вообще было в нем что-то волшебное, так всегда это чувствуешь, особенно когда вокруг все дышит покоем. Только здесь безмятежность была исполнена постоянства, которое имело свои истоки и только здесь, где легко забываешь о времени, было так много ее проявлений. Сара смотрит на необъятное небо и немного удивляется тому, что раньше не обращала на него особого внимания; она выбилась из сил, но не спешит ложиться спать, — она не устает смотреть на открытое море, на блики лунного света, которые скользят и сливаются на поверхности волн, а когда не видит их, — взгляд ее погружен в темноту — она слышит, как с мерным, нарастающим шумом они накатываются на берег. Одна оставшаяся была растеряна, — да мало сказать растеряна, она просто ошеломлена, — когда, проникнув мыслью в бесконечность, ощутила страх перед бездной. Вся ее жизнь была всего лишь отражением на воде, она не нужна никому, даже собственному брату, чью жизнь она старалась улучшить, она в себе не уверена, еще того менее — что Вилли встретит ее радостно, когда она вернется к нему. Ее родители, единственные люди на земле, которых она любила, умерли раньше времени, мысль о том, что ее ждет вечная разлука с ними была невыносимой, нет никаких доказательств того, что смерть уничтожает только тело, а душу не трогает. Сара содрогнулась от ужаса, что ее жизни скоро придет конец. Нет, это невозможно! Ее мытарства не предусмотрены соглашением. Она никак не может стать фигурой трагической, так как все истории, которые начинаются в рождество, имеют счастливый конец. Все, что окружает ее и все, что она угадывает вдали, объединяется на этом острове в гармонию. Гармония эта чистая и всеобъемлющая, но какая злая сила обретается в ней!
Тем временем в Нью-Йорке. Каждый раз думая о Саре, которая в это время терпит муки голода и полна отчаяния, Вельзевул проникался мыслью, что он несправедлив к ней. Он уже был не уверен, что хочет ее наказывать — в этом нет никакой необходимости. Его цель была простой и ясной: было бы хорошо, если бы Сара отреклась от своих претензий, которых он чуждался, он надеялся, что, оказавшись совсем одна, она начнет думать и размышляя о себе, она наконец поймет его озабоченность ее сумасбродствами. При том, что Вельзевул следовал своему назначению и как таковой сеял повсюду зло, он ничего не мог сделать против чувства такта, которое запрещало ему мучать женщину к нему расположенную и которую он привел в свой дом. Привести ее в свой дом, значило дать обязательство на покровительство и защиту. С другой стороны, он устал от Сары, он отправил ее на дикий остров потому, что хотел избавиться от нее. Но это вовсе не означает, что он ей смерти желает. И даже понимая какие Сара терпит муки, он, не зная, как быть просто тянул время. Прошли пять дней ее полной изоляции. После завтрака Вельзевул полил фиалки, стоявшие в керамических горшках на его окне, потом пошел в гостиную, сел за рояль и непроизвольно стал играть «Траурный марш» из сонаты Шопена. Играя, он то и дело отвлекался и подолгу смотрел в окно. Что с ним твориться в это холодное зимнее утро? Он этого не понимает. Неожиданно он осознал, что мешает ему играть. Желание увидеть Сару было таким сильным, что он путался в нотах, мысли его ускользали к ней. Он встал и стал бродить по комнате в сомнениях. Он хотел увидеть Сару. В сущности, его взбудоражило чувство вины, на которое, казалось, он не способен. Однако себя он сдерживал в порывах. Ведь стоит ему оказаться с Сарой лицом к лицу, он, недолго думая, простит ее. Девять против одного, что так и будет! Тогда Вельзевул принял самое простое и единственно возможное решение: невидимым он появится на острове и собственными глазами увидит в каком состоянии находится Сара. Зная в каком часовом поясе, находится остров он легко определил, что в данный момент там полдень. Хорошо. И вот он невидимый на острове. Он сразу же увидел Сару. Она сидела под зонтом, на плоской поверхности высокого камня, опустив ноги на нижний камень, среди нагромождения больших и гладких камней. Справа от нее стоял белый чемодан, на его поверхности красной помадой были написаны какие-то слова. Любопытство заставило Вельзевула приблизиться, оставаясь при этом невидимым. Каково же было его изумление, когда он прочел следующие слова: «Бессмертные слывут милосердными». Это ведь обращение к нему!
В тот самый день на пляже — что бы вы думали? — появился Вельзевул. Лицо бледное и смотрит как-то странно. Саре даже не по себе стало, ведь в глазах его была вина.
— Прости, Сара. Я забыл про тебя. Поверишь, до того я заработался, — не заметил, как дни прошли.
Сара возмутилась, но ответила спокойно:
— Да что ты! Неужто и вправду забыл! Подлец! Все произошло оттого, что ты чересчур увлекся своей игрой.
— Для меня жизнь — игра!
— Стоишь тут передо мной с виновным видом и рассказываешь, что забыл меня на этом проклятом острове. Вили, врать ты не умеешь.
— Ты не устала бороться сама с собой?
— Я никогда не устану от жизни и пока живу буду бороться за все, что хочу получить.
— Ты уже много чего получила за свои труды и старания.
— Господи, до чего же мне хочется задушить тебя — будет счастье мне.
— Почему ты так смотришь на меня? Я дал тебе добрый совет, но ты им пренебрегла и была наказана за свою строптивость. Я предупреждал тебя серьезно, по-настоящему серьезно, чтобы ты не трогала меня. Я тебе поверил, забыв, что женщина способна изобретать самые вероломные козни — она мать всех сумасбродств и подлостей! Ты обещала, что воду мутить не будешь. И что? А то, что ты продолжила плести свою сеть, но сама угодила в нее.
— Дорогой, просить женщину не играть с чувствами, все равно что просить контрабандиста отказаться от торговли контрабандой! Ты все-таки пришел за мной. Значит, ты беспокоился обо мне.
— Я здесь по другой причине. Просто, кое-что разозлило меня. Да что там! Меня взбесили твои слова. Помнишь, что ты сказала?
— Я много чего говорила…
— Ты назвала меня дилетантом.
— А-а, забудь. Это я от злости.
— Ты слишком многого требовала от дилетанта.
— Вилли, ты как ребенок — надулся от глупой обиды. Хотя, если подумать, в некоторых вопросах ты самый настоящий дилетант.
— Даже не буду ничего спрашивать. Послушай, Сара в том, что случилось есть немного моей вины. Я искал способ заставить