Просыпаться под звуки писка приборов — было не тем, с чем я надеялась столкнуться еще долгое время, или когда-либо вообще. И все же я снова здесь, в тускло освещенной больничной палате, мое тело благословенно онемело благодаря обезболивающим, которыми меня накачали.
Хотя разница между сегодняшним пробуждением и неделями назад в том, что мужчина, расхаживающий в углу маленькой палаты, больше не незнакомец. Он мужчина, которому я принадлежу всем сердцем и душой. Мужчина, который вместе со своими братьями рисковал всем, чтобы спасти меня. Несмотря на мою связь с монстром из их прошлого и мучителя из настоящего.
Мне было трудно осознать такое. Я всегда знала, что Андон был злым, но не мой отец, пока мне не пришлось расплачиваться за его грехи. Никогда больше я не смогу думать о нем как о любящем родителе, которого когда-то знала, память о нем для меня навсегда запятнана, ему нет прощения.
— Мне кажется, или это дежавю? — хриплю я, горло все еще саднит от такого количества дыма.
Брэкстен оборачивается на звук моего голоса, мука на его лице сменяется облегчением, и он бросается к кровати.
— Привет, Страна Чудес. — Он садится на стул рядом и берет мою раненую руку с капельницей, целуя забинтованное запястье. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто только что избежала смерти, — шучу я, надеясь разрядить обстановку.
Не получается.
Сожаление омрачает его лицо.
— Прости, что оставил тебя. Я должен был позволить тебе поехать с нами. Должен был...
— Перестань. — Я касаюсь его покрытого сажей лица. — Тебе не за что извиняться. Ты спас мне жизнь... снова.
Он качает головой, отказываясь принимать эти слова.
— Спас, — мягко возражаю я. — В конце концов, все и так шло к развязке. Я только сожалею, что это случилось, когда Ханна была со мной.
Его челюсть сжимается, видно, как под кожей пульсируют мышцы.
— Да, но Пирс дорого заплатил за это.
По коже пробегает холодок, когда я вспоминаю ужасный вид помощника шерифа возле сарая.
— Как Крейг справляется с этим?
Брэкстен пожимает плечами.
— Думаю, на себя он злится больше, чем на что-либо еще. Он всегда знал, что Пирс — коррумпированный сукин сын, но у него не имелось необходимых доказательств. Теперь они есть, но это больше не имеет значения, поскольку ублюдки оба мертвы и горят в аду, где им самое место.
Это наполняет меня чувством утешения, с моей груди спадает тяжкий груз, когда я знаю, что мне больше не нужно жить с постоянной оглядкой.
— А как там Нокс? — Я помню, чем он рисковал, когда прыгнул на другой конец троса. — С ним все в порядке?
— Да, с ним все хорошо. Его немного потрепало, но, если спросишь меня, это только усиливает его образ крутого зарсанца, который ему так нравится поддерживать, — шутит он с ухмылкой.
Я смеюсь, чувствуя в груди болезненный отклик, но смех быстро превращается в рыдания, когда я думаю о том, сколько людей пострадало из-за этого.
Брэкстен наклоняется ближе, давая мне возможность обвить руками его шею.
— Мне так жаль, что он причинил вам боль. Что они оба причинили вам всем такую сильную боль.
Мне не нужно уточнять, о каком другом человеке я говорю, Брэкстен знает.
— Я бы прошел через все это снова, если бы это означало найти тебя.
Красота его признания только усиливает мои эмоции. Наверное, потому, что я тоже еще раз прошла бы через все это, если бы это означало оказаться здесь, с ним.
— Он мертв, Алиса. Больше ему не навредить тебе. Никому и никогда больше не навредить тебе. — Его губы касаются моей щеки, смахивая поцелуями слезы, его прикосновения и слова исцеляют каждую нанесенную мне рану.
Стук в дверь заставляет нас оторваться друг от друга. Вытирая слезы со щек, я оглядываюсь и улыбаюсь при виде медсестры Линды в дверном проеме.
— Смотрите-ка, кто проснулся. — Ворвавшись в палату, она теснит Брэкстена в сторону и обнимает меня, прикасаясь так же нежно, как обычно. — Я так волновалась о тебе. Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке… благодаря Брэкстену, — добавляю я, бросая взгляд в его сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Линда отстраняется, переводя взгляд между нами.
— Ладно, значит, я ошибалась. Очень ошибалась, — признает она. — И чрезмерно этому рада.
— Я тоже, — отвечаю я с улыбкой.
— Слушай, я не могу долго задерживаться, мне нужно в другое отделение, но перед этим мне хотелось проведать тебя. Сегодня дежурит доктор Картер. Скоро он придет осмотреть тебя.
— Спасибо.
Она ласково касается моей щеки.
— Скоро наступит день, когда мы, наконец, выпьем тот кофе.
— Жду с нетерпением.
Перед тем как выйти, Линда поворачивается к Брэкстену.
— Берегите ее, мистер Крид. И себя.
После его кивка она выходит из палаты, снова оставляя нас с Брэкстеном наедине.
Он поворачивается ко мне со своей очаровательной ухмылкой.
— Я же говорил, что она влюблена в меня.
Из меня вырывается очередной смешок, на этот раз вызывая болезненный приступ кашля.
— Черт, прости. — Брэкстен передает мне с тумбочки возле кровати стакан воды. — Я не должен заставлять тебя смеяться.
Сделав большой глоток, возвращаю стакан обратно и откидываюсь на подушки.
— Но я люблю смеяться, особенно с тобой.
Выражение его лица смягчается.
— И что теперь? — спрашиваю я, теряясь в догадках относительно моего будущего. Я столько лет жила в страхе, терпя наказания за грехи отца, что уже не знаю, что есть нормальность, но знаю, что хочу обрести ее вместе с Брэкстеном.
— Теперь мы вернемся домой и заживем так, как нам всегда было предначертано. — Его ответ согревает теплом мое сердце и вызывает на моем лице улыбку.
— И как же это?
— С тобой в моих объятиях на веки вечные.
Глава 31
Брэкстен
Под звуки блюза, льющегося из уличных динамиков в этот необычайно теплый осенний день, мы собираемся на воскресный ужин на заднем дворе. Отец с Гвен стоят у гриля, пока мы с братьями потягиваем пиво и наблюдаем, как Ханна, Райан и Алиса играют в крокет. О чем племянница постоянно просит в последнее время.
По какой-то причине малышка без ума от этого занятия. Лично я считаю его чертовски скучным, но нельзя отрицать, как я обожаю наблюдать, как Алиса смеется и радуется, когда надирает задницу своим соперникам. Теперь я привык видеть ее улыбку чаще, что мне нравится. Так она и должна жить.
Счастливой, в полном здравии и принадлежать лишь мне.
Вот почему я не терял времени даром, когда дело дошло до того, чтобы сделать ее своей женой. Это произошло вскоре после возвращения домой из больницы. Мы провели небольшую церемонию на ферме в кругу семьи и близких друзей, среди которых были Крейг и Линда.
Нас окружал вихрь хаоса, но я отказывался ждать дольше, потому что с того момента, как нашел ее, я знал, что буду с ней вечно.
Теперь я жду того дня, когда Алиса будет вынашивать моего ребенка, над чем мы усердно трудимся. Мы оставили это на волю судьбы, поскольку она еще ни разу меня не подводила.
Алисе также все еще требуется время, чтобы исцелиться, как физически, так и эмоционально. Я знаю, что некоторые раны останутся на всю жизнь, но каждую секунду каждого дня я буду лелеять их.
Тем не менее, моя жена уже прошла долгий путь за такой короткий промежуток времени. Мы даже постоянно спорили из-за того, что она устроилась на гребаную работу.
Ей не нужно работать, потому что я позабочусь о ней. Я также прекрасно знаю, что единственная причина, по которой она настаивает на этом, — потому что считает себя обязанной мне, и это самая чертовски нелепая мысль на свете.
В конце концов, мы пришли к соглашению, что она будет чаще помогать моему отцу на ферме. Он учил ее дрессировать лошадей, и ей это нравилось до безумия. Он даже подарил ей Лилу. Сказал, что у них есть связь, не похожая ни на какую, что он когда-либо видел раньше, и эта лошадь должна принадлежать Алисе.