Читать интересную книгу Двойное дыхание (сборник) - Татьяна Соломатина

– Так вы подумайте. Вы же умный человек, Зина. И если о чём-то знаете, то и мысли по этому поводу выудить из вашей сообразительной головки вам будет нетрудно.

Ах, «сообразительная головка»! Как же больно умеют бить мужчины, совершенно безразличные к любящей их женщине. Наверняка он и Серой Мыши говорит о сообразительной головке. И наверняка же глаза его тогда полны нежности, а вовсе не суховатого прицела, сфокусированного на конкретной теме. Для одной «сообразительная головка» – это стимул к подумать, для другой та же «сообразительная головка» – безбрежная нежность. Не мог обойтись без этих неуместных ласкательных суффиксов, идиот!

– Подумать о вулканах и вулканологии? – Зина хихикнула.

Прицел пристальных серых глаз не смягчился и не расфокусировался.

– Извините, Александр Владимирович. Слишком неожиданный вопрос. Конечно, у меня есть мысли по этому поводу. Я считаю, что суррогатное материнство – это… Это не вполне нормально. Скажем так: сейчас это главная и даже единственная мысль в моей, как вы выразились, сообразительной головке.

– Почему? Это же единственная возможность родить генетически своего ребёнка для… для многих и многих пар, по тем или иным причинам не имеющим возможности заиметь потомство другим, более естественным путём.

– А почему они не могут, эти многие и многие пары, заиметь потомство другим, более естественным путём? Извините, я не кривляюсь, Александр Владимирович, повторяя вашу фразу. Насколько я разбираюсь в отношениях, приводящих к зачатию, если оба способны, то…

– Ну, предположим, у женщины есть полноценно функционирующие яичники. Но при этом нет труб и матки…

– А у мужчины?

– Что у мужчины?

– У мужчины есть полноценное то, что может зачать? И то, чем… Дурацкий какой-то у нас разговор. Я юрист, я не слишком большой специалист в анатомии и физиологии женских и мужских половых органов. Я нормально зачала и нормально родила ребёнка…

– Скорее в репродуктологии, – перебил её босс.

– Что?

– Вы не специалист в репродуктологии, – он позволил себе нервный смешок. – А я за последние годы уже – да. Так вышло. Поэтому давайте не рассуждать о технике, не задавать вопросов – зачем и почему. Вы мне просто скажите, как относитесь к суррогатному материнству? Причём в узком конкретном случае, а не вообще. Узкий конкретный случай таков: предположим, что я вам делаю предложение: выносить и родить моего ребёнка. Моего и моей жены. И яйцеклетка её, и сперматозоид мой – то есть выращенный в специальной среде эмбрион – он наш. Генетически наш. Ничего вашего. Вы – лишь вынашиваете и рожаете. Вам в матку подсаживают наш эмбрион. Разумеется, за деньги. За большие деньги. С юридическими вопросами вы можете ознакомиться самостоятельно – законодательство на сей счёт достаточно прозрачно. Меня интересует ваше согласие в принципе.

– Почему я?! – Зина выпила оставшееся шампанское залпом и жестом заказала повторить. – Насколько я разбираюсь в этих вулканах, есть разнообразные конторы… Вот только недавно краем уха я слушала какое-то токнутое шоу, где главной героиней была некая Лариса из Тамбова, рожающая на заказ уже третьего ребёнка для совершенно посторонних людей. Я уж не знаю, настоящая та Лариса или подсадная актриса, но если об этом несут по быдлоящику, значит, такая возможность в стране есть.

– Ещё бы! – горько усмехнулся Александр Владимирович. – Есть. И я не стал бы говорить с вами, Зина, на столь деликатную тему, предварительно не рассмотрев иные возможности. Не устраивают меня ни Ларисы из Тамбова, ни Гали из Волчехвостска, ни Ганны из братской Украины. Всё-таки это мой ребёнок. И я хочу, чтобы его вынашивала известная мне женщина. Давно известная. Со всеми своими привычками, образом жизни и, простите, интеллектом.

– Да какая разница, какой там интеллект?! Если ребёнок генетически ваш, а суррогатная мать – просто резервуар, теплица, куда вы пересадили саженец, чтобы он подрос.

– Мне кажется, не всё так однозначно. Даже няню своим детям люди предпочитают искать вменяемую. Не только не пьющую, не курящую, но и ещё такую, что не утирает нос рукавом, грамотно говорит и… Ну, не знаю. К тому же, несмотря на то, что репродуктологи – да! – уверяют меня, что суррогатная мать – это именно что резервуар, но а как быть со всеми этими плацентами и плодными пузырями, они-то формируются из организма суррогатной матери. Не всё так просто, как мне кажется. Как оно на самом деле, никто не знает точно. Нет, ну на уровне доступной физики процесса всё ясно и объяснимо. Но есть же ещё и некая лирика, наличие которой никто не отрицает. Хотя никто её и в глаза не видел. Но это всё так… Мои тараканы. В общем, мне было бы спокойней, если суррогатной матерью были бы вы, Зина. Разумеется, ваша услуга будет более щедро оплачена, чем принято тарифами для Ларис из Тамбова. Вы согласны?

– Александр Владимирович, я не могу так сразу ответить. Если вам нужен ответ немедленно, то он будет: «Нет!»

– Почему?

– Да потому что…

Да потому что я люблю тебя! А ты мне предлагаешь поработать горшком для твоего цветка. Да сама мысль о том, что… Особенно, учитывая тот факт, что ты можешь самостоятельно, вполне обыденным, давно принятым, человеческим способом сделать мне ребёнка. Своего. Нашего!

– Так почему нет, Зина?

– По целому ряду причин. Во-первых, я неплохо зарабатываю, благодаря вам. На жизнь, более чем достойную, мне хватает. Мне и моему ребёнку. Во-вторых, я не очень хорошо себе представляю, как женщина, уже рожавшая…

– Вот! Кстати, это важно! Наличие у женщины, согласной стать суррогатной матерью, здорового ребёнка. Извините, Зина, я вас перебил.

– Да. Так вот, как женщина, уже рожавшая, я не очень хорошо представляю себе, как можно отдать ребёнка, рождённого тобой. Через то самое место. В муках. Не в суррогатных, как я это себе представляю, а в самых нормальных муках. Ребёнка, соединённого с тобой пуповиной. Ребёнка, которого после рождения выложили к тебе на живот… Не представляю, Александр Владимирович. Не представляю.

– Зина, вы всё-таки ознакомьтесь с некоторыми нормативными актами на сей предмет, – босс положил на стол папку. – И с моим предложением. Оно там же, внутри. И пока не отвечайте. Подумайте. Скажем, неделю. Я как раз улетаю в командировку на семь дней. А после мы вернёмся к этой теме. – Он поднялся. – Вы поужинайте. Счёт, как обычно, на меня.

– Александр Владимирович, не легче ли усыновить, если вот так, нормально, не получается? Столько прекрасных детишек, лишённых родительской любви. Или, может быть, если не выходит естественным образом, то и не надо?..

– До свидания, Зина. Говорить вам о том, что разговор должен остаться между нами, считаю излишним.

– Считаете, но сказали.

– Простите меня, иногда я бываю невыносим.

– Что правда, то правда… – прошептала она в его уходящую спину.

* * *

– Саша, если тебе так нужен ребёнок, – давай усыновим! Хотя я лично против. Мне вполне нормально живётся и без детей. Ну не дал бог, значит, и не надо! У него же там свой какой-то промысел!

– Знаешь, если людям даны репродуктивные технологии, то, видимо, Бог был не против того, чтобы и подобным путём. Неисповедимы пути…

– Неисповедимы. Но не слишком извилисты и замысловаты.

– Катя! Мы столько процедур ЭКО прошли и ничего не получилось!

– Тем более. Честно говоря, пару раз я это делала в угоду тебе, потому что чуяла, что ничего не получится. А потом вот ещё и эта опухоль. На голом месте! Хотя сложно назвать «голым местом» то количество гормонов, что было введено мне за последние годы. Ну, нельзя нам с тобой иметь детей. Уж не знаю, почему и за что, но нельзя. Знаю!

– Катя, ты просто устала…

– Устала я или не устала, но суррогатная мать – это уже слишком. Саша, ты сходишь с ума.

Екатерина Владиславовна вовсе не была Серой Мышью. Зинаида Ивановна и близко не могла себе представить, насколько не серой и уж тем более не мышью была жена Александра Владимировича. Красота Екатерины была совсем иного рода, нежели Зинина. Екатерина была аристократкой от кончиков волос до самого кончика ногтя на её прекрасной ножке. Того самого кончика, поглядывая на который, Катя подумывала, что давно пора сделать педикюр. Екатерина Владиславовна была из тех, кому одинаково к лицу бриллианты с мехом и полное отсутствие бижутерии с рваной растянутой толстовкой. У мужчины, попавшего в ареал ауры Екатерины Владиславовны, просто не оставалось шанса. Несмотря на давно не обновляемый педикюр, Катя знала это и берегла мир мужчин от себя. Лишь однажды с однокашником Сашки незадача вышла… Ну да Сашка сам дурак, да и молоды были. Совсем молоды.

Катя очень любила своего мужа.

И он её любил.

Что до её затворничества, так тут Зина ошибалась. Екатерина Владиславовна появлялась в свете достаточно часто. Как только выходила её новая книга, так сразу Екатерина начинала мелькать в свете. Не то чтобы нехотя – она и от этого умела получать удовольствие, но скорее – по делу. Для всех знакомых, знакомых знакомых и тем более сотрудников фирмы Александра Владимировича она была Екатериной Владиславовной. Женой, не слишком интересующейся делами мужа. Для всего остального мира – то есть для того самого «света» – она была успешной писательницей с совсем другими именем и фамилией. С псевдонимом. Даже с двумя. Потому что под одним она писала бульварное чтиво. Такое, где «несмотря на превратности судьбы, он и она будут вместе», как гласили пресс-релизы. А под вторым – серьёзные исследования по истории искусства и моды, весьма востребованные в определённых кругах. Её мало интересовали новогодние корпоративы в фирме супруга и прочая суета менеджеров всевозможных звеньев. Ей на своих, издательских, хватало посмотреть для «ха-ха-ха!» Откуда же ещё было брать этих дев в кроваво-красном, этих псевдонимфеток в лиловом бархате, этих по-иезуитски стареющих чёрно-белых доминошных героинь, как не на «светских» сборищах сильно творческих людей. До бизнес-сферы в её смешных праздничных трепыханиях ей не было никакого дела. И до Сашиных дел – у неё и свои неплохо шли. Если что – хватит обоим на такую же, как и сейчас, безбедную жизнь. Безбедную, с куда меньшими заботами, случись что-то с его конторой. «Форбс» Екатерину не интересовал – столько чёрной икры ей за текущую жизнь не съесть.