Осмысляя феномен «гражданского общества», следует непременно учитывать его генезис – ведь исторически оно формируется и укрепляется по мере разложения и распада предшествующего ему общества сословного, постепенно «замещая» его собой. В терминах Гегеля эта историческая трансформация осмыслена следующим образом – становящееся гражданское общество конституируется на основе двух взаимополагаемых принципов: «Одним является конкретное лицо… как особенная цель… но существенно соотносящееся с другой такой особенностью… так что каждое из них утверждает свою значимость и удовлетворяется только как опосредованное другой особенностью и вместе с тем как всецело опосредованное только формой всеобщности, другим принципом гражданского общества»[426].
В переводе на более современный язык в понятии «гражданского общества» фиксируются два важных момента – во-первых, это принципиально новый способ обособления индивидов: принадлежность человека к сословию заменяется на положение «частного лица», пребывающего среди других частных лиц; во-вторых, – это кардинально изменившийся характер связей между такими лицами. Как и в любой другой общественной форме, существом этих связей остается взаимозависимость. Но теперь это прежде всего взаимозависимость контрагентов, включенных в сеть постоянно возобновляемых отношений товарообмена. В целом же мы получаем картину общества, где отношения самодеятельных товаропроизводителей являют собой структурную целостность, впервые в истории очень четко отграниченную от «государства». Это последнее, в свою очередь, рассматривается исключительно как пребывающий вне и над этой автономной целостностью институт публичной власти. Такая конфигурация, в свою очередь, требует нового, доселе неизвестного порядка отношений между государством и обществом – теперь суверенная власть обретает свои прерогативы только посредством волеизъявления суверенных граждан, а главной задачей государства становится всесторонняя поддержка и обеспечение гражданских прав и свобод.
Резюмируя сказанное, отметим, что понятие «гражданское общество» описывает изменения в положении некоторого политически интегрированного множества людей, обладающих отныне одинаковым, общим для всех правовым статусом (граждане государства), но при этом не входящих в публичные властные структуры (аппарат государственной власти). Тем самым основной акцент в анализе гражданского общества делается на существовании такой структуры социальных связей (заметим, вполне наблюдаемой), где основным элементом являются автономные самодеятельные индивиды – частные собственники, или суверенные лица, – носители неотъемлемых прав, соблюдение которых гарантируется институтами публичной власти. Отсюда, в частности, следует, что формирование второго структурного уровня гражданского общества – т. е. совокупности некоммерческих и непрофессиональных институтов и организаций – возможно только на базе уже сложившейся структуры отношений между свободными частными лицами.
В отличие от «гражданского общества» термин «гражданская нация» целесообразно использовать для характеристики культурной общности, обнимающей людей, живущих в четко очерченных политических границах и в большинстве своем обладающих набором устойчивых общих черт (знаний и определенных ценностных установок, а также интериоризованных индивидами стандартов и стереотипов социального и политического поведения). В данном случае важнейшей чертой такой общности является присущее ее членам отчетливое сознание своей гражданской принадлежности и ответственности (сознание «мы – граждане») и вытекающего отсюда права прямого соучастия в делах, направленных на реализацию общих интересов. Среди ценностных предпочтений, необходимо присущих «гражданской нации», следует в первую очередь выделить принцип верховенства прав человека. Особая значимость этого принципа обусловлена тем, что только в случае его соблюдения у людей сохраняется способность «управлять и быть управляемыми в качестве свободных граждан».
Сообразуясь с логикой такого подхода, можно видеть, что «гражданское общество» не просто возникает в силу единовременного политико-правового акта, утверждающего формальное равенство, но формируется в течение некоторого времени – по ходу действительного, а не чисто декларативного разрушения сословных перегородок. В дальнейшем мера его зрелости и развития напрямую сказывается в способности направлять деятельность институтов власти согласно принципам правового равенства граждан и защиты их интересов. Отсюда также ясно, что и «гражданская нация» не рождается спонтанно и одномоментно, обретая себя лишь в результате усилий, направленных на упрочение гражданского общества и его институтов в их взаимодействии с государством. Вместе с тем начиная с известного момента уже ставшая «гражданская нация», знаменуя собой новый уровень консолидации общества, оказывается важнейшим фактором его дальнейшего стабильного развития.
