Читать интересную книгу Орк-лекарь - Евгения Лифантьева

Думаю, что эти горы никогда раньше не слышали такой матерщины. Каждый из нас проклинал Хаос, летучих тварей и собственную глупость на родном языке. На архаичном гномском звучало очень смачно.

Но руганью делу не поможешь, да и сидеть в озере до скончания века — не лучшая перспектива. В моей голове бешено закрутились обрывки наставлений старой Апа-Шер.

Кажется, она знала «слово» от комаров и мух…

Как там?

Коло — костров круг,Пламя моих рук,Пламя твоих рук,Посолонь — хороводом,По сердцу — сладким медом…

Я бормотал стихи, с ужасом понимая, что они не имеют никакого отношения ни к комарам, ни к мухам, ни к каким-либо иным насекомым. Это, скорее, любовная лирика. Конечно, говорят, что от плохих стихов и мухи дохнут, но не так буквально же…

Воздух надо мной вдруг завибрировал, заискрился и запылал, и в воду посыпались трупики летучих кровососов. Я не ожидал такого эффекта, не очень-то надеялся, что бабкино заклинание вообще подействует. Однако раскаленный вихрь над озером ширился, затягивая в себя все новые и новые тучи насекомых. Потом надо мной просвистел сгусток огня и скрылся в распахнутой настежь двери. В глубине прохода грохнуло, взрывной волной вынесло куски каких-то тварей. При жизни они были, видимо, значительно крупнее, чем кровососущая нечисть, и все с благодарностью посмотрели на боевого мага. Вслед за ним в бой вступил шаман. После нескольких гортанных фраз, пропетых Убуш-ага, над кратером промчался ураган, сдувший остатки роя куда-то в направлении горных вершин.

Чуть помедлив, мы один за другим выбрались на берег.

— Что это было? — услышал я за спиной.

С задавшего вопрос рыцаря Валиса ручьями стекала вода. Остальные герои местной мифологии выглядели не лучше. Лишь одежда Лагаиси, к общему удивлению, оказалась сухой.

— Да, что за хрень? — ворчливо поинтересовался Дравар, обращаясь почему-то ко мне, будто я виноват в появлении этой летучей напасти.

Но магистр Таралит поспешил проявить инициативу:

— Могу предположить, что эманации Хаоса проникли в подземелье и трансформировали существовавшие там живые организмы, — значительно сказал маг.

Я снова с уважением взглянул на витиевато изъясняющегося красавчика. Характер у него не из лучших, но то, что нужно долбануть файерболом, сообразил. Видимо, действительно в прошлом — боевой маг, ходячий гибрид армейского миномета с его обслугой… И далеко не дурак.

Однако эльфийке повышение популярности какого-то человека почему-то не понравилось.

— А кто там мог существовать? — насмешливо возразила она.

Вот ведь дамочка… Она не она будет, если не вставит слово поперек…

— Как известно, различные живые организмы существуют и в подземельях, — тоном университетского профессора продолжил маг. — В числе таковых можно назвать плесень, грибы и мхи, способные расти без солнечного света, они служат пищевой базой для некоторых представителей животного царства…

— Ничего себе гриб, — перебил мага гном. — Интересно, кто это? Ну-ка, Миллинитинь, посмотри! Встречала таких раньше?

Мастер Дравар поднял одну из мертвых тварей — тех, которым повезло свариться заживо, но не превратиться в уголек, и сунул ее под нос эльфийке.

— Фи! — сморщилась она. — Никогда такой гадости не видела.

Я подошел поближе, чтобы рассмотреть.

Действительно, это — не насекомое, а какой-то изврат над природой. Тельце размером с желудь и такой же формы, несколько пар крыльев, точнее, того, что от них осталось, но никакого намека на лапы или что-то подобное. Глаз тоже нет. Зато почти половину тела занимает рот, оснащенный несоразмерно большими игольчатыми зубами. Из противоположного рту конца тела свисает пучок тонких белесых нитей. В общем, с виду — каракатица с крыльями, только в миниатюре и покрытая какой-то липкой жижей.

— Интересно, кто или что там еще есть? — задумчиво произнес шаман-орк, ни к кому не обращаясь.

— А мне неинтересно, — сморщилась Миллинитинь. — Можете сами лезть в эту дыру, а я не собираюсь.

Остальные, похоже, сомневались. Я попытался понять, в чем же дело. С одной стороны, эти склочные существа радостно ворочали камни, с другой — вдруг оказалось, что лезть в подземелье никого, кроме гнома, не тянет. Почесав в затылке, я решил, что эти странности — последствия шока от воплощения. Бывшим духам доставляло удовольствие чувствовать свою телесность. Время от времени я замечал, как кто-нибудь из них замирал с непрожеванным куском мяса во рту или вдруг начинал тайком ощупывать себя. Физическая работа была для них в удовольствие — она давала возможность вспомнить, каково это — иметь тело. А вот выйти из урочища Шерик-Ше в «большой» мир они подсознательно боялись. Дай им волю — остались бы тут жить до конца дней.

Не все, правда. Подгорный Дед и рыцарь Валис чувствовали себя чуть увереннее, чем остальные. Лагаиси, похоже, испытывала по поводу окружающего мира лишь сдержанное любопытство. Она не знала многих элементарных вещей, но и не подозревала об опасностях. Чистая, наивная душа!

Вот и сейчас, пока остальные спорили, она заглянула в распахнутые двери и недоуменно произнесла:

— А как мы туда пойдем? Там же темно!

В этот момент наконец-то выбравшийся из воды Маня стал отряхиваться, окатив всех фонтаном брызг.

Рыцарь Валис утер лицо и раздраженно взглянул на вызывающе сухую красавицу:

— Никуда мы не пойдем, пока не приведем себя в порядок! Сначала надо просушить одежду.

— А что, вы не можете попросить воду уйти туда, где ее дом? — удивленно спросила Лагаиси. — Это же так просто!

— Так попроси! — разозлился рыцарь.

Лагаиси пожала плечами, прошептала несколько слов — и от ног каждого в направлении к озеру побежали струйки воды. Выглядело это не совсем пристойно, но зато через минуту одежда у всех была суше, чем до купания.

— Ух, ты! — обрадовался мастер Дравар. — А ты, девка, не дура!

— А что, все, кто так не могут, — дуры? — не утерпела Миллинитинь.

Гном зыркнул на эльфийку, но ничего не ответил. Зато снова подал голос маг:

— Изучение алгоритмов создания условий для направленного и контролируемого движения жидкостей — весьма сложная задача, доступная лишь высокоинтеллектуальным существам…

Мне захотелось схватиться за голову и убежать куда глаза глядят. С одной стороны, если нужно спасти мир, то хорошая компания не помешает. Особенно если каждый из спутников кое-что может. Но если все они — звезды первой величины, то будут, как идиоты, стоять перед открытой дверью и спорить неизвестно о чем.

«А ты еще сожалел о том, что тебе одному приходится мир спасать?» — раздалось у меня в голове.

«Да, народец подобрался разнокалиберный, — так же мысленно ответил я мертвому магу. — Поначалу я обрадовался, а теперь, пока они не разберутся, кто из них главный, они с места не сдвинутся».

«Как кто? — искренне удивился Асаль-тэ-Баукир. — Конечно — ты».

«Хм…»

В своей способности руководить я всегда сомневался. А в данной ситуации — особенно. Каждый из бывших духов в чем-то превосходил меня. Наверняка я не выстою в поединке с рыцарем Валисом. Гном знает то, о чем я не подозреваю. Маг, шаман и эльфийка могут то, о чем я могу только мечтать, у каждого из них есть чему поучиться. А на что способна водяница, я даже и не представляю. По крайней мере я видел ее в бою, когда она была еще духом, — такой уровень фехтования с двумя саблями я раньше и представить не мог.

«И как мне строить эту толпу?»

«Ну, тогда дематериализуй их всех», — ответил на мой вопрос Асаль-тэ-Баукир.

«Ага, этих дематериализуешь! Сами на атомы распылят!»

«Тогда думай — я тут не советчик. Кто из нас психологией динамичных групп занимался?»

«И это из моих мозгов выкопал?»

Я слегка обиделся на мертвого мага. Неприятно все-таки, когда кто-то копается в твоей голове, но при этом ничего умного присоветовать не может.

Почесав в затылке, я отправился бродить по округе. На ходу думается лучше. Да и Маня, которому надоело слушать споры между бывшими духами, уже с минуту нарезал вокруг меня круги. Дескать, пошли куда-нибудь, а то пить хочется, аж есть нечего! Ноги сами вынесли меня туда, где ручей вытекал из кратера. Отсюда открывался великолепный вид: блестящая на солнце, переливающаяся радугами змея — ручей, вокруг — парящие мокрыми боками камни. В нескольких шагах от берега земля покрывается травой, усеянной яркими цветами. Ниже по склону — темные полосы леса. Те, что ближе, — зеленовато-коричневые, а чем дальше — тем больше синевы. Дальние террасы и холмы — чуть размытые расстоянием, туманные, словно невесомые. И вся эта ширь, весь этот простор — под пронзительно голубым небом, какое бывает только в горах, украшенным редкими белыми облачками, похожими на плюшевые игрушки.