— Прости, но это очень важно.
— Кто-то умер? — зашипел Миша.
— Нет, — протянула я. — Но…
— Кого-то похитили? — продолжал сыпать вопросами друг.
— Нет, но…
— Кто-то наступил на мину и ему оторвало полноги?
— О Боги, нет, конечно, нет! — воскликнула я.
— Тогда все остальное может подождать до утра! Дай мне поспать, невыносимое ты существо!
И бросил трубку.
Утро наступило быстро. И уже в половину девятого пришло известие о новом нападении. На этот раз жертва вновь не выжила.
— Приезжай сюда, — устало потребовал Миша, позвонив в тот момент, когда мы только закончили завтракать. — Ты должна это увидеть.
— Сюда — это куда? — спросила я, замерев с грязной посудой в руках посередине кухни, не донеся её до мойки и боясь услышать знакомый адрес. Или знакомое имя.
Миша назвал своё место нахождения и отключился. Ниса, которая прекрасно слышала весь разговор и Ната, которая по нашим лицам уже поняла, что что-то не так, уставились на меня во все глаза.
— Мы знаем кого-то, кто там живет? — хрипло спросила подруга, которая явно думала о том же, о чем и я.
— Кажется… да, — упавшим голосом ответила я, чувствуя себя так, словно на меня уронили бетонную плиту.
Уже через пятнадцать минут мы с Нисой топтались у подъездной дорожки в ожидании такси. Нату оставили дома одну, заперев все двери снаружи и приказав ни с кем не общаться, никому даже не пытаться открывать и вообще стараться не подавать признаков жизни.
— Если Лозовский здесь ни при чем, то, может, отправить девчонку обратно домой? — спросила Ниса и полезла в свой рюкзачок. По характерному шуршанию сразу стало понятно, что у подруги там склад конфет.
— То, что Лозовский здесь ни при чем еще надо доказать. Вчера Миша позвонил и сказал, что звонок Лидии поступил с телефона, расположенного в старом ресторане “Пирамида”, - я приобняла себя руками за плечи. В отличии от Нисы, которая была способна съесть верблюда и закусить его погонщиком, я, когда нервничала, есть не могла. И даже уже жалела, что вообще что-то отправила в желудок с утра, потому что меня начало откровенно мутить, а съеденные на завтрак бутерброды — рваться на волю.
— Известное местечко, — хмыкнула Ниса, борясь со склеившимся фантиком. — Но где связь между Лозовский и “Пирамидой”?
— Сфера бизнес-интересов Лозовского — ресторанный и гостиничный бизнес. Так что, ресторан вполне возможно принадлежал ему.
— Фамилию хозяина рестика тебе Миша назвал? — с радостной моськой спросила подруга, потому что, наконец, справилась с оберткой.
— Назвал, некий Бобровский, зовут Марк Васильевич. Но это вполне может быть подставное лицо, практика известная. Так что, пока не найдем виновных, девчонке безопаснее будет находиться у тебя.
— Так, может лучше к себе её заберешь? — прочавкала подруга. — Меня раздражает, что кто-то находится в моей норке помимо меня.
— А меня не раздражает, да? — ощетинилась я.
— А ты привыкла, — нагло ухмыльнулась подруга и тут подъехало такси.
Но отправились мы не на место убийства, а к дому Фирусы, чтобы забрать мою машину. На все это мероприятие ушло больше часа, а потому, когда мы прибыли по указанному Мишей адресу, последний был на таком взводе, что уже с трудом контролировал себя.
— Где тебя черти носят? — встретил он нас у шлагбаума при въезде на охраняемую территорию.
Я подняла голову и оценила новомодный жилой комплекс, который буквально кричал об обеспеченности своих жителей.
— Ничего так, — присвистнула Ниса.
Миша что-то крикнул охранникам на посту пропуска и шлагбаум начал медленно подниматься. Но до непосредственного самого места преступления мы добирались еще минут двадцать. Сперва пришлось заехать на подземный паркинг и найти свободное место, чтобы оставить мою машинку, которая на фоне дорогих автомобилей местных обитателей выглядела уже очень сиротливо. Потом долго топали через всю парковку к лифтовой шахте и еще дольше ждали сам лифт, который почему-то упорно не хотел уезжать с шестого этажа двадцатиэтажного здания.
— О Боги, — начала ныть Ниса, перетаптываясь ноги на ногу. — Как же долго! Почему все здесь так дорого, но так долго? Как здесь вообще люди живут? Пока до родного гнезда доберешься уже и в обратный путь пора выдвигаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Миша, до сей поры хранивший мрачное молчание, вдруг решил поговорить.
— Зачем звонила вчера? — спросил он у меня с лицом, кислее лимона.
— Ну, не вчера, а уже сегодня, — поправила его я.
— Для меня все, что произошло до звонка будильника — вчера, — отрезал друг. — Ну, и?
— Хотела спросить, не было ли на теле убитой администраторши каких-либо отметин, — вздохнула я.
— Отметин? — поморщился Миша, входя в наконец соизволивший прикатиться лифт. — Шрамов, что ли?
— Вообще-то, я имела в виду татуировки, — уточнила я.
— Я её не осматривал, но в отчете экспертов ничего такого вроде указано не было. А вот про шрамы там говорилось, — пояснил друг, нажимая на кнопку с цифрой семь. — На шее имелась пара странных отметин. По виду рубцы достаточно свежие.
— На шее? — забеспокоилась я. — А это могли быть шрамы после удаления тату?
— Скорее тогда уж после срезания, — хмыкнул Миша. — Сейчас татуировки сводят лазером, следов почти не остается. А там такие борозды, что больше похоже на ножевые порезы. Но, если допустить, что срезали кусок кожи, тогда да, возможно, что на удаленном куске когда-то была татуировка.
Лифт мягко остановился, и мы вышли. На этаже имелась лишь одна квартира, дверь в которую была распахнута настежь. Туда-сюда сновали люди. В основном это были мужчины, от которых буквально веяло принадлежностью к правоохранительным структурам. Я никогда не понимала, почему так получается, но по многим оперативникам их профессия считывается так легко, словно она написана на них большими красными буквами. То ли дело в особом выражении лица, хмуром и одновременно подозрительном, то ли в особых повадках людей, видевших саму изнанку жизни, то ли во взгляде, который словно сканирует тебя до самой печени.
— Труп уже увезли. Собирали, как и в прошлый раз, по частям, как паззлы. Большинство улик тоже уже упаковали, — пояснил Миша. — Но я все равно хочу, чтобы ты взглянула на место убийства.
Поздоровавшись с некоторыми присутствующими мужчинами, Миша повел нас в глубь квартиры. По пути я успела рассмотреть помещения, мимо которых мы проходили. Гостиная была достаточно уютной, в ней имелся домашний кинотеатр, электрический камин и впечатляющее своими размерами панорамное окно, открывающее вид на город. В столовой по центру был установлен большой обеденный стол на двенадцать мест, на стенах висели картины в стиле авангардизма, пол блестел от чистоты, но при всей своей внешней красоте, комната выглядела как картинка в глянцевом журнале, безжизненно и холодно. Будуар пребывал в полном хаосе, так, словно пару часов назад в нем состоялось Ледовое побоище. Ванная выглядела еще хуже, её как будто намеренно разгромили, планируя при этом снести парочку стен и возможно часть пола.
— Да уж, впечатляет, — не удержалась я, цокнув языком.
— Ты бы тоже могла в такой жить, — заметила Ниса, идя след в след за мной.
— В таком хаосе? — поморщилась я.
— В такой красоте! И просторе! А не ютиться в свой норке, как мышка-норушка.
— Если бы ограбила банк? — предположила я.
— Нет, если бы ограбила отца, — хихикнула Ниса и вновь полезла в карман за конфетами.
Я резко остановилась, развернувшись к подруге, которая едва успела затормозить, чтобы не влететь в меня.
— Знаешь, в чем разница между этим домом и главным дворцом морского королевства?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Неа, — проговорила Ниса, едва ворочая языком из-за того, что рот был забит шоколадом.
— Дворец больше, шикарнее и расположен на дне моря, — ухмыльнулась я.
— Ну, да, — кивнула Ниса, слизывая остатки конфеты с губ. — Здесь под ногами не хрустят ракушки, на окнах не покачиваются водоросли, а вход не сторожат акулы. То есть, обобщая, можно сказать, что в этой квартирке будет поприятнее, чем у тебя дома.