Читать интересную книгу Пережитки большой войны - Джон Мюллер

санкциями заставит Ирак отступить, выполнив предъявленные ему требования. К концу месяца угроза обрела более четкие очертания, поскольку Буш заручился согласием Совета Безопасности ООН на применение военной силы, если Ирак не выведет войска из Кувейта до 15 января 1991 года. Первоначально политику Буша в отношении Ирака безоговорочно поддерживали лидеры и республиканцев, и демократов, но многих встревожило одностороннее ноябрьское решение президента пойти на эскалацию и его явное стремление начать войну до того, как возымеют эффект экономические санкции. Впоследствии Буш формально обратился к Конгрессу за разрешением на использование американских войск за рубежом по истечении срока ультиматума, установленного Совбезом ООН. После продолжительных дебатов большинство конгрессменов, в Сенате оказавшееся весьма незначительным, проголосовало за, тем самым поддержав политику, в целом угодную обеим партиям.

По мере развития событий Буш полностью сконцентрировался на ситуации в Ираке и едва ли не стал одержим ею, считая, что «проходит настоящее испытание огнем». Некоторые наблюдатели считали, что он жаждет войны. Буш настаивал, что в сложившейся ситуации компромисс невозможен: по его мнению, Саддам должен с позором покинуть Кувейт без каких-либо условий, понеся за свою агрессию максимальное унижение. Кроме того, усиливались опасения, что Ирак создаст примитивную атомную бомбу, и в дальнейшем это усложнит силовое решение. К тому же постоянные сообщения о зверствах, творимых иракскими войсками в Кувейте, приводили Буша в подлинную ярость. Тем временем его военные советники пришли к выводу, что война против иракской армии может быть легко выиграна – как выразился сам Буш, «мы надерем Саддаму задницу». Влиятельный сторонник военной операции, конгрессмен-демократ Лес Аспин, возглавлявший комитет по делам вооруженных сил в палате представителей, публично объявил, что «шансы на скорую победу чрезвычайно велики», предположив, что общее число потерь среди американцев составит 3–5 тысяч человек, включая 500–1000 погибших[336].

Саддам Хусейн явно убедился, что война была неизбежной, а унизительное отступление для него равносильно «самоубийству». В связи с этим он заявил, что Буш блефует, и отказался вывести войска из Кувейта. Нарастающее ощущение беспомощной неизбежности присутствовало и в Вашингтоне: казалось, Соединенные Штаты уже не в силах отказаться от дорогостоящей и все более масштабной военной операции, за два месяца до этого единолично инициированной президентом. Заручившись согласием Конгресса, Буш провозгласил, что грядущая победа станет «великим предвестником нового мирового порядка», и начал военные действия безлунной ночью 16 января 1991 года, за несколько дней до запланированных в Вашингтоне массовых антивоенных демонстраций[337].

При обсуждении итогов и уроков Войны в Заливе часто звучал вывод, что она продемонстрировала, как выразился один из аналитиков, «революционный потенциал новых технологий» или же действенную «мощь согласованности и синхронности». В то же время основной урок этой войны, похоже, заключается в легкости победы над врагом, который имеет мало представления об эффективной системе обороны, стратегии, тактике, планировании, поддержании боевого духа или командовании. На поверку сколько-нибудь существенных признаков того, что иракское руководство уделяло серьезное внимание выработке целостной эффективной стратегии, не обнаружилось. Видимо, иракцы не утруждали себя и особыми размышлениями о возможных действиях противника, оставив без прикрытия свой правый фланг, растянувшийся на сотни миль[338].

Саддам грозился устроить «мать всех сражений», но вместо этого его войска вместе с командирами продемонстрировали мать всех поражений. Похоже, что многие офицеры бросили свои части в самом начале кампании, оставив жалких солдат на произвол судьбы. Но тот факт, что командование иракской армии явно не имело четкого представления о том, как противостоять противнику, оказался, по-видимому, лучшим исходом для всех. Наиболее популярной у иракцев «тактикой» было окопаться на почтительной дистанции от потенциальных целей бомбардировок и дожидаться там благоприятной возможности сдаться в плен. Несколько сражений, организованных танковыми силами Республиканской гвардии Ирака, были короткими (не более 75 минут) и продемонстрировали недостаток внятного мышления у иракского командования, поскольку эти бои происходили слишком далеко на юге, что позволило основным силам американского наступления совершить фланговый обход танковых частей с севера. По словам генерал-майора Барри Р. Маккефри из 24-й пехотной дивизии, эта война напоминала «футбольный матч команды восьмого дивизиона с клубом премьер-лиги». Или, как сказал один американский морской пехотинец, «боевые навыки иракцев заслуживают единицы по десятибалльной шкале»[339].

Подлинным реальным достижением вооруженных сил США в Войне в Заливе, скорее всего, был тот способ, который позволил нанести поражение жалкому и напуганному, но при этом хорошо вооруженному противнику, отделавшемуся небольшими потерями. Судя по всему, во всех сражениях на земле и в воздухе в Кувейте и на юге Ирака погибло лишь несколько тысяч иракцев. Вероятно, главный военный урок кампании в Персидском заливе заключался в том, что «массовые жертвы не есть признак эффективного ведения войны», как выразился по этому поводу Джон Хейденрич[340].

Сдерживание и устрашение Ирака после Войны в Заливе (1991–2003)

Однако последствия победы в Войне в Заливе оказались хлопотными. Буш и американская пропаганда спровоцировали выступление врагов Саддама внутри Ирака – курдов на севере страны и шиитов на юге. Воспользовавшись благоприятным моментом, они восстали в надежде на поддержку победивших американцев. Но Буш, даже несмотря на торжественное заявление, что Америка наконец преодолела «вьетнамский синдром», снова руководствовался подобными опасениями: когда жалкие защитники Ирака покинули свои разрушенные бомбами укрытия, президент США отказался от интервенции с целью поимки Саддама или помощи мятежникам, дабы не втягивать американских солдат в затяжной конфликт, подобный войне во Вьетнаме[341]. Поскольку Соединенные Штаты заняли позицию стороннего наблюдателя, остатки армии Саддама жестоко подавили восставших, что спровоцировало масштабное и получившее большую публичную огласку бегство перепуганных курдов в Турцию (или прилегающие к ней территории), которая является важным союзником НАТО. Тем временем Саддам Хусейн непоколебимо продолжал контролировать власть в Ираке, что совершенно шло вразрез с уверенными прогнозами большинства аналитиков, предрекавших скорое падение его режима[342].

В итоге ситуация потребовала от американской администрации определенных действий. Для того чтобы помочь Турции, которую осаждали беженцы, американцы создали для курдов на севере Ирака зону безопасности, а также установили на юге страны бесполетную зону, чтобы помочь шиитам[343]. На протяжении последующих 12 лет ценой значительных затрат США, время от времени поддерживаемые союзниками, продолжали кампанию точечных бомбардировок, направленных на то, чтобы изнурить и запугать иракский режим, а также для сохранения бесполетных зон.

Кроме того, применялись экономические санкции. До войны их целью было вынудить Ирак к уходу из Кувейта. Однако в ходе войны и после ее окончания США и ООН существенно повысили требования, необходимые для снятия санкций: теперь Ираку нужно было выплатить репарации. Кроме того, инициаторы этих мер настаивали, что Ирак