Читать интересную книгу Внук кавалергарда - В. Коваленко

— Под левой коленкой правой ноги, — усмехнулся Сергей, вставая и подходя к двум баранам.

Он взял воткнутый в снег нож и полоснул по грудной диафрагме барана.

Лешка какое-то время, как Фома неверующий, смотрел бестолковым взглядом то на открывшиеся в баране сердце и легкие, то на доктора.

— Ну ты силен! — наконец-то прорезал его горло восторженный крик.

И они принялись с Генкой радостно обниматься и приплясывать, как пьяные чукчи.

— А я уж думал, бессердечный баран мне достался, а оказывается, такого быть не может, потому что не может быть, — выплясывая шаманский танец, радостно мудрствовал он.

— Пить надо меньше, — веско сказал Сергей, втыкая опять нож в снег.

— И на старуху бывает проруха, — философски откликнулся Лешка и принялся у хитрого барана вырезать пропавшие было сердце и легкие.

— Сейчас, дохтор, выпивать будем, — заговорщицки подмигивал он Сереге, укладывая треклятые органы в авоську, великодушно предоставленную запасливым зятем. — Вы нас ждите, мы сейчас, шкуру и эти агрегаты скинем за литр самоката и как штык здесь будем. Вы только судье ни гу-гу, — приложив заговорщицки палец к губам, попросил он. И, перекинув через штакетник шкуру барана на дорогу, два клоуна полезли следом за ней.

На дороге долго спорили, к кому лучше нести свое добро. Так и не придя к общему решению, пошли, скандаля, по улице.

Мы опять присели на порожке бани. Курили и со смехом вспоминали про бессердечного барана.

Нечистая сила

Да, все началось с Женьки Ерофеева, им же и закончилось. Он вообще какой-то странный, этот Женька. Как втемяшится что-то в голову, ты хоть тресни, а он все одно — своего добьется. Так и в тот день: как начал с утра галдеть: «Айда, пацаны, по ягоды сходим, все ведрами прут, а чем мы хуже», — и уговорил нас все же, черт рыжий.

И вот до обеда отправились мы втроем в дальний лес, по малину. Пришли на поляну, только начали собирать — а тут небо тучами заволокло и дождик накрапывать стал. Ну, мы пустились бежать, а он пуще хлестанул. Тропинка шла мимо кладбища, а там стояла то ли маленькая часовня, то ли сторожка. Не знаю, как и назвать. Ну, мы чесанули от дождя к ней. Бежим и видим: в ней на подоконнике свеча горит и что-то черное промелькнуло в окне. Мы значения не придали, влетаем в нее со скоростью зайцев, убегающих от охотника. Через минуту освоились. Видим, свеча не горит, все освещение от молний дождевого неба. В комнатке сумрачно и холодрыга дикая. Неуютно как-то нам стало. А тут на столе пустая бутылка стоит и дверца у голландки открытая. Ну, Витька Федько взял эту бутылку и бросил в зев голландки. Слышим, она полетела, как будто в глубину и далеко-далеко. Ужас тут нас охватил, и мы, не сговариваясь, кинулись к дверям. Выскочив на воздух, шустро пошагали по гравийной дорожке в сторону деревни, не говоря друг другу ни слова. Как будто так и надо.

Мы опять же, не сговариваясь, обернулись к сторожке, и нас сковало страхом. Там вновь горела свеча и что-то черное, непонятное выглядывало в окно. И с диким визгом мы кинулись бежать. Не пробежали мы и десяти метров, как над нашими головами пролетела пустая бутылка и, звеня, покатилась впереди нас.

Как мы добежали до дома, я уж и не помню.

На следующий день мы собрались вдесятером и гурьбой пошли в сторожку удостовериться в наличии нечистой силы, про которую нам все уши прожужжал Ерофейчик. К нашему удивлению, там ничего не обнаружили. Комнатка как комнатка, в углу стояли лопаты и зачем-то серп, наверное, траву на могилках подстригать. С голландкой тоже было все нормально, лежал там колосник, и никакой бездонной ямы. Вот только бутылку мы нашли разбитой. А так все нормально, детские страхи, да и только.

Шли годы, и мы бы забыли об этом случае, если бы не Ерофейчик. Он полностью башкой тронулся, как заговариваться стал, все время талдычит:

— Это не что иное, как нечистая сила была, и она нас предупреждала о суровостях грядущей жизни. Молиться надо отцу небесному и просить прощения за грехи наши земные.

И верующим стал до умопомрачения. Сами помните, как в Советах с религией боролись, но и они на Ерофейчика плюнули, как на больного головой. И предложили убраться из школы. Но тут за Ерофейчика кинулся в защиту сельский поп и все ходячие бабки. Уговорили все директора школы оставить Ерофейчика доучиться. С того дня Ерофейчик из церкви не вылазил. Целый день с попом лясы о грехах человечества точил. А поп его все на путь истинный, на путь спасения направлял. Женька пытался и нам мозги религией запудрить, приводя в пример случай в сторожке и козни нечистой силы. А нам на этот пример и ответить нечего. Мы поняли только одно, что потеряли навсегда веселого паренька Женьку Ерофеева. И дернуло нас за ягодами переться.

Ну, окончили мы школу, и каждый уехал в свою бурсу: кто в ГПТУ, кто в СПТУ, а кто и в техникум для получения пожизненной профессии.

Ерофейчику, как мы слышали, поп Семен дал какую-то сопроводительную бумажку в Киевскую духовную семинарию. В ту, какую сам когда-то окончил. И ни слуху ни духу от Ерофейчика не было лет десять.

И вот, десять лет спустя, собрались мы классом на юбилей окончания школы. Стоим, значит, все в школьном дворе, как раньше, на перемене, и делимся друг с другом новостями из своей жизни. Только видим, из такси попик вылез и идет в нашем направлении. Поп высокий, стройный, в шапке поповской и с крестом на груди, а в руках букет цветов. Подошел к классной руководительнице Марье Степановне, с поклоном ей их преподнес.

А мы все ахнули — это же Ерофейчик, собственной персоной заявился. Окружили мы его, тискаем, обнимаем и поверить не можем, что из нашего класса такой попик вышел. А он как засмущался, куцую бородку поглаживает, а левой рукой на груди крест теребит. Ну, тут мы, конечно, гульнуть решили, заслали гонцов в магазин, а сами пошли в школьный сад.

Сидим там на зеленой травке, вспоминаем веселые случаи из школьной жизни, винцо попиваем. И тут приперся к нам в компашку Сидоров Иван. Парень лет на восемь старше нас.

Бухарик несусветный, трактористом в колхозе работал.

И что-то нас понесло про нечистую силу разговоры вести. Вспомнилось, с чего Ерофейчика в религию затащило — с ягод все же началось, а закончилось рясой. Сейчас с улыбкой вспоминаем, как о дурном сне, и море нам по колено: ничего не страшно. А тут Сидоров как зашелся в смехе, по земле катается и остановиться никак не может. Ему кто-то уже по спине кулаком треснул, он и угомонился. И сообщил нам сногсшибательную новость, продолжая давиться остатками смеха:

— Да это мы с Головым вас тогда напугали, а не нечистая сила, — и опять закатился. Отсмеявшись, повел свое толкование:

— Ну, пришли мы на кладбище, на могилку Юрки Королева, ну, того, что в городе поездом зарезало. Зашли в сторожку за серпом, чтобы траву на могилке подстричь и решили там заодно бутылку раздавить, что за упокой с собой захватили. В комнатке полумрак, у Голова свечка была. Зажгли ее. Оприходовали поллитровку, собрались было уходить из сторожки, только я свечу затушил, глянул мельком в окно, а там вы из леса по поляне чешете. Бежите-то от дождя в нашу сторону, и решили мы вас тогда напугать. Так, баловства ради. Спрятались за будкой и ждем момента. Да, забыл сказать, я на голову себе пустой мешок накинул, от дождя, значит.

Он охотно принял стопочку. Выпил и занюхал по-русски рукавом.

— Ну, рассказывай дальше, — заинтересованно под хлестнули ребята.

— А че дальше? Слышим, вы нашу пустую бутылку в голландку швырнули, а затем из сторожки рванули. Хотя на улице еще дождик шел. Мы, значит, в сторожку вошли, я бутылку из голландки достал, а Голов принялся свечу зажигать, тоже с мешком на голове. Обидно нам стало, что мы вас так напугать и не успели. Взял я тогда бутылку и, выйдя на улицу, от обиды швырнул ее поверх ваших голов. А сам за дерево спрятался. Смотрю, вы, как пуганные овцы, со всех ног в деревню чесанули, только пятки сверкают, а я так ничего и не понял. На следующий день в город уехал, потом армия.

— Плесни-ка еще, — стал упрашивать он виночерпия, сам уже изрядно пьяный. — А вы, нечистая сила, нечистая сила, богу свечку поставим, в попы пойдем. Дураки вы, — выпивая рюмочку, облаял он нас напоследок.

— Пути Господни неисповедимы, а тобой в тот момент рука дьявола двигала, — Женька, перебирая четки, поклонился нам, поблагодарил за встречу и, строго, как мумия, пошел из сада. Отойдя шагов пять, обернулся и покорным голосом сказал:

— Что Господь ни делает, все к лучшему.

— Вот что с некогда веселым пареньком ягода-малина сделала, — сказал один из одноклассников, поднимая за здравие смертных рюмочку.

А я сидел и вспоминал о том летнем дне, когда мы дружно шли по ягоду. Не зная, что несет нам этот день в будущем. Мы не могли знать своей жизни. И прав был Женька, когда сказал: «Пути Господни неисповедимы».