Читать интересную книгу Орк-лекарь - Евгения Лифантьева

Гном хмыкнул:

— Так кажется или можешь?

— Не уверен, но попробую, — чуть более твердо отозвался мастер Таралит. — Только помолчите хоть немного!

Маг что-то беззвучно зашептал. В голове у меня раздалось хихиканье Асаль-тэ-Баукира. Заинтересовавшись, я прислушался к тому, что колдует мастер Таралит. Оказалось, что он слово в слово повторял заклинания, которые ему подсказывал дух-мозголом.

«То-то бедолага вспомнил то, чего и не знал, — мысленно рассмеялся я. — Надеюсь, у вас получится!»

Набормотавшись, магистр Таралит облегченно вздохнул и приказал:

— Пропустите волка вперед! Я не уверен, сначала проведем опыт на животном…

— Еще чего! — возмутился я. — Маня — не лабораторная крыса! Экспериментируй на себе!

Маг злобно взглянул на меня, но ничего не ответил. Повисла тишина, которую в конце концов прервала эльфийка:

— Ну что же ты, умник? Или люди не способны отвечать за то, что сделали?

Мастер Таралит тяжело вздохнул, зажмурился и шагнул на лестницу.

Ничего не произошло. Мне даже показалось, что золотистые нити, свисающие со свода до мрамора ступеней, расступались перед магом, обтекая его. Осторожно спустившись до подножия лестницы, мастер Таралит обернулся и помахал рукой:

— Спускайтесь!

Рыцарь Валис кивнул и вступил на лестницу. За ним потянулись все остальные…

Никогда не забуду раздавшиеся крики. Гном, спотыкнувшись, кубарем скатился вниз. Эльфийка взвыла ошпаренной кошкой, Лагаиси завизжала, рыцарь молча сбегал по лестнице, но было видно, как его мощное тело на каждом шагу сотрясается от боли.

Наверху оставались только я с начавшим мелко дрожать Маней и старый Убуш-ага. Нужно было в конце концов решиться — и мы начали спускаться вслед за остальными. Где-то на середине лестницы мне словно кипятком обожгло щеку. Старый шаман, вздрогнув, уронил посох, но подхватил его другой рукой и, не особо торопясь, зашагал рядом с моим гиено-волком. Маня, хоть и дрожал от страха, видимо, никаких неприятных ощущений не испытывал. Наоборот, когда меня замутило от боли, подставил пушистый бок, чтобы я мог уцепиться.

Когда все оказались внизу, на мозаичной брусчатке площади, я недоуменно взглянул на тех, кто корчился от боли…

Хуже всех выглядела эльфийка — бледная как полотно, с трудом стоящая на ногах, она тихонько поскуливала, не в силах кричать. Лагаиси, мастер Дравар и рыцарь тоже едва удерживались от стонов, лишь гном злобно шипел, поминая предков Горного Царя.

«Что еще за дискриминация по расовому признаку? — подумал я. — Что, вход — только для орков?»

Но тут меня осенило:

— Ну-ка, у кого что болит, раздевайтесь! Чтобы болячки — наружу!

Опять в дело пошел «универсальный исцелитель». Горящая огнем щека, стоило прижать к ней смоченную в «исцелителе» тряпицу, сразу успокоилась. Остальным тоже полегчало. Правда, замотанная в бинты эльфийка решила дать себе отдых после всех этих треволнений. Хрипло вздохнув, она потеряла сознание и опустилась на мостовую. Сердобольный Маня, поскуливая, улегся рядом со своей любимицей и принялся сосредоточенно вылизывать ей лицо. Думаю, ни одна дама, упавшая в обморок, не вытерпит такую обработку, так что Миллинитинь пришлось быстро вернуться в наш грешный мир.

— Уйди, противный! — оттолкнула она капающую слюнями морду.

Но не тут-то было! Маня — зверь добросовестный. Решил вымыть предмет своего обожания — не отступится ни в какую, даже если этот самый предмет будет активно вырываться. Прижал эльфийку лапой, как кошка слишком шебутного котенка, и продолжал с наслаждением облизывать.

— Маня, да оставь ты ее! — я потянул волка за загривок, отрывая от обмусоленной жертвы. — Она и так чистая!

«Что-то не верится», — говорило выражение Маниной морды.

— Правда — чистая. А вот почему ей так досталось — это еще нужно понять…

Получившая свободу Миллинитинь шустро вскочила и принялась стирать с лица волчьи слюни. Маня сел на хвост и обиженно посмотрел на эльфийку.

— Что, приятель, не рады твоей любви? — рассмеялся рыцарь Валис. — Женщины — они такие, их облизываешь с ног до головы, а они недовольны!

Но Таралит не принимал участия ни в моих попытках оказания первой помощи пострадавшим, ни в общем балагурстве. Он задумчиво переводил глаза с одного спутника на другого и вдруг прошептал:

— Это Хаос… Хаос сгорел…

Он говорил, ни к кому не обращаясь, и никто не обратил на него внимания. Да и я, если бы не следил за господином магистром, не расслышал бы его слов. Кажется, мозголом решил всерьез заняться образованием коллеги — тот беседовал сам с собой.

— Хаос? — Я коснулся плеча мага, чтобы обратить на себя его внимание. — Что ты этим хочешь сказать?

— Только то, что пострадали те, кто прикасался к той твари… Ни шаман, ни я не успели подойти вплотную, а воины испачкались в крови.

— А ты прав…

Я задумался. Пощупал щеку — боль вроде утихла, но вместо кожи под пальцами ощущалось что-то склизкое, как сукровица, при самом легком прикосновении щека саднила. А ведь точно — когда гном ловко поддел кайлом одно из щупалец, изрядный кусок вонючей плоти отлетел в мою сторону и попал прямо в лицо. «Универсальный исцелитель» снял боль, но заживать ожоги будут долго. Значит, нужно срочно заняться эльфийкой. Мало кто из девушек обрадуется, если половина тела у них — сплошные рубцы. Так что Маня — не такой уж дурак. Старая Апа-Шер говорила, что волчья слюна помогает и от ожогов, и от гнойников. Но не устраивать же сеанс облизывания всех пострадавших, если есть более цивилизованные способы лечения.

— Слушай, можешь помочь? — обратился я к магу. — У меня нет мази от ожогов, но ее можно приготовить. Для этого надо вскипятить воду…

— Много?

— Котелок…

Наверное, мы походили на варваров, захвативших Рим. Вокруг — величественные белокаменные строения, а мы на площади варим что-то в котле, под который я для устойчивости подложил ятаган и топор. А остальные собрались в кружок и с удивлением взирают на наше занятие.

— Ничего лучше не придумали? — высокомерно прокомментировала наши попытки эльфийка. — Вы что, обедать собрались?

— А я не прочь перекусить, — не согласился с ней гном. — Пока с той вонючкой разбирались, намахался кайлом, как за целую смену. Жрать охота.

Пришлось объяснять красавице, что если срочно не обработать ей кожу мазью, то у нее на память о сегодняшнем приключении останутся шрамы в тех местах, где ее касалась тварь Хаоса. Надо было видеть выражение ее лица!

— О! — воскликнула эльфийка.

И вдруг заплакала — без всхлипов, без рыданий на публику… Слезы катились из ее глаз, и мне вдруг стало настолько жалко Миллинитинь, что я сам чуть не заскулил.

— Мышкун — хороший лекарь, — попытал утешить девушку рыцарь Валис.

— Он — орк, дикарь, — прошептала Миллинитинь. — Я знаю заклинание, которое может вылечить ожоги… у всех — но только не у меня. Это — особенность эльфийской магии, целитель не может помочь самому себе.

Все замолчали, лишь Маня осторожно ткнул девушку носом в шею — дескать, я и так тебя люблю, какая бы ты ни была…

— Может быть, я сумею выучить твое заклинание? — осторожно поинтересовался я.

— Ты не запомнишь, — отмахнулась эльфийка.

— Так можно же записать!

Я достал свой дневник. Миллинитинь с изумлением посмотрела на меня:

— Грамотный орк?

— Как видишь. Диктуй слова!

Самым сложным оказалось не запомнить, а правильно произнести заклинание — я чуть не вывихнул челюсть, пытаясь повторить те переливчатые трели, что выдавала девушка. Однако довольно быстро у меня что-то начало получаться. По крайней мере бугристые красные пятна у нее на шее сначала посинели, потом позеленели, но наконец приобрели нормальный телесный цвет. Исчезла разница между здоровыми и пораженными участками кожи.

— Честное слово, я никогда не ожидала, что орк окажется способен к эльфийской магии, — поразилась Миллинитинь. — Ты — удивительное существо, Мышкун! Мне иногда кажется, что ты не такой дикарь, как остальные зеленокожие.

Ответом на ее слова был лишь лай Мани. Я предпочел не развивать тему…

Глава 31

Если кто-то при мне скажет, что эльфийская магия — это легко и просто, то я стукну его в ухо. Миллинитинь последние полчаса держалась лишь на нервах. Как только ее кожа приобрела более или менее нормальный вид, она умоляюще взглянула на меня и тяжело опустилась на мостовую рядом с Маней. Мой зверь, скотина этакая, улегся, изобразив из себя походное кресло. Эльфийка прижалась к его теплому брюху и прикрыла глаза.

Мне стало завидно, но что поделать — кроме Миллинитинь, оставались другие пострадавшие. Заклинание работало безотказно, и вскоре все, кроме меня, избавились от оставленных огнем метин. А мне неудержимо захотелось прилечь рядом с Миллинитинь. Нет, не потому, что она — одна из самых красивых девушек, которых я видел, а просто потому, что ноги уже не держали.