— И что? — не понимаю его радости. В Лехиных глазах примерно тот же вопрос светится.
— Как что? Но ведь это именно то число, на которое отличаются даты современного летоисчисления от старого, допетровского. Был у нас такой правитель, — пояснил мне «исследователь». — Очень много чего в стране реформировал, в том числе календарь. И так вот, выходит, что там, за горами, живут все еще по допетровскому календарю! Сохранили старинное летоисчисление! Понимаешь, сохранили традиции, культуру!
— Это просто числа, — пожимаю плечами, не находя поводов для энтузиазма. — Которые вампиры оставили, поскольку им понравилось их количество. Семь тысяч звучит гораздо солиднее одной, а уж два года от основания государства и вовсе бы не звучало. Согласно официальной теории, нашей стране не одно тысячелетие, а уж государству вампиров и подавно.
— Но значит, оно настоящее! Значит все, что ты говоришь, правда. Потому что о старом календаре у нас никто уже не помнит, кроме историков, разве. И если бы у вас не было его, если бы вы им не пользовались… Нет, не так. Если бы за горами не было людей, которые все еще живут по старинному календарю, а вампиры, как считает Полковник, подобрали и обучили тебя тут, они бы не смогли научить тебя правильным датам, им бы просто неоткуда было их взять… Да и незачем! Зачем создавать тебе легенду «девочки из Сибирии»? Она тебе никак не пригодится, навредит если только!
— И чем же она мне навредит?
— Ты не понимаешь, — вздыхает он. — Полковник же тебе вчера намекал. В Сибирии нет людей. Никаких, вообще. И вампиров нет. Это просто сказки, не существуют они. А там, — он кивает куда-то, видимо, в сторону гор, — просто мертвая земля. Аномальная зона со смертельным излучением, образовавшаяся в результате падения метеорита.
— Погоди, — что-то эта его информация никак не вяжется с той, что выдавал мне вчера Полковник. — А как же «оскотинившиеся потомки пленных»? Опустевшие в результате войны города? Исторические хроники о тех событиях? Да бесчинствующие «твари», которых вы ловите, наконец. Оставившие вам девять трупов за неделю. Вы же все прекрасно знаете, и кого вы ловите, и где они живут, и что тут триста лет назад было.
— Так это мы, — уточняет Каховский. — А есть все остальное человечество. Почему ты думаешь, я в группе Полковника свои книжки пишу? И издают их исключительно для внутреннего прочтения?
Пожимаю плечами. Откуда я могу знать?
И выясняю следующее. Информации нет. Узнать правду о противостоянии людей и вампиров по эту сторону гор так же проблематично, как и по ту. Все сведения, как утверждает Каховский, были тщательно скрыты еще во времена того самого Петра. Который реформы проводил и календарь менял. Потому как требовалось ему железо, которым Каменные горы богаты, задумал он тогда тут заводы ставить, чтобы было из чего пушки для армии лить. А народ этих мест боится. Вот и выдумали тогда легенду, что боятся тут нечего, что было, то прошло, да и то, было ли? Мало ли, что старики брешут… А может, и подсказали тогда Петру, что бояться нечего, что от Границы вреда не будет, главное — в светящееся поле не заходить. Но — вреда не будет не просто так, а если люди забудут… а он лично постарается, чтоб хорошо забыли… И он постарался. Потому что вел тогда долгую, тяжелую войну на западе, заводы были нужны, а вот «открытие второго фронта» на востоке — вовсе даже нет. Говорят, тогда и был подписан первый секретный договор… и с каждым новым правителем его подписывают заново. Но, впрочем, это всего лишь слухи. Никто и никогда подобных документов не видел.
Сам Каховский, будучи родом из приграничья, увлекся тайной Сибирии с детства. Сначала шары, в которых я по описанию узнала вампирские машины. Потом рассказ какого-то случайного свидетеля. Потом многочисленные опросы всех, кто видел или знает хоть что-то необычное о Границе. Потом многочасовые сидения в архивах. Потом статьи в небольших газетах, критика на которые была невероятно жесткой и беспощадной. А потом и вызов «куда следует». Куда именно следовало вызывать исследователя-энтузиаста, я не поняла, а он не объяснил. Зато ему очень подробно там объяснили, что либо он продолжает свои исследования под крылом одной очень надежной организации, либо не продолжает их вообще. Так он и попал в «отряд».
Официально отряд назывался «подразделение быстрого реагирования в чрезвычайных ситуациях». Или нет, не так. Официально он не существовал. Не могло быть никаких «охотников на вампиров» потому как в природе не было никаких вампиров. И целью организации была не столько ликвидация самих «тварей» и «ведьм» (хотя, и это, разумеется, тоже), сколько сокрытие информации о происшедшем.
Выслушавший этот рассказ Леха Каховского обсмеял. Никакого тайного договора Петра с вампирами, по его мнению, не было, и быть не могло. Вампиры — природные враги людей, и договариваться с ними никто бы не стал, да и они бы — не стали. Информация от широкой общественности скрыта, это да. Но не ради вампиров, а ради спокойствия в государстве. Ведь кто, иначе, стал бы селиться в столь опасной близости? Здесь была бы огромная полоса отчуждения, километры колючей проволоки… А горы богаты полезными ископаемыми, их необходимо разрабатывать, а значит — заселять.
Отряд создан для борьбы с вампирами. И предотвращения паники среди населения. Которую энтузиасты копаться где не надо и разводят. Да, официально он не существует. Но это не мешает ему приносить пользу своей родине.
— Ну, тогда и я расскажу историю, — осторожно начала я. — Не о древних временах, я о них мало что знаю. А о том, что происходит сейчас. И чем, судя по всему, занят ваш отряд. Помимо того, что приносит пользу родине и непримиримо борется с вампирами.
Попытка была рискованная. Но, похоже, других кандидатов договориться у меня не будет. Все решает, конечно, Полковник. Но он уже все решил. Или ему уже все решили. В отличие от исполнителей, он точно знает задачи отряда. Каховский, понятно, не решает тут вообще ничего. Он, конечно, многое знает, о многом догадывается. Но хоть какого-то влияния у него здесь нет. Он даже не военный, он вне штата… Но зато он не лоялен. Его сотрудничество с отрядом вынужденное, он их (и даже более высокое руководство) подозревает в сокрытии и нечистоплотности. Он чужд политики, он «за правду». Он мог бы проникнуться и посочувствовать. Но вот помочь…
Помочь, похоже, мог бы разве что Леха. И то, если я не переоцениваю его возможности. Или степень его информированности и мотивы. Или свои способности убеждать… Но снять сеть я ведь его убедила. А с другими, судя по конвоиру, мне и поговорить-то возможности не дадут.