Неожиданно вороной конь Позвезда зафыркал и повел мордой в сторону самой большой ели, чья верхушка почти упиралась в ослепительные небеса. С трудом разлепив веки, князь, сощурившись от яркого солнца, разглядел под ветками мохнатой великанши небольшую избушку, подле которой трепетно вздрагивал буланый жеребец. Ноздри его раздувались, и он легкой трусцой кружил подле лесного жилища. Удивительным было то, что хозяин избушки даже не подумал привязать коня.
Дверь дома была слегка приоткрытой. Спешившись, князь с трудом поднялся по каменным ступенькам и вошел в избушку. В углу тлел огонь, его красноватые блики освещали темные стены, кадку, в которой поблескивал кружок воды, глиняные горшки, печь в углу и дощатый помост подле нее. Позвезд медленно прошел вперед и, припомнив древний обычай, низко поклонился огню и чурам, жившим под ним. И кто знает — то ли услыхали чуры его, то ли свежим ветерком пахнуло из раскрытой двери, но только огонь в печке тут же ярко полыхнул, и желто-красные языки поднялись над углями. Тепло опалило лицо князя жаром, голова закружилась, — и Позвезд медленно осел на пол…
* * *
Очнулся он от яркого света, проникавшего в маленькое оконце. Оглядевшись, князь сообразил, что по-прежнему находится в лесной избушке. На улице уже вечерело, а светло в домишке было от ярких костров, которые разожгли на поляне возле избушки его воины, поскольку в доме место нашлось лишь для князя да еще двух женщин, приютившихся на полатях у печки. С трудом приподнявшись, Позвезд попытался привстать, испытывая — не кружится ли голова. К его удивлению, все оказалось намного лучше, нежели он ожидал.
— Ох! — одна из женщин встрепенулась и вскочила со своего места. — Тебе нельзя еще вставать! Осторожнее!
— Ты… Купава? — ошеломленно уставился на нее князь. Каким образом очутилась здесь она?.. Удивление оказалось таким сильным, что вокруг Позвезда завертелись стены избушки, а пол уплыл из-под ног…
Когда он вновь открыл глаза, то очень ясно увидел ее бледное лицо, освещенное огоньком тусклого светильника, прикрытые платком волосы, тонкие, прямые, похожие на две стрелы брови, темные очи, на дне которых играли лиловые огоньки, маленький прямой нос, упругие сжатые губы, а на щеках несколько сверкающих жемчужин — слез.
Это был он. Возмужавший, но усталый и изможденный. В темных волосах серебрились нити седины, на груди виднелись старые шрамы и новые раны, в ясных глазах плыли кусочки льдинок… Не удержавшись, Купава шагнула вперед, склонилась над ним, поцеловала, орошая слезами лоб и щеки…
И случилось неожиданное. Из глаз Позвезда вырвалась и поползла по щеке, запутавшись в небольшой бородке, крупная горошина — слеза.
— Не плачь, — промолвил он. — Смотри: все лицо измочила.
И князь провел рукой по щеке, смешивая свою слезу со слезами девушки.
Грустно улыбнувшись, девушка отстранилась и засуетилась у очага. Она достала из печки горшок, налила в миску похлебку и поднесла ее князю, чтобы покормить его, но Позвезд, слегка сморщившись, уселся поудобнее и сам взял ложку.
Когда он насытился, вторая женщина занялась его лечением — осторожно сняла повязки, обработала терпко пахнущей мазью раны и вновь закрепила ткань на плече и левой руке. Она объяснила, что раны его были неглубокими, но одна из них успела воспалиться, из-за этого у князя и началась горячка.
— Волноваться не стоит. Все обойдется, — заверила его лесная ведунья. — А теперь… думаю, вам есть о чем побеседовать. А мы пока что с Зареоком сходим солнышко проводим, — заявила она и принялась укутывать малыша в теплое одеяло. Позвезд только сейчас заметил, что в избушке находится маленький ребенок. — Кстати, Купавушка… не забудь вернуть гостю долгожданному свой перстенек с лиловым камешком. И кольцо с алым камнем покажи ему. Взгляни, княже… Не знаком ли тебе этот камень алый?
Девушка растерянно взглянула на ведунью, но послушно сняла с пальца маленькое колечко с лиловым камешком и протянула князю. А затем… осторожно расстегнула ворот платья и вытащила на свет божий крупный перстень с алым камнем, в котором тут же заплясал свет огня из печки.
Позвезд не поверил своим глазам и в легкой оторопи разглядывал оба кольца, лежащие на ладони у девушки.
— Где ты взяла мой перстень?.. Дай-ка я взгляну… И впрямь на ободке звезда — печать моего деда…
Он вопрошающе уставился на ведунью. Но Ласа с легкой улыбкой кивнула в сторону Купавы и вышла с ребенком из домика.
Они остались одни в лесной хижине и смотрели друг на друга с тревогой и изумлением.
— Каким образом мое кольцо оказалось у тебя?
— Мне… — Купава почувствовала, что у нее охрип голос. — Я получила его взамен моего, похожего на цветок сон-травы…
Позвезд внимательно осмотрел маленькое колечко. Затем еще пристальнее уставился на девушку.
— Так это была ты…
— Я чувствовала… но… что же так поздно…
Купава еле сдерживала рыдания, рвущиеся наружу. Она хотела выбежать из домика, но Позвезд остановил ее, здоровой рукой притянул к себе и осторожно заглянул в глаза:
— Отчего слезы?
— Я — жена другого…
Не выпуская девушку, помрачневший Позвезд присел на лавку и коротко бросил:
— Рассказывай. Только все как есть.
Дрожащая Купава мягко освободилась из его объятий и принялась бродить по домику, то переставляя с места на место посуду, то подкидывая дрова в печку. Ей казалось, что исполняя какую-то работу, она сумеет справиться с волнением и лучше изложит все, что произошло с ней.
Слушая запинающуюся от волнения девушку, Позвезд скрипел зубами, ругая себя последними словами. Как он мог быть таким слепым дураком! Еще там, в Новгороде, он ведь так и не поверил Купаве до конца. Почему он забыл о том, что у боярина Блюда есть еще одна дочь, рыжеволосая красавица, о которой много болтали и в Киеве, и в Переяславле? Как можно было решить, что именно Купава была любовницей Святополка! Сколько же несчастий свалилось на голову бедной девушки из-за его недоверия! Если бы он сразу поверил Купаве, то не оставил бы ее в Новгороде, взял с собой или отправил к отцу под надежной охраной. И проклятый варяг никогда бы не узнал о ней! Впрочем… если бы он взял Купаву с собой, она все одно попалась бы на глаза ненавистному берсеркеру. Там, на берегу Днепра, где погиб несчастный Глеб. Возможно, ее судьба тогда сложилась бы еще страшнее…
За что же она теперь просит у него прощения… Он сам виноват в том, что прежде не поверил Купаве, и теперь весь стыд достался ей, потому она сейчас так горько плачет. Несчастной девочке пришлось думать о защите своих близких от мести Святополка. Она даже себя не могла защитить толком, но отважно пыталась спасти своих близких, пыталась выторговать их жизнь.