ближайших соседей КНДР – России, Китая и Японии. Также США стали существенно усиливать свое военное присутствие в регионе. Настрой северокорейского руководства в отношении этих начинаний был настолько апокалиптическим, а то и попросту параноидальным, что кое-кто из представителей верхушки страны склонялся к возможности превентивного удара, если заявленные США меры будут реализованы. По оценкам Пентагона, которому, вероятно, также были не чужды апокалиптические настроения, полномасштабная война на Корейском полуострове могла стоить жизни миллиону людей, включая 80–100 тысяч американцев, потребовала бы расходов в объеме более 100 млрд долларов и причинила бы экономический ущерб порядка триллиона долларов[364]. Немалая, прямо скажем, цена за то, чтобы не дать убогому режиму обзавестись бомбой, способной убить несколько десятков тысяч человек – если бы она вообще взорвалась – и наверняка ставшей бы самоубийством для режима.
Однако в результате руководители Северной Кореи, по сути, вполне намеренно занимались масштабным политическим вымогательством. Дело в том, что на этот режим никто не обращал особого внимание, за исключением случаев, когда КНДР подозревали в разработке ядерного оружия. Поэтому северокорейские лидеры явно были невероятно польщены, когда в попытке урегулировать кризис 1994 года к ним приехал бывший президент Джимми Картер, ставший самым известным американцем, когда-либо ступавшим на эту землю. Картер быстро устроил сделку, предполагавшую, что Северная Корея примет международных наблюдателей, которые удостоверятся, что страна не занимается разработкой ядерного оружия. Взамен Северная Корея великодушно приняла от Запада взятку в виде помощи, включавшей несколько высокотехнологичных реакторов, которые могли производить большие объемы энергии, но не обогащенный до уровня ядерной бомбы плутоний. Кроме того, прозвучали разнообразные обещания о нормализации отношений, которые, по сути, остались невыполненными, поскольку существовали надежды и ожидания, что северокорейский режим скоро рухнет[365].
В последующие годы эти расчеты порой казались оправданными, поскольку к экономической катастрофе, собственноручно организованной северокорейскими правителями, добавились наводнения и плохие погодные условия. В стране разразился голод, жертвами которого стали сотни тысяч, а по некоторым скрупулезным оценкам, даже более 2 млн человек. После этого Запад направил Корее продовольственную помощь, хотя Соединенные Штаты поначалу, похоже, пытались систематически отрицать факт голода. США опасались, что лишенная политической составляющей реакция на гуманитарную катастрофу подорвет их усилия по использованию продовольственной помощи для получения от Северной Кореи дипломатических уступок[366].
В 1994 году полномасштабная война всерьез рассматривалась в качестве способа не дать Северной Корее шанса на создание нескольких, по сути, бесполезных атомных бомб[367]. Однако никто из высокопоставленных лиц, по-видимому, не допускал, что гуманитарные бедствия в этой стране можно наиболее эффективно прервать при помощи военно-полицейской операции для избавления от главной причины невероятных страданий северокорейского народа – никчемного политического режима.
Гаити (1994–1996)
Когда в 1991 году законно избранная власть Гаити была свергнута в результате военного переворота, президент США Джордж Буш отреагировал на это жестко: он заявил, что ситуация в крошечной нищей стране «представляет беспрецедентную и чрезвычайную угрозу национальной безопасности, внешнеполитическим интересам и экономике США»[368]. (Примерно в то же время дискредитировавшая себя диктатура в Алжире, гораздо более важной стране, чем Гаити, отменила выборы, однако США отреагировали на это с напускным спокойствием – вероятно, потому, что на выборах, скорее всего, победили бы исламские экстремисты.) Чтобы выразить свое возмущение, Буш ввел в отношении Гаити экономические санкции. Как и следовало ожидать, санкции почти не затронули местных головорезов, но привели к еще большему обнищанию всех остальных жителей страны. Остров покидали толпы несчастных беженцев, многие из которых направлялись в США, что порождало там уже внутриполитические проблемы[369].
В ходе предвыборной кампании 1992 года кандидат в президенты США Билл Клинтон раскритиковал действия администрации Буша и двусмысленно намекнул на готовность помогать беженцам. Одержав победу, Клинтону пришлось взвалить на себя эту нерешенную проблему: он попытался договориться с гаитянской диктатурой, что та добровольно сложит полномочия и передаст власть законно избранному президенту. Когда в силу ряда причин этот процесс не увенчался успехом, администрация Клинтона в 1994 году стала рассматривать возможность интервенции для наведения порядка. Объясняя ситуацию общественности, Клинтон предпочел использовать блестящую риторику Буша об антидемократическом перевороте. В отличие от проблем вокруг Сомали, поток отчаявшихся беженцев, прибывавших в США, позволял считать ситуацию на Гаити более значимой для внутренней повестки. Однако американская общественность, похоже, так и не уяснила неотложность гаитянской проблемы, и политика Клинтона на этом направлении никогда не имела особой поддержки, несмотря на масштабное давление «черного лобби» в Конгрессе, чьи голоса требовались президенту для решения других вопросов[370].
С приближением американского вторжения Джимми Картер и Колин Пауэлл[371], действуя в качестве частных переговорщиков, смогли убедить гаитянскую хунту, что мирный отказ от власти является для нее делом чести. После этого американские войска восстановили полномочия избранных властей Гаити, предоставили им содействие и привлекли ООН для помощи стране вернуться к жизни. Однако идеальных решений не было – преимущественно из-за бесконечных политических раздоров и патовых ситуаций. И в марте 1996 года американские войска брезгливо покинули Гаити. В New York Times этому событию была уделена небольшая заметка в «подвале» 14-й страницы[372].
Босния (1995)
Ведущим развитым государствам было сложно разобраться с конфликтами, которые разразились в Хорватии в 1991 году и в Боснии в 1992 году, – это были первые за целое поколение гражданские войны в Европе. Ключевые державы демонстрировали возмущение происходящим, принимали патетические резолюции, проводили мирные конференции и предоставляли ООН разнообразные полномочия по оказанию гуманитарной помощи и организации неких «безопасных зон», то есть слабо охраняемых анклавов, на которых спасавшиеся от этнических чисток беженцы могли найти пищу и приют. Кроме того, в 1992 году был направлен небольшой контингент в Македонию – еще одну бывшую югославскую республику, над которой нависла угроза гражданской войны, но она так и не материализовалась.
Если в силах сербов в Хорватии и Боснии все больше доминировали преступники[373], то их противники, наоборот, работали над созданием полноценных армий. Хорватия на момент провозглашения независимости не была готова к войне и имела очень слабое вооружение, однако затем, несмотря на международное оружейное эмбарго, постепенно комплектовала и обучала конвенциональные вооруженные силы, используя западных советников и, по сути, получая западную, в особенности американскую, помощь. Правительство Боснии для создания своей армии в октябре 1993 года предприняло опасную, но в итоге увенчавшуюся успехом операцию по ликвидации двух из самых влиятельных банд в Сараево. Годом ранее эти группировки помогали защищать столицу страны, но затем взяли под свой контроль несколько районов города и терроризировали их жителей, как мусульман, так и