— Грей, — сказала она. — Мне жаль, если я причинила тебе боль.
Он долго смотрел на нее пристальным взглядом. София поборола импульсивное желание отвести глаза. Неужели сейчас он устроит ей настоящий допрос? Осмелится ли она быть откровенной?
— Что бы ты ни совершила, кем бы ты ни была… пока есть вероятность того, что ты можешь носить моего ребенка, я не выпущу тебя из виду.
Она с трудом сглотнула. Конечно, ей приходила в голову мысль о том, что она может забеременеть — разве могло быть иначе? — но совсем другое дело, когда мимолетная мысль облекается в произнесенные слова.
— Так, значит, вот почему ты взял меня с собой? Потому что я могла зачать?
Он кивнул:
— Если ты зачала — я должен предупредить тебя сейчас, — ты должна будешь выйти за меня замуж. Я не позволю тебе сбежать и растить моего ребенка бог знает где.
Она раскрыла рот от удивления. Он не мог ранить ее сильнее, даже если бы он проткнул ее кинжалом.
Если она зачала ребенка, он вынудит ее выйти за него замуж? Потому что, как он полагал, иначе она «сбежит». А если она не беременна, что тогда? Он планирует бросить ее за борт?
Наконец ей удалось вымолвить:
— Меня не заставят выйти замуж ни ты, ни кто-либо другой. Мне удалось избежать этого однажды, и я смогу сделать это снова. И у меня есть средства, чтобы вырастить ребенка, если возникнет такая необходимость. — Она похлопала по кошельку, примотанному под корсетом. — А какое значение это имеет для тебя, при твоих-то похождениях? У тебя, вероятно, бессчетное число внебрачных детей на всех континентах.
— Ничего подобного. Мой отец кинул в этот мир достаточно незаконнорожденных детей, и я всегда опасался следовать его примеру. Вот почему был очень осторожен.
— Ах да. Осторожность и малодушие, не так ли?
— Именно. До вчерашнего дня. — Он сделал сильный рывок одним веслом, развернув лодку, поскольку они уже подплыли к «Кестрелу». — Вчера я впервые допустил такую ошибку.
— Что ж, — произнесла она с горечью, — а вот я испытываю особенное чувство. Я рада, что была у тебя первой в некотором смысле, пусть даже и твоей первой ошибкой.
Он раздраженно вздохнул. С «Кестрела» кто-то бросил линь, Грей поймал его и пришвартовался к борту корабля.
— Вчерашний день был у меня первым во многих отношениях. Меня… захватило. Я ни о чем не думал.
— Ты не думал?
Ее сердце опускалось быстрее, чем якорь. Господи, ничего хуже нельзя придумать.
Их взгляды встретились. Она почувствовала, словно ее изучают самым подробным образом и выворачивают наизнанку. Словно он мог прочитать какой-то ответ в ее глазах, если будет смотреть достаточно твердо.
— Нет. Я не думал. Я… — он откашлялся, — я надеялся.
Что-то сжалось в ее груди, стало труднее дышать.
Она потянулась и взяла его руку в свою.
— А сейчас, Грей? Сейчас ты еще надеешься?
Второй линь бросили с кормы корабля, Грей потянулся за ним, разняв их руки. Покачав головой, он сказал:
— А теперь я даже не знаю, что о тебе думать.
— Понятно.
София подтянула вверх колени и прижала их к груди, спрятав лицо в сложенных руках. Он шумно вздохнул.
— Милая. — Она почувствовала, как он легко прикоснулся к ее руке. Шмыгнув носом, чтобы сдержать слезы, она подняла на него глаза. — Надейся за нас обоих, если от этого тебе легче. В настоящий момент я просто слишком устал.
Лодку начали поднимать, и она накренилась. София охнула. Грей, как бы защищая ее, сомкнул пальцы у нее на запястье. Это объятие длилось одно мгновение, а потом он отпустил ее руку.
Когда лодка достигла уровня палубы, София перебралась через фальшборт «Кестрела». Легкий стук ее туфель по палубе объявил всем о ее прибытии. О'Ши и другие матросы повернулись к ней, некоторые приветствовали ее отрывистыми словами или кивками. Она наклонила голову, осматривая аварийную мачту, прикрепленную к неровному обрубку грот-мачты.
Дейви стоял в нескольких шагах, тщательно проверяя оснастку новой мачты. Он не повернулся в ее сторону.
— Дейви, — окликнул его Грей из-за спины Софии.
— Да, капитан?
Парень не поднял головы.
— Насколько я понимаю, ты опять оставил свой гамак в румпельной.
Дейви бросил в их сторону быстрый взгляд и озадаченное «Да».
— Перебирайся в носовой кубрик при первой же возможности. — Грей обошел Софию и подошел к юноше. — На этом корабле ты матрос. Ты будешь выполнять обязанности матроса, и ты будешь спать там, где спят матросы. Ты меня понял?
— Да, капитан.
Бледные щеки Дейви порозовели. Быстро кивнув, он отправился в трюм. Но прежде он бросил на Софию раненый взгляд, который вонзил копье боли прямо в ее сердце. Это должно было бы стать знаменательным событием для него — его повышение, перемещение в носовой кубрик — днем радостного торжества и гордости. А из-за нее — оттого что, как и все остальные, он узнал о ее близости с Греем — этот день был испорчен.
— А ты, — Грей положил ей руку на спину и слегка подтолкнул к капитанской каюте, — расположишься здесь.
София осмотрела каюту. Койка задвинута в один угол, шкафчики выстроились в другом углу. В центре — стол и стул капитана. Узкая полоска окна выходит на нос корабля. Похоже на капитанскую каюту на «Афродите», только чуть меньше.
— Здесь убрали и проветрили для тебя, — продолжал Грей отстраненным тоном. — Постельное белье свежее, его захватили с «Афродиты».
— Спасибо. — Она прошла в центр каюты и повернулась лицом к нему. — Я очень ценю твою заботу.
— Я скажу, чтобы твои сундуки принесли сюда. Ты должна оставаться здесь, ты понимаешь?
Она кивнула.
— Не расхаживать по кораблю и держать дверь закрытой.
— Мне следует опасаться чего-то?
Грей покачал головой:
— Брэкетт заперт внизу. Он не доставит тебе неприятностей. Экипаж «Кестрела», похоже, доволен нашим решением. Но я не знаю этих людей, а значит, не могу им доверять.
Он бросил на нее многозначительный взгляд и повернулся, собираясь уйти.
— Подожди, — окликнула она его. Он остановился у двери. — А где устроишься ты?
— Я займу каюту первого помощника, вон там. — Он кивком головы указал на небольшую дверь как раз у входа в ее каюту. — Но буду ли я на палубе или в трюме, я всегда буду поблизости.
— Мне следует расценивать это как обещание или как угрозу?
Она неторопливо подошла к нему, вызывающе положив руки на бедра. Он окинул ее фигуру таким взглядом, что Софии показалось, что рядом полыхнуло пламя, но она все же заметила, как слегка напряглись его плечи, каким неровным стало дыхание.
Даже измученный и испытывающий душевную боль, он все еще хотел ее. На мгновение София почувствовала, как внутри ее зародилась искорка надежды.