нужно разжёвывать это для тебя?
Ник не шевелился.
Он также ничего не говорил.
Брик покачал головой, запустил пальцы в свои длинные волосы и тряхнул похожими на гриву локонами, после чего отпил большой глоток водки.
— Что делает наш яд? — сказал Брик, говоря преувеличенно терпеливым голосом, словно он обращался к маленькому ребёнку. — С людьми, Наоко. Что делает наш яд с людьми?
Ник нахмурился.
Однако он не потрудился отвечать на непосредственный вопрос. Он достаточно хорошо знал Брика, чтобы понимать, что его театральные ужимки — это не только ужимки. Брик любил передавать информацию через самые элементарные и обыденные вещи, которые он говорил и делал.
Его прародителя можно было наградить многими эпитетами, но «тугодум» — не один из них.
— Люди хотят контролировать других людей, — осторожно произнёс Ник.
Брик рассмеялся.
— Для этого понадобится много яда…
— При условии, что они использовали яд, — сказал Ник, нахмурившись. — А не просто нашли в нашем яде вещества, которые производят нужный эффект, а потом начали синтезировать непосредственно эти вещества. Они хотят контролировать запасы… и наверняка более эффективные средства передачи.
Последовала тишина
Затем Брик усмехнулся.
— Я рад, что они не до конца притупили твою сообразительность, сын мой, — сказал Брик.
— Кто? — спросил Ник, забыв про подобострастные нотки в голосе. — Кто покупатель, Брик?
Вампир поиграл своим квадратным стаканом, заставляя прозрачную жидкость плескаться среди кубиков льда на дне.
В этот раз Ник поднял взгляд, сам того не осознавая.
Он уставился на бокал.
Он поймал себя на мысли, что он понимает.
— Россия, — сказал он. — Или кто-то в Российских Охраняемых Зонах. Вампиры или…?
— Я уже ответил на этот вопрос, Наоко, — произнёс Брик с предостережением в голосе. — Ты знаешь, как я не люблю повторять дважды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ник умолк.
Подумав над тем, что говорил ему вампир, он нахмурился.
— То есть, кто-то в человеческом мире стремится укрепить власть. Они планируют использовать это… что бы это ни было… наркотик? Биологическое оружие? Предположительно, чтобы каким-то образом подчинить человеческое население. Очевидно, что это не сработает на вампирах…