Поскольку «свои»/«чужие» обозначаются посредством специфических имен-этнонимов, эти последние, как правило, несут еще и эмоционально-оценочную нагрузку, выражая преобладающие в данное время стереотипы восприятия. Стоит отметить, что характер такого рода стереотипов может меняться в зависимости от многих факторов; так, во время Великой Отечественной войны «немец» для граждан СССР означало «враг», тогда как «американцы» воспринимались как союзники. Не вызывает сомнений, что подобные установки способны оказывать на социальное поведение сильнейшее воздействие. Хорошо известно, что доведенное до крайних степеней сознание своей особости может порождать радикальную ксенофобию – готовность отторгнуть или унизить всякого, кто не воспринимается и не признается «своим».
Наряду с этим нельзя не отметить, что при изучении самосознания ряда этнических общностей возникает еще один пласт проблем, обусловленных действием такого фактора, как социальная стратификация. Влияние его особенно усугубляется в тех ситуациях, когда степень различий между стратами весьма значительна. Уровень материальной обеспеченности и образования разных общественных слоев, характер их деятельности и обыкновенно связанный с этим социальный статус не могут не сказываться на типичных для каждого из таких слоев особенностях культуры. В силу этого в стратифицированном обществе культурное единство «верхов» и «низов», в самом общем выражении неоспоримое, может порой сочетаться с весьма контрастными различиями. Тот же «общий язык этноса» может «внутри себя» быть существенно различным – грамматически и стилистически правильным, «литературным» в образованных слоях и «просторечным» в нижележащих социальных стратах (разумеется, речь идет лишь о преобладающих стандартах речевой практики).
Тем не менее взятая в своем целом культура – это непременная составляющая воспроизводства человеческого сообщества. С этих позиций становится очевидным, что необходимой предпосылкой складывания всякой этнокультурной общности и обретения ею специфических признаков является постоянно возобновляемое взаимодействие людей – множество совместно осуществляемых ими практик, соотнесенных между собой и направленных к поддержанию совместной жизни. Отсюда ясно также, что культурная преемственность обуславливается не путем прямого наследования неких изначально принадлежавших «первопредкам» самодовлеющих и сущих в себе и для себя ментальных и поведенческих черт, а только через усвоение новыми поколениями культурных кодов, программирующих повседневную деятельность. Исследование конкретного, т. е. всякий раз особенного, наполнения перечисленных общих признаков в разные исторические эпохи, а также их изменений во времени позволяет выявить основные факторы и общие закономерности процессов этногенеза. В этом плане следует прежде всего иметь в виду, что важнейшим требованием, обуславливающим долгосрочное поддержание жизни общества, является достаточный уровень релевантности культурных программ наличным объективным условиям и обстоятельствам – то, что можно охарактеризовать при помощи словосочетания «адаптивная ценность культуры». Но коль скоро условия и обстоятельства жизни сообщества с течением времени непременно меняются, его культура – во имя поддержания своей «адаптивной ценности» – также должна изменяться. Этой закономерностью в конечном счете объясняется возникновение исторически различных типов культуры.
Дальнейшее изложение будет сосредоточено на проблеме соотношения понятий «этнос» и «нация». Первое из них, как уже отмечалось, служит для выражения общей природы этнических феноменов, второе – выражает специфические особенности одной из форм этнической общности. При этом следует принять во внимание, что характерное для науки ХХ в. резкое увеличение объемов информации привело к тому, что в целом ряде областей знания исследования теперь проводятся на нескольких соотнесенных между собой уровнях абстракции. Социально-исторические дисциплины, и в их числе этнология, не составляют здесь исключения. И поскольку эмпирически наблюдаемые процессы жизнедеятельности людей отличаются чрезвычайно высоким разнообразием, ключевое значение обретает философская и методологическая рефлексия. Ведь, как уже было сказано выше, только располагая надежным понятийным и методическим инструментарием, исследователь получает возможность пройти между Сциллой поверхностных обобщений и Харибдой описания бесконечно умножаемых подробностей.
Соответственно, обращаясь к проблеме соотношения «этносов» и «наций», следует, на мой взгляд, исходить из теснейшего переплетения основных составляющих – экономической, политико-правовой и культурной – единого процесса становления новой формы социальной интеграции, получившей наименование «национальное государство». Дело в том, что их обособленное рассмотрение уводит в тень достаточно неоспоримое обстоятельство – ведь формирование единого централизованного государства среди прочего непременно сопровождается существенными изменениями в культуре этнотерриториальных групп, дотоле обособленных, а теперь объединяемых общей политической организацией и постепенно прорастающими экономическими связями. По всей видимости, именно упрочившиеся институты государственной власти становятся весьма действенным (но отнюдь не единственным) «инструментом» процесса культурной интеграции множества людей, до того пребывавших в состоянии относительной обособленности и разобщенности. На первых порах здесь превалирует необходимость распространения общей юрисдикции на всем очерченном государственными границами пространстве, благодаря чему общество достигает более высокого уровня управляемости. Наряду с этим установление общего гражданства (подданства) также «работает» на обеспечение более высокого уровня культурной интеграции – теперь люди (пусть сначала только номинально) пребывают в одном и том же правовом статусе. Но наиболее сильно обретению большей культурной гомогенности все же способствуют факторы экономического порядка; прежде всего – нарастание интенсивности процессов товарно-денежного обмена. Это, в свою очередь, влечет упрочение института независимой частной собственности и разработку необходимых для его нормального функционирования правовых гарантий.
Рассмотренное в несколько ином плане, действие тех же самых факторов обуславливает рост интенсивности коммуникаций между населением территорий, до того лишенных возможности близкого общения. Большое влияние на складывание конкретного облика «национального государства» оказывают также размеры территории, характер и способы расселения людей, мера начального этнокультурного разнообразия, тип политического устройства и особенности сложившихся политико-правовых практик, а также формы и масштабы социальной стратификации. Поскольку все перечисленные группы факторов взаимообусловлены, значительное рассогласование между ними – скажем, преобладание системы перераспределения ресурсов посредством политико-административных рычагов, блокирующее или существенно затрудняющее свободный экономический обмен, – способно значительно видоизменить характер процессов нациестроительства или даже заблокировать их. Тем не менее практически неизбежным следствием постепенно накапливающихся в образе жизни большого числа людей изменений – хозяйственно-экономических, политических, юридических, даже бытовых – становится преобразование культуры взаимодействующих индивидов и групп в направлении большей ее гомогенности, включающее, в частности, повышение уровня транспарентности отношений между ними.
В рамках другого подхода к изучению становления современных наций расставляются иные акценты. Здесь доминирует представление о «государстве-нации» (англоязычное «state-nation) – тем самым, как уже было сказано, «этническое» пытаются резко обособить от «национального». В этом случае «нация» мыслится как общность только политико-правовая, а этнокультурная принадлежность ее граждан выносится как бы «за скобки». Однако при таком подходе возникает целый ряд затруднений. Особенно ощутимыми они становятся в тех случаях, когда мы имеем дело с государствами, объединяющими множество различных этнических групп (такие государства именуются либо «полиэтническими», либо – заметим это особо – все же «многонациональными»). Конечно, нельзя не учитывать, что настойчиво проводимое разведение понятий «этнос» и «нация» бывает продиктовано соображениями прагматического свойства – стремлением противодействовать шовинистической идеологии, требующей создания «национального государства» как государства либо полностью этнически гомогенного, либо построенного на началах доминирования так называемой «титульной нации» и, соответственно, явной или скрытой дискриминации всех прочих этнических групп.