В заключение хотелось бы особо выделить одно, ныне несомненно наиболее значимое для обсуждаемой темы соображение. Драматические обстоятельства последних десятилетий позволяют утверждать, что со второй примерно половины ХХ в. история человечества претерпела более чем существенную качественную трансформацию. Начиная с этого времени запущенные много ранее процессы глобализации перешли в новую фазу. Опуская более подробные аргументы, отмечу лишь, что логика этих процессов обещает в ближайшем будущем дальнейшее нарастание процессов социокультурной интеграции. Поэтому одной из составляющих изменений должно стать преодоление культурного разобщения отдельных ветвей человечества – как необходимой предпосылки снижения уровня конфликтности в отношениях между ними. Итогом этого процесса может стать преобразование человечества ХХI в. в единый социальный организм, способный адаптироваться к новым требованиям, порожденным накопившимися за последние полтора-два столетия изменениями в условиях жизни людей и формах их социальной организации. Однако важно понимать, что в отличие от предыдущих эпох мы не можем более полагаться на спонтанный ход событий, когда возникавшие по ходу истории отклонения или деформации ее магистрального пути со временем корректировались. Сегодня мощь вооружений такова, что позволяет не только государствам, но и небольшим группам и даже отдельным индивидам причинить практически невосполнимый ущерб жизнедеятельности всего мирового сообщества. И если ранее в наших силах было преодолеть разрушительные последствия крупномасштабных конфликтов (даже такие, какие причинила Вторая мировая война), то теперь риск необратимых потерь стал слишком велик. Отсюда следует, что человечество сумеет сохранить себя, лишь только осознанными созидательными усилиями поддерживая мирные отношения между народами, обеспечивая развитие, отвечающее общим закономерностям исторического процесса.
Нина Багдасарова, Марина Глушкова[427]
На обломках устаревших категорий: анализ политической теории через призму практики национального строительства в Кыргызстане
Последние несколько лет Кыргызстан стал ареной развернутых дебатов, посвященных этнической политике. Они начались в конце 2010 г., который был отмечен тяжелым политическим кризисом. В апреле прокатились протестные выступления, приведшие к нелегитимной смене президента и политического режима; в июне 2010 г. на юге страны возникли массовые межэтнические столкновения, в результате которых погибли сотни людей. Реакцией со стороны государства и общества стала разработка сначала двух альтернативных, а затем и третьего (компромиссного) варианта политики в области межэтнических отношений. Эти три документа, наряду с Концепцией этнического развития 2004 г., которая является единственным до 2011 г. прецедентом в официальных попытках оформления этой политики, будут выступать в качестве основного объекта данного исследования.
Методологический национализм и подходы к анализу
«Методологический национализм»[428] – это система взглядов, которые базируются, в первую очередь, на представлении о национальном государстве как некотором «естественном» способе политического устройства. В последнее время исторический анализ появления современной модели национального государства, с одной стороны, и дискурс о глобализации и изменении его роли – с другой, делают критику «методологического национализма» все более популярной. С точки зрения Андреаса Виммера и Нины Глик Шиллер, методологический национализм предполагает несколько «логических» ловушек, которых очень сложно избежать, размышляя над процессами государственного и национального строительства, а в нашем случае и над оформлением отношений между разными этническими группами внутри одной нации[429]. Одна из этих ловушек обусловлена преуменьшением «роли национализма в построении современного государства путем аналитического отделения подъема национализма от современного государства и демократии. Таким путем, национальное конструирование процесса строительства современного государства и демократизации было практически невидимым. Государство и нация рассматривались как два отдельных объекта исследования. Многие ученые изучали нацию как основную область идентичности. Нация рассматривается как группа людей, имеющих общее происхождение и историю… Напротив, “государство”, в большинстве случаев, понимается как независимая система правления, существующая на определенной территории. В политологии это привело к созданию теории, рассматривающей государство как нейтральную территорию для различных групп, с собственными интересами – исключая, таким образом, из картины тот факт, что современное государство, само по себе, вошло в симбиозные отношения с политическим проектом национализма»[430